ТОЧКА ОПОРЫ

Опыт индейцев Дакоты, переложенный на русскую почву
Управленческая революция в новгородской глубинке. Она почти незаметна, но жизнь людей меняет к лучшему

«Мы тут четвертый год их грузим вторым образованием – по менеджменту, – говорила познакомившая меня с хвойнинскими новаторами директор Института непрерывного педагогического образования Новгородского университета им. Ярослава Мудрого Роза Моисеевна Шерайзина. – Начали с образования, а теперь и другие включились – администрация, депутаты, милиционеры…»
Я знаю Розу Моисеевну много лет. И хотя никогда ее об этом не спрашивал, догадываюсь, что ее неиссякаемая энергия и надежда на то, что можно изменить жизнь к лучшему, как-то связаны с изменением управленческой культуры в стране. Шерайзина имеет к этому непосредственное отношение в Новгороде. А ее протеже – начальник районного комитета образования Валентина Яковлева – в Хвойной. У нее, рассказывала Роза Моисеевна о Яковлевой, знаете, как директора просят деньги? Приходят, а она: а вы сами искали? Вот поищите сами, тогда… «Хорошо управляет», – с удовлетворением заметила Роза Моисеевна о своей ученице…

Райцентр Хвойная – широкая прямая улица. Где-то вдалеке перебежит мальчишка или проедет велосипедист – вот и вся видимая жизнь. Я ночую в комитете образования. Встаю пораньше, выхожу подышать в хвойный лесок. «Вам бы за вход брать», – говорю хозяйке леса Валентине Григорьевне Яковлевой, рыже-золотистой, задумчивой женщине, совсем не похожей на начальника. «Я не надзиратель, – как бы извиняется она. – У меня директора думают о том, что интересно, – о ресурсах думают. А я им не мешаю…»
Уже лет двадцать как не мешает. С той самой поры, с накрытых розовой дымкой времен, когда, казалось, взяли столько свободы, сколько смогли. Прошли через все эти игры, проекты, программы – Хвойная была одна из первых. Что теперь?
Опыт. Другие ориентиры, ценности. Председатель комитета по образованию Яковлева рассказывает мне не о программах, а о том, какие в районе люди есть. Про какого-то тракториста-фотографа, художников из заброшенной деревни, занимающихся с детьми, молодого священника… Зачем она мне об этом рассказывает, я пока не понимаю.
«Первое условие, – раскрывает Валентина Григорьевна как бы между делом свою концепцию управления, – свобода и возможность повысить квалификацию. Денег бы немного, чтобы люди могли ездить. Почему я начала менеджеров учить? – говорит она. – Жизнь надо было как-то растормошить, например, через интересных людей. И вот теперь в Хвойную много кто приезжает. Психологи тут неделю жили. И родители теперь говорят – хотим, хотим…»
На августовских чтениях в районе с педагогическими докладами выступают главы местных администраций. Они погружаются в ситуацию образования, приводят с собой родителей. «И эти конференции создают ситуацию допонимания, – говорит Валентина Григорьевна. – Народ выступает от имени образования, а образование помогает окультуривать территорию. Процесс муниципализации как процесс приближения образования к конкретному человеку и к власти», – выводит Валентина Григорьевна.
Я тут несколько ее тезисов записал. Глава района Иван Александрович Виноградов, человек практичный, опытный, про них заметил: «Мы с вашими тезисами, Валентина Григорьевна, согласны…»
Тезис первый, вытекающий из того, что собирается группа заинтересованных людей – тут и родители, и учителя – и размышляет по поводу района. «Это помогает революционную ситуацию превратить в эволюционную».
«А чего вы вообще хотите?» – спрашиваю ее.
«Хочу, чтобы изменился менталитет… Понимаю, что до этого далеко. Но почему я рефлексирую-то? Если себя не изменишь, то и других…»
«А в кремлевской администрации считают, что народ не изменить, – говорю я. – А вы считаете, можно?»
«Я уверена… Вижу, что меняется».
Тезис второй: «Поддержка лучше, чем контроль. Поддержка человека – в смысле средств, путешествий, свободы…»
Вот как Яковлева это комментирует: «Про нас, бывает, неодобрительно говорят: учатся, всё учатся! Работать надо начинать! А скажем, американцы, китайцы ездят по миру, смотрят, что и как. А нам в Новгород съездить – еще доказывать надо – зачем».
«…Проблема лежит в поведении и отношениях людей, – говорит Яковлева. – Мы знаем, что у нас проблемы решаются в банях. Поэтому больше общения – и быстрее приближать людей друг к другу. На изменение поведения влияет многое, и мы стараемся воздействовать с разных сторон: церковь, духовные чтения, дополнительное образование… Показать детям, что есть другие люди – не пропащие, не пьяницы. Мы понимаем, что все вопросы решаются в семье, и стараемся привлекать ее в художественную школу, в лагерь. Где ребенок – там должны быть папа, мама…»
Доска в ее кабинете вся исписана мелом. Плюсы, минусы. «Это я рефлексирую», – объясняет Валентина Григорьевна.
На стене приколот листок с изречением индейцев Дакоты, небезынтересным для управленцев: «Если ты замечаешь, что скачешь на дохлой лошади, слезь с нее».
Хотя мы обычно руководствуемся другими правилами.

