ТОЧКА ОПОРЫ

Наверняка многие из читателей помнят историю батюшки из ярославского села Горинское, который стал председателем колхоза («ПС» № 70 за 2004 год). Ему удалось спасти хозяйство от разорения. Но где горинцам взять силы работать и дальше, растить детей в уважении к крестьянскому труду, если вокруг одни заброшенные поля? Отец Григорий открыл при храме воскресную школу. И созвал учителей со всего района – вместе думать, какие слова говорить детям. Потому что во многих селах только и осталось что школа да храм…
А в Ленинградской области, в деревне с названием «Светлана», живут волонтеры из разных стран и люди с задержками умственного развития, каждый день собираются вместе русские и иностранцы, инвалиды и здоровые люди. Они пекут хлеб, доят коров, пашут землю. И эта совместная работа становится целительной.
Две деревни, две истории. Такие разные, они говорят об одном. О том, что даже самые жесткие условия еще не повод опускать руки. И тогда придут силы и надежда.

Остров Светлана
Здесь люди преодолевают болезнь, а не диагноз

Можете ли вы представить себе маленькое поселение в Ленинградской области, рядом с Ладожским озером, где ребята-инвалиды с задержками умственного развития живут не на чьем-то попечении, а самостоятельно, самой обыкновенной жизнью, на равных правах со здоровыми людьми?
В этом поселении бок о бок трудятся и инвалиды, и обычные люди, и русские, и иностранцы. Пашут землю, разводят коров и свиней, своими руками делают молоко, сыр, творог.
Здесь, так же как в стародавние времена русской деревни, не запирают дверей. А сами двери с тонкими изящными вставками из стекла, так что с улицы видно, что и как внутри устроено. В каждом доме несколько дверей, а не один-единственный вход, запирающийся на тридцать три замка.
Ребята с ограниченными способностями живут в собственных комнатах, пользуются полной самостоятельностью и имеют такое же право голоса, как и все поселенцы. Они шьют мягкие куклы, рисуют, устраивают концерты и спектакли, обсуждают евангельские притчи и поют рождественские песни коровам. Чувствуя свою необходимость, они изо всех сил растут, стараясь превзойти изъяны собственной природы.
Такое место действительно существует. Полное его название – Учреждение содействия и помощи инвалидам с задержками в умственном развитии «деревня Светлана». Находится она под городом Волховстроем Ленинградской области.
«Светлану» основали две женщины в далеком девяносто третьем году – норвежский педагог доктор Маргит Энгель и простая русская женщина Светлана, дочь которой была тяжело больна. Деревня «Светлана» – абсолютно некоммерческое предприятие и никак не зависит от российского государства. Вся поддержка идет из-за рубежа.
В мире давно уже существует обширная сеть подобных вольных поселений – кэмпхилов, где волонтеры живут бок о бок с инвалидами и просто нуждающимися в душевной поддержке людьми. Различные деревни развиваются независимо, согласуясь с законами и спецификой разных стран, – всего свыше восьмидесяти таких объединений в двадцати странах мира. Начало этому движению положил австрийский доктор Карл Кениг, во время Второй мировой войны основавший в Шотландии маленький поселок под названием «Кэмпхил».

«Светлана» расположена на берегу реки Сясь. Домов в деревне всего четыре. Два больших – синий и розовый – стоят друг против друга. Чуть выше по склону ярко желтеет двухэтажный домик с синей крышей. Еще один дом нежно-голубого цвета стоит почти у самой дороги.
Ты заходишь в деревню, идешь по улице вдоль линии низеньких фонарей и вдруг словно пересекаешь незримый периметр, за которым начинается свой мир – с иными законами и укладом, проглядывающим в лицах и в глазах идущих тебе навстречу людей.
Подходишь ближе и говоришь: «Здравствуйте, я из “Первого сентября”».

Меня поселили в доме, безукоризненно розовом от фундамента до печной трубы, у двери которого висела табличка – «Дом имени Фритьофа Нансена». Рядом висела выбивалка для ковров, похожая на снегоступ.
– А у нас все дома с именами, – пояснила Ирина Петровна, невысокая изящная женщина с легкими движениями, встретившая меня на кухне. – Соседний дом – Достоевского. Мы уже привыкли говорить: я пошел в Нансена, в Достоевского. Да вы присядьте с дороги…
Наливая травяной чай, она расспрашивала между делом, чем живет столица и в какую сторону дуют нынче образовательные ветра.
– Вообще я валь-
дорфский учитель, – улыбнулась она. – Начинала когда-то «Эврику», может быть, знаете? Я так горела тогда всем этим – проектами, методиками, новыми образовательными технологиями. Сказал бы кто мне в то время, что вот так буду жить безвылазно в глуши... А теперь думаю, что здесь совершается дело гораздо более важное. Вообще в провинции, в тиши, происходит все самое главное, здесь и есть настоящая педагогика. А в Москве – только шум, блеск.
Был субботний полдень, и солнце слепило глаза, заглядывая в окна. Мы сидели на кухне, Ирина Петровна готовила обед, в доме Нансена стояла сонная тишина.
– Надо вам было приехать в будний день, – объяснила Ирина Петровна, – все сейчас отдыхают, разбрелись по комнатам. Ребята скорее всего отсыпаются. Вот если до понедельника останетесь, увидите, как все бурлит. И ребята работают так, что и здоровый с ног упадет. Что делают? Навоз выгребают, ведра с водой носят, на кухне работают. Наравне со всеми. Конечно, им помогают, если необходимо. Но они тоже хитрые. Когда сюда новенькие приезжают в восторге, c желанием всем помогать, то ребятки наши могут и на шею сесть. Приходится их иногда поправлять. Они же очень многое могут сами.

