КНИГА ИМЕН 
ИМЕНА ЭТОЙ СТРАНИЦЫ:
Дмитрий Карбышев (1880–1945)
Василий Нефедов (1922–1993) 

Пять дней до смерти

Об учителе истории, который во время войны был летчиком, артиллеристом и даже однажды изображал конницу

В первый же день войны молодой лейтенант подал рапорт с просьбой направить его на фронт.
На подмосковном аэродроме командир полка предложил лейтенанту «ТБ-3». Это был тяжелый бомбардировщик – «небесный тихоход», который мог взять до четырех тонн бомб.
Днем на таком самолете летать нельзя – завидная мишень для истребителей. Его приспособили для ночных полетов. Сам себя Нефедов прозвал летучей мышью.
В конце сентября экипаж получил первое боевое задание: разбомбить железнодорожный узел, где, по данным разведки, сконцентрировались вражеские резервы.
Стоял туман. Сгущались сумерки. Надо было углубиться в расположение врага на 500 километров. Подходили к цели, когда немцы заметили самолет. В небе полыхнули лучи прожекторов. Плотная завеса зенитного огня преградила путь. Надо было прорваться через нее… Нефедов выдержал курс. Дал возможность штурману сбросить бомбы точно в цель.
Когда возвращались на рассвете домой, вблизи линии фронта тихоход настигли «мессеры». Бой был неравным. Вышел из строя один мотор. Пилотская кабина наполнилась дымом. Страшно подумать, чем бы могло это кончиться, если бы наши зенитчики не отбили стервятников.
Нефедов посадил самолет с ходу, не сделав необходимого круга. Летчики говорили, что он не прилетел, а притащил самолет волоком.
На счету Василия Николаевича много таких вылетов. В трудные дни он говорил подчиненным: «Что бы ни случилось, не теряй бодрости. Твердых людей трудности всегда закаляют». В то время лейтенанту было всего 20 лет.
В июне 42-го Нефедов, выполнив боевое задание, возвращался домой. Зенитный снаряд разорвался совсем рядом. Летчик почувствовал резкую боль в левом боку. Рука повисла, как плеть. Превозмогая боль и страшную слабость, он вел машину, то теряя высоту, то набирая ее. Экипаж заволновался.
– Вы ранены, командир? – спросил штурман.
– Немного… Все в порядке.
Когда самолет приземлился на аэродром, летчик потерял сознание.
Вечером весь экипаж был в госпитале. Хирург вышел из операционной: «Состояние вашего командира критическое. Осколок застрял возле сердца».
После четырех месяцев лечения медкомиссия признала Нефедова негодным к летной службе.
В январе 43-го, закончив краткосрочные курсы артиллеристов, старший лейтенант Нефедов принял гаубичную батарею. 15 апреля батарее было приказано занять оборону под знаменитой Прохоровкой. Она находилась на самом острие выступа Курской дуги. Здесь немцы намечали прорыв.
Семь дней подряд бросались немцы в атаку. Черная пыль и гарь клубились над полем боя, все вокруг горело и грохотало, люди задыхались, глохли, гибли, но продолжали отбивать атаки. Комбат всегда появлялся там, где решалась судьба боя.
Василия Николаевича тяжело ранило в легкое. Больше полугода длилась борьба за его жизнь.
Из госпиталя он попал на Западный фронт.
Во время боев за освобождение Псковщины командир артполка поставил перед Нефедовым боевую задачу – огнем гаубиц помочь стрелковому батальону прорвать линию обороны противника. Немцы, как назло, так окопались и замаскировались, что засечь их, как ни старались наблюдатели, не могли. А узнать, где и как расположены вражеские огневые точки, обязательно надо – иначе могут быть напрасные потери. Тогда Василий Николаевич решил спровоцировать фрицев: сняв с себя маскхалат, он сел на лошадь и помчался к холму, находившемуся неподалеку от траншеи противника. Трудно судить, о чем подумали немцы, увидя перед самым своим носом всадника на гарцующей лошади. Быть может, они подумали, что конница готовится к атаке?
Пожалуй, им пришло в голову именно это, потому что они открыли бешеный огонь из минометов, пушек и пулеметов. Клюнули! Риск, конечно, был немалый. Смерть глядела на комбата из всех черных глазниц амбразур. Но, слава Богу, он, целый и невредимый, вернулся на батарею, где ему доложили: «Фашисты полностью обнаружили себя».
Во время освобождения Польши с Василием Николаевичем произошел удивительный случай.
Шли кровопролитные бои. Батарея Нефедова отбивала одну атаку за другой. Вдруг артнаблюдатель сообщил: «Группа немцев появилась с фланга батареи». Тогда Нефедов поднял горстку бойцов навстречу атакующим. Вдруг неподалеку раздался взрыв, комбата обдало удушливым газом, и он почувствовал какой-то тупой удар в левую часть груди. «Ранен? – с тревогой подумал он, продолжая бежать вперед. – Вроде бы нет!»
Немцы не выдержали натиска наших солдат. Одни подняли руки вверх, другие махали какими-то белыми тряпками.
Когда с пленными вернулись в расположение батареи, ординарец спросил: «Товарищ комбат, где же ваши награды?» Нефедов недоуменно смотрел на свою грудь – наград не было!
Бойцы нашли обломки орденов и медалей на том месте, откуда началась атака. А рядом с ними – увесистый осколок. Оказывается, осколок шел по касательной и ударил в ордена – они были сорваны, покорежены. А на груди – ни царапины! Это было чудо.
С боями 146-я дивизия прошла Польшу. Под Берлином Нефедова снова тяжело ранило. Победу он встретил в госпитале.
Капитан-гвардеец Василий Николаевич Нефедов был награжден 14 боевыми орденами и медалями. Два осколка носил внутри себя до конца жизни.
После войны он окончил Московский пединститут. Работал директором школ на Дальнем Востоке, в Нижегородской области.
С 1969 г. Василий Николаевич жил в Троицке Московской области, работал в школе, был завучем и учителем истории.
Война подорвала здоровье Василия Николаевича. Последний инсульт случился в апреле 1993 г. – и 10 апреля Василия Николаевича не стало.
Его жизнь была яркой и содержательной, но особо хочется сказать о последних месяцах этой жизни. После первого инсульта Василий Николаевич практически не вставал с постели, но говорил: «Хорошо, что мне не парализовало мозг и правую руку – я могу думать и писать». И вот в этот период он, будучи всю жизнь неверующим человеком, стал читать Евангелие и однажды сказал жене: «Я пересмотрел свое отношение к вере. Многое раньше я понимал не-
правильно».
На предложение исповедоваться и причаститься он ответил: «Я согласен. Но только хочу как следует подготовиться к исповеди». И тут случился второй, очень серьезный инсульт. И Господь показал свою великую милость к тем, кто обращается к Нему пусть даже в последние моменты жизни, «около одиннадцатого часа» (Мф. 20, 1–16). Василий Николаевич прожил пять дней после инсульта. На второй день, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, он стал причастником Святых Христовых Тайн и умер через три дня, в Лазареву субботу. А девятый день по его смерти пришелся на праздник Светлого Христова воскресения – Пасху.

Фото с сайта www.airbase.ru/golovanov-a-e

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"