Достаем кнут подлиннее

Это у нас считается одним из важнейших методов государственного управления. Ну, в крайнем случае кнут и пряник. Со стародавних времен идет.
В 30-е годы зеков в Хвойной не было, лагеря находились чуть подальше. В 50-е сослали интеллигенцию, «безродных космополитов», благодаря которым в железнодорожном поселке была очень хорошая школа. В ней, вспоминает Валентина Григорьевна, было доверие к людям, несмотря на то что творилось кругом.
Мы с Яковлевой заехали в Анциферово, где некогда жил трудолюбивый помещик (Анцифер, или по-гречески Онисифор, разъяснили мне здешние учителя). В средней школе – сто двадцать девять учеников. Съезжаются из разных сел и деревушек. Есть школьный автобус. Леспромхоз, четыре магазина, баня, почта, амбулатория…
Школа идет от жизни и развивает ее. Директор Валентина Семеновна Рыженкова собрала учителей, и они рассказали, что тут, в Анциферове, придумали.
Когда стали создавать программу развития школы, обнаружили, что в поселке много проблем, отражающихся на детях. Поняли, что за них, учителей, эти проблемы никто не решит. Тогда-то появились клубы, потом клубы обросли маленькими структурами, и постепенно сформировались проекты. Можно сказать, что Анциферовская сельская школа работает по методу проектов, придуманному сто лет назад Джоном Дьюи. Но вариант – русский, и в каждом проекте решается определенная проблема села и школы.
Вот, например, проект «Диалог». Его автор, учительница математики, встала перед вопросом: как вовлечь всех учеников в деятельность на уроке? Тормоз – непонимание. Механизмы преодоления – умение грамотно высказать мысль, понять, задать вопросы. Оказалось, что для приобретения этих способностей урока недостаточно. Возник кружок развития рефлексивных способностей на математическом содержании. Потом оказалось, что и кружка мало, и в клуб «Диалог» пригласили председателя местного финансового комитета, священника, скаутов… Цель – показать, что есть разные люди и с ними можно общаться.
При этом результаты обучения математике улучшились и активность повысилась. Ну, этот эффект давно известен.
Тогда же, с начала 90-х, стали разрабатывать индивидуальные программы. Обычная тетрадка, на ней: «Программа развития ученика 8 класса Анциферовской средней школы…» Ученик составлял свой вариант, учитель предлагал свой. Один из пунктов был: «Радоваться появлению ошибки».
А вот еще проекты.
«Мелкий бизнес». Цель – чтобы ребята научились вязать, вышивать, класть печку. Обустраивать собственную жизнь.
В 30-е годы, рассказывают анциферовские учителя, народ – все село – отправлялся по вечерам на станцию «встречать поезда». Приходили с балалайками, гармошками, пели, плясали… Учителя сделали вывод из этой исторической картинки: надо свое строить, а то будем все время встречать и провожать.
Так появилась идея открыть свой магазин.
Брали на базе товары и продавали. Дети знакомились с профессией и немного зарабатывали. Но цены росли, ездить в город стало невыгодно. Нашли людей, которые сами привозят сюда товар. А ученики и учителя реализуют. При буфете продают мороженое. В разных деревнях, даже в районном комитете образования, открыли торговые точки. Все учатся зарабатывать.
Школа, по мысли Яковлевой, – центр социально-экономических инициатив. И прочих…
В районе идут духовные чтения с детскими вопросами: «Можно ли иметь нескольких жен?», «Существуют ли инопланетяне?»
Духовное пение – чтобы смягчить, растопить душу.
Восстанавливают часовни в малых деревнях. Говорят, молодой батюшка с университетским образованием добирается сюда с острова на лодке.
До всего, если захотеть, можно добраться. Но мы…

