ШКОЛА ДЛЯ УЧИТЕЛЯ N49 
 

Колонка редактора

Июль. Южный Крым. Синий цвет живет в бесконечном множестве оттенков: дальние горы, склоны, заросшие лавандой, небо, море.
У кромки берега бесхитростная природа отступает под натиском цивилизации. Ребенка лет семи медленно относит от берега на каком-то надувном сооружении. Девочка уже почти со слезами в который раз зовет папу. Родитель же, явно рисуясь перед окружающими сопляжниками и гордясь своей педагогической акцией, в который раз отвечает: “Руки-ноги есть, греби сама».
Вместе со мной сцену наблюдает девушка, по профессии школьный психолог. Она чуть слышно комментирует ситуацию: «Пока существуют такие родители, без работы я не останусь. Через пару лет она вообще перестанет к нему обращаться».
Август. Едем дальше. Парки, дворцы, кипарисы остаются позади. Восточный Крым – это сушь и звенящий цикадами зной волошинских холмов. Трава приземистая, выгоревшая, жесткая. Зато как она пахнет… Степью, солнцем, волей.
В прошлом году кому-то взбрело распахать ложбину между двумя холмами. И насеять там полезного и сельскохозяйственного. Овса, что ли? Овес этот, видимо, нужен был одноразово: в этом году никаких сельскохозяйственных телодвижений на этом месте уже не производили.
Но место, где дикую траву распахали, сплошь заросло теперь колючим сорняком по пояс, который растопырился клочьями бурого пуха. Уйдет ли он теперь с этого места когда-нибудь? Или, наоборот, заполонит холмы вокруг Коктебеля.
Сам Коктебель пока еще сохраняет остатки того богемного обаяния, которым пропитались эти места за сто лет. Сюда еще приезжают поэты, музыканты, художники, те, кто просто любит безмятежный вольный воздух. Только здесь можно увидеть, как люди танцуют на улице и музыканты, положив шляпу у ног, играют на набережной. Под деревом сидит подросток. Рядом с ним внутри раскрытого зонта прицеплены плетеные фенечки, две вязаные куклы и табличка «про любовь». Пройти мимо невозможно:
– Это инсталляция или продажа отдельных предметов искусства?
– Это продается.
– Значит, две куклы – девушка и молодой человек, вот этот, слева?
– Слева – это Гертруда, – серьезно поясняет продавец, – мама Гамлета.
– А… справа Офелия? – осторожно интересуемся мы.
– Нет, это Липа. Просто Липа.

Вечер. На лестнице кафе – шляпа для пожертвований. Над ней «сидящие» на ступеньках шорты, чуть ниже сандалии. Перед шляпой подпись: «Помогите человеку-невидимке».
Впрочем, этого становится все меньше. Их выживают, освобождая место для торговцев. Несколько последних лет на набережной мы слушали приезжего скрипача. Он действительно хорошо играет, по-настоящему. Классику, романсы, джаз. В этом году он стоял на краешке лестницы, прислонившись к решетке причала. Узко, тесно, остановиться послушать негде, разве что повиснув на той же решетке. Однажды он спустился на край торгового пятачка. Мгновенно рядом оказался охранник. То есть он был без формы, но выглядел в точности как те, кто охраняет добрых граждан от всяких скрипачей. «Что, и отсюда тоже?» – устало спросил музыкант. И ушел.
Овес, конечно, нынче дорог. А музыку, полынь и чабрец не сосчитаешь и в карман не положишь. Но вольную траву, как и прижившуюся здесь с легкой руки Макса культуру, как и доверие ребенка, – раз уничтожив, можно ли вернуть обратно?
Помогите человеку-невидимке…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"