ШКОЛА ДЛЯ УЧИТЕЛЯ N48 
В ШЕЛЕСТЕ СТАРЫХ СТРАНИЦ 

Наш друг повтор

Мы продолжаем публиковать отрывки из книги Константина Бархина, педагога, поэта и литературоведа.
Его записям более ста лет, но их простая доверительная интонация вызывает желание откликнуться.

Простое механическое подчеркивание имеет большое психологическое значение.
Человек как будто не может идти дальше сказанного слова, возвращается,
точно предчувствуя, что от этого слова зависит все, что под словом этим,
как под сказочным камнем в древней степи, кроется клад большой.
Смертная глубина, чернеющая в этом слове, приковывает человека,
и простое слово вдруг стало загадочным, странным, значительным.

Константин Бархин, из книги «Гроза и ночь»

Идеальный ученик поступает ясно, его действия логически объяснимы, между ними всегда можно установить причинно-следственную связь. Но в реальных опытах общения с детьми видишь совсем другое. Преобладают не идеальные модели поведения, а странные, непредсказуемые.
Нам бы следовало учитывать: как бы ребенок ни поступал, о полном произволе с его стороны не может идти речи. Каждый по(про)ступок коррелирует с чем-то знакомым, несет следы уже бывшего. На то мы и педагоги, чтобы уметь соотнести ситуацию с культурным контекстом. Подумать, прикинуть, а не реагировать на нее буквально, в лоб.
К примеру, ребенок «прицепился» к одному какому-то слову, вставляет его к месту и не к месту. Раз – поправили, два – одернули, наконец, отругали. То же самое – с каким-то повторяющимся действием. Искореняем. Мы боимся: а вдруг это у него в привычку войдет, и он всю жизнь будет говорить слово «классно» через слово или демонстративно заводить глаза к переносице! И мы готовы бесконечно повторяться в своих реакциях и словах. Но наш повтор детскому повтору рознь. Пояснить это легче всего на примере детской речи.

Однообразно не безобразно

Возвращения, напоминания, периодическое прерывание мысли мы встречаем в ранней прозе – от Гесиода. Это стиль, ориентированный на устное исполнение: назад не перелистнешь, отсюда повтор. Тогда еще только учились переводить мысль из плоскости действия в плоскость языка, то есть учились воссоздавать ее в воображении. Так же и ребенок проходит этот процесс. Нечто уже сказанное перефразируется вновь и вновь, речь приобретает динамику спиралеобразного закручивания или раскручивания – мысль стопорится или рассеивается. Нас это страшно раздражает. Мы либо отключаемся, перестаем слушать, либо гневно прерываем.
Однако нагнетание динамики настроения – один из универсальных способов вхождения в письмо. И хотя речевые повторы раздражают нас многословностью, одномерностью и однонаправленностью смысла, они же дают тот эффект раскованности, разговорности, который нам так нравится в фольклорных и поэтических текстах, в шедеврах прозы.

Повторы маленьких. Преувеличения

Дети говорят: учаственники, промблемма, праздновство, взнывывает, пчихнул, расхахахатался, вмевоветное веденье. Там слово и еще что-то, какое-то усиление. Они пишут: редчка с редким кустарником, подлежащее и подсказуемое, не надоедался до конца, кистепервые рыбы, циркорий.
Повтор – механизм психологического параллелизма, прием народной песни (Ты бери-возьми мой тальянский плат). Одно звучание подсказывает другое, причем перевес на стороне того, которое наполнено понятным, человеческим содержанием. Известно, что Корней Чуковский остерегал взрослых от умиления детскими
неологизмами и советовал поправлять неправильную речь. Наверное, лучше ее обсуждать: как вышло, почему.
Они говорят: Один раз герой путешествовал в том году лет двадцать назад по Германии... Ничего там не нашлось что-нибудь поесть... Домик стоит в глухой стороне, вдалеке от остальных людей.
Они пишут: Как натянул Илья лук дубовый, как запустил он стрелу дубовую к тому самому дубу окаянному. Им нельзя. А Пушкину можно: В синем море волны плещут,/В синем небе звезды блещут.

По заданию учителя

Константин Бархин приводит в своей книге финал тургеневского «Дворянского гнезда» как перл выразительности: «Прошло восемь лет. Опять настала весна. Опять повеяло с неба сияющим счастьем весны; опять улыбнулась она земле и людям; опять под её лаской все зацвело, залюбило и запело… Лаврецкий вышел из дому в сад; сел на знакомой ему скамейке. Грустно стало ему на сердце. «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!» Тривиальный способ: повтор, единоначалие – и абсолютная ясность авторского отношения к ситуации.
По мнению педагога, следует чаще обращать внимание детей на случаи повторов в художественных текстах. Своим ученикам он давал задание: «Подслушайте любимое слово поэта». Мы бы сказали, самое частотное. И дети узнавали, что у Кольцова, например, это слово «путь». Через него открывали природу, мир, тайник поэта.
Так же открывается и ребенок. Многое в его поведении, речи отсылает к чему-то непроявленному, но существующему: образу, факту, хорошо известному культурному контексту. Суметь поймать аллюзию, установить связь, сделать мгновенную отсылку – это черты высокой педагогической стилистики.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"