Создаем отдел по оживлению дохлой лошади

Мы забирались все дальше. Леса, озера, болота, заброшенные деревеньки… Что нужно здесь начальнику районного комитета? Что она мне собиралась показать? Управленец солидного уровня, реформатор из «Вышки», как именуют в народе приправительственную школу экономики, зачинателя всех наших побед, такие места мысленно обойдет стороной. Плюнет через плечо: «Чур меня!» Стоимость обучения – жуткая. Да и школы уже нет. С точки зрения федерального чиновника, для образования все кончено. А с точки зрения Яковлевой, все только начинается. Из небытия, из пустоты вырастает что-то.
Мы отправляемся в деревню Ножкино, чтобы увидеть это воочию в фотообъектив здешнего жителя Капитонова, бывшего тракториста совхоза «Маяк». С тех времен у Виктора Михайловича остался трактор, тележку, прицеп сам сделал и живет. Земляков не много. В том углу деревни – Григорий Анатольевич, в этом – бабушка Настя с сестрою, а тот вон угол пустой. Черепица крыш – из лучины начала прошлого века. Магазин, правда, работает. Дом на берегу озера. Пихта – с Валаама. А елка, с которой Виктор Капитонов запечатлел панораму деревни, местного происхождения. Забирается на елку и фотографирует родную деревню каждые десять лет. Запоминает, где заканчивается кадр, поворачивается, держась за сук, опять фотографирует, и так выходит панорама.
Бывает, говорит, снимешь – слезать даже не хочется, такая красота.
И главное, все видно, что с нами происходит.
Раньше вон там скошенное поле было. По озеру на лодках плавали. Здесь стоял сельсовет, откуда призывали в армию. Все заросло. Но теперь церковь строится. Нельзя сказать, говорит фотограф и летописец Капитонов, что жизнь кончена, нет...
Комета Хейла-Бонна – снято в деревне Ножкино в апреле 1997 года.
Морозные узоры на стекле, на заходящем солнце и восходящем. Не успеешь, говорит, проснуться, сразу за фотоаппарат.
В том же здоровенном фотоальбоме – мысли замечательных людей.
«Россия – не человеческая пыль и не хаос… Это народ, изголодавшийся по свободному порядку…» (Александр Блок).
«Всему час и время, всякой вещи под небом…»
«Не приспосабливайтесь к жизни, будьте бродягами» (Паустовский). Ну, это характеристика Капитонова, по глазам видно.
«Это хобби очень меня поддерживало. Мог скатиться, что греха таить – квасил, но…»
Но вот посмотреть на него – не все же спились.
А семью привез, чтобы в деревне звучал детский смех. Но деревня все равно гибнет. Для чего тогда эта опустевшая деревня? Для предзимья? Размышления о жизни?
А педагогический управленец Валентина Григорьевна так смотрит на вещи. «У нас, – говорит, – тут источник инноваций, мы его хотим сделать центром». – «Где, в деревне?» – «Ну да. У нас же тут пленэр, дети в художественную школу отсюда пошли. Художник Никифоров купил тут дом, открыл художественную мастерскую. Возник проект – на каникулы вывозить группу детей и развивать художественно. Четырнадцать детей Хвойнинского района жили здесь, общались, травинки рассматривали. Потом поехали в Турцию, там проходила тест-рейтинговая физико-математическая олимпиада, а мы приехали как художники – рисовать. И настолько физики и математики нашими ребятами заинтересовались, что на следующий год еще одно измерение появилось – художественная олимпиада.
…А потом предпринимательница, которая нас финансировала, исчезла, но у нас уже была потребность. На наше счастье, приехала еще пара художников, муж с женой, остались жить в Хвойной, и тогда мы решили открыть художественную школу. Вначале маленькую, при начальной школе. Год работали в рекреации, через год дали им один класс, потом другой. А теперь уже – все кабинеты…»
Но самый главный кабинет, думаю я вслед за Яковлевой, – деревня эта. В здешних пространствах могут уместиться и школа, и лицей, и институт повышения квалификации. В пруду у часовни такая голубая глина, рассказывает Валентина Григорьевна, такая голубая, целебная: обмажешься – после купания лицо меняется. Так же и дети, которые погружаются в природу, совсем другими становятся. Глаза пронзительно голубые…
«И вот есть проект, – продолжает раскрывать тайну деревни управленец Валентина Григорьевна, – открываем мастер-классы, не только по живописи, привозим детей сюда, они проходят практику, а потом разъезжаются по домам. А я? Оценить, поправить? Хотя, знаете, учитель из меня неважный. Мое дело – как художник рассматривать…»
Из этого неспешного рассматривания вырастает педагогика – удивительная. Для нее еще названия нет: может быть, педагогика ландшафта, родины?
«Знаете, в фильме “Александр Невский”, – говорит Яковлева, – надо было снять ожидание русскими неприятеля. А как? И вот решение: все вглядываются, а на горизонте полоска растет, растет – вот движение…»
«Я обычно, – говорит мне деревенский фотограф Капитонов, – беру линию горизонта, а учитель мой сказал: а ты сдвинь немножко…»
...Мы с ним идем по деревне Ножкино.
Трудно представить, что когда-то жизнь здесь была не бедлам. Стоял барский дом, и помещик Сиверс выходил на балкон и наблюдал, как сын на парусе ходит по озеру… «Есть снимок 1908 года, – говорит фотограф Капитонов, – карета у парадного входа, видны люди… Но что меня удивило, – говорит он про дом на старинной фотографии, – вход был с другой стороны. Мы привыкли с черного входа, со стороны деревни, а вход с другой стороны».
Может быть, и теперь, думаю я, то, что делает Яковлева с коллегами, – это поиски входа? Среди одичания, пустоши…
«Надо, – говорит она, – только высветить и показать детям».
Чего проще – покажите живое. Но мы…

Изменяем критерии, показывающие, что лошадь мертва

Ну не укладывается Яковлева в тип нашего управленца. Голос не тот, приемы. Не принимает формальных критериев оценки школы. Нельзя, говорит, человека сравнивать с другими, даже в динамике невозможно. Завтра, может быть, он кого-нибудь встретит и такой поворот у него в жизни случится…
И везет меня в гости.
Резная солнечная деревянная церковь на горе. От деревни ничего не осталось, синие леса. Ровный шум ветра в елях, окружающих маленькое кладбище.
В церкви пели два женских голоса. Молодой священник, согнувшись в три погибели, принимал исповедь. Дети на коврике играли и смеялись.
Благое место… По преданию в этих краях когда-то подвизался святой Никандр, были пещеры, ученики. В советские времена служил отец Иосиф. Биография обычная для страны – Соловки, Беломорканал, слежка КГБ, доносы, гонения – решил уходить, пошел поклониться святым мощам, а там явление: «Иосиф, не уходи отсюда!»
Остался. Во времена перестройки сел снова…
Его ученик и последователь – отец Михаил, московский художник. Попал сюда ребенком, писатель Виталий Бианки дружил с дедом. Позднее стал приезжать в церковь на службу, был замечен отцом Иосифом, а после его смерти занял это место.
Живет отец Михаил так: зимой здесь, среди просторов, а в остальное время года – среди вод. В Долговичах есть большое озеро, на нем остров, на острове – деревня, где отец Михаил приобрел домик-развалюху. Дороги там нет. У отца Михаила четверо детей, старшего приходится раз в неделю возить в школу через озеро сдавать домашнее задание и брать новое. Называется – заочная форма обучения. Неисповедимы пути твои, Господи…
Об официальном, государственном образовании и воспитании отец Михаил, сам учительствующий (ведет духовные чтения в районе), отзывается так: «Нет слов…»
А насчет исчезнувшей и исчезающей деревни под названием Россия, а может быть, человечество, вот что думает: «Город – это уход в абстракцию, в ситуацию, когда не замечаешь, что создан Богом. В семьях один ребенок, ухудшается здоровье, происходит самоуничтожение человека и человечества. И тот, кто пришел к пониманию, старается выпрыгнуть, встать на землю. А какие пути?...»
Молодой священник не скрывал, что не знает этого. Ему самому с семьей здесь жить трудно.
А я подумал о ситуации, из которой ищет выход Яковлева. Деревня вымирает, и традиционные решения тут не помогут. А с другой стороны, чем дольше бродишь по этим местам, тем больше убеждаешься, какая тут глубокая, природно-культурная, наполненная ситуация. И надо научиться вылепливать из нее другую реальность. Возможно, это неординарная, новая задача образования и жизни. А в ходу все задачи старые. «Я, – говорит Яковлева, – не вписываюсь в систему». «Так это и хорошо, – отвечаю, – что вы нетипичный управленец, такой ситуацию не одолеет».
Школы, обычная и вспомогательная, детские сады, обычное деревянное здание районо. А вот это уже необычно – центр психолого-педагогического сопровождения, центр кадрового маркетинга, подготовки кадров, не только из области образования. Мобильные, подвижные курсы, договора с работодателями и подготовка вместе с Институтом непрерывного педагогического образования Новгородского университета социальных менеджеров – во всех сферах. А комитет образования – посредник и координатор.
Теперь я, кажется, понимаю, на что похожа картинка в кабинете Яковлевой: эту структуру мне довелось увидеть в действии в разных странах. И повсюду при всех отличиях картинка не похожа на российскую не тем, что колесо образования у нас плохое или хорошее, а тем, что крутится вхолостую, не сцеплено с другими. В немалой мере поэтому и страна живет так – бессвязно.
Вот пример: в этом году Правительство России ушло в отпуск до 10 января. Яковлева выходит десятого, а школы без копейки. Пока телеграммы, пока ответ в область, пока в район – три недели школы без денег жили! Директора платили свои деньги за подвоз детей, родители собирали на питание…
Между Москвой и остальной Россией – глубокая пропасть и непонимание. В столице не слышат никого, кроме себя. Но в провинции, кажущейся послушной и аполитичной (кроме Северного Кавказа), происходят процессы, удаляющие Россию от центра – хорошо, если к Европе, – благо здешняя земля помнит ганзейство и новгородское вече.
Район победил на международном конкурсе «Красивая школа». А что показывали? Озера, жальник, Анциферово, фотографа из деревни Ножкино, отца Михаила с Внутовской горы… Никакой системы и в помине, больше похоже на сетевое взаимодействие, замечает Яковлева, источники работы с детьми – совершенно разные. И получили первое место! Значит, все, кто в жюри – наши и не наши, – поняли!
А мы…

Разъясняем, что дохлая лошадь лучше и дешевле живой

Под занавес – об интересной художественной галерее в местном комитете образования. Доктор медицины Вадим Штуц привез из Швейцарии рисунки дочери Екатерины, собранные за сорок лет, начиная с младенчества. Замысел – показать ребенка, человека в развитии, привлечь к нему внимание. Вот и здешняя выпускница Ольга Евграфова устроила галерею картин своих дочерей. И другие…
Такая необычная попытка изменения общественного взгляда на семью и детство.
Сменная галерея являет хвойнинцам другой образец их собственной жизни.
Яковлева размышляет. «Сначала я хотела, – говорит, – развивать Хвойнинский район, потом решила попробовать создать другую систему образования. Потом думаю: нет, надо бы сначала наш комитет развить, давай-ка разовью, у нас двадцать специалистов. Потом решила: начну с себя. Вернулась к себе…»
С точки зрения опытного управленца – ни в какие ворота не лезет.
И чем выше уровень вертикали, махины этой, простирающейся до небес, тем, боюсь, непонятней, что делает Яковлева.
Здесь, внизу, собирают рассеянную интеллигенцию района. Сюда приводят детей. И люди видят: приходят интересные люди, идет жизнь. Главное, говорит она, поднять людей, которым не удается реализоваться в жизни. «В каждом человеке есть что-то интересное, чего мы не знаем. Это археология какая-то, только не по поводу костей, а людей…»
А мы, вспоминаю я мудрость индейцев Дакоты, посещаем иные места, чтобы посмотреть, как там скачут на дохлой лошади. Организуем тренировки, чтобы научиться лучше скакать.
Ребята, может быть, слезем?
Но мчится «тройка» ужасных, неведомых миру коней, пугая другие народы и государства. Куда несешься?
Не дает ответа…

Анатолий ЦИРУЛЬНИКОВ
Фото автора

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"