В каждом доме «Светланы» живет от десяти до пятнадцати человек – число непостоянно, кто-то из волонтеров уезжает домой, кого-то из ребят берут погостить к себе соскучившиеся родители, кто-то, наоборот, приезжает.
У деревни десяток коров, столько же свиней, лошадь Венера, трактор, комбайн, несколько гектаров окрестных полей, овощехранилище и мастерские. Свои продукты и доходы, вырученные с их продажи, покрывают ровно треть расходов. Все остальное – пожертвования и помощь других кэмпхилов. Самая главная на сегодня задача – окупить половину затрат. А потом, глядишь, и полностью себя обеспечивать.
Жизнь в «Светлане» обыкновенна и удивительна одновременно. У жителей кэмпхила такие же ежедневные заботы, как и у жителей окрестных деревень.
Вот девочка Лена, с диагнозом синдром Дауна, берет в авоську свежевыпеченный хлеб и, опираясь на сучковатый посох, идет в соседний дом – несет хлеб работающим там людям. Казалось бы, что здесь сложного – отнести хлеб? Но для нее это становится если не подвигом, то по крайней мере чем-то очень значительным.
Джонни, обросший лохматый колли, догоняет ее, и они медленно поднимаются вверх по дороге.
А другая Лена, девушка в инвалидной коляске, каждое утро замешивает и выпекает этот хлеб. На тридцать человек его нужно много. Она устает и раздраженно срывается на окружающих, но потом снова берется за дело. И в какой-то момент уже не различаешь, с чем она борется – с упругостью теста или со своей болезнью?
Руки ее беспрестанно двигаются. Улыбаясь, она рассказывает, что настоящий хлеб пекут у нее на родине – в Узбекистане, а здесь нет хорошего хлеба. Все потому, что хлеб надо любить, когда печешь, – он это чувствует. И у нее, кажется, получается. Правда, если бы она знала, что попадет сюда, то конечно же взяла бы рецепты.
Из-за болезни Лена не ходила в школу и осталась почти неграмотной, но ее проекты реабилитации инвалидов просты и разумны. Она знает, что необходимо инвалидам больше всего, – общение. И инвалиды готовы делиться со здоровыми людьми опытом и терпением.
Вот немецкий паренек Лукас, он делает в «Светлане» сыр, вместо того чтобы служить в армии Германии. Его мама, только лишь узнав о возможности поехать в Россию, буквально выпихнула сына – езжай.
Отвечая на вопросы, Лукас мягко коверкает слова и вдруг солнечно улыбается. И кажется, именно в этот момент сыр желтеет.
Лукас с удовольствием помешивает створожившееся молоко, движения его неторопливы и спокойны. Он будто священнодействует – не сыворотку от будущего сыра отделяет, а твердь от земли. И чудится, что в этот момент закладывается не только сыр в форму, но и замыкается свод его души неким камнем, ключом свода, на который он сможет опираться потом всю жизнь.

В кэмпхилах все равны и все решается на общем совете. Но в «Светлане» есть человек, который общается с российскими властями, прессой, гостями. Он уже давно несет большой груз ответственности за существование деревни. Зовут его Марк Барбер. Он англичанин и приехал в Россию в девяносто шестом году всего на полгода – таким же волонтером, как и все остальные. Да так и остался. Здесь же он встретил русскую девушку Яну, ставшую его женой. В кэмпхиле родился его сын Иван.
Пожалуй, именно в семье Марка воплощается дух кэмпхила. Обретают существование те принципы и свободы, на которых построена «Светлана». В каком-то смысле он ее нынешний хранитель.
– Мы все волонтеры, сколько бы ты здесь ни прожил, – объясняет Марк, баюкая на коленях задремавшего сына – светловолосого трехлетнего мальчика. – Вы знаете, что в кэмпхилах люди с синдромом Дауна живут почти в два раза дольше, чем в других местах? И не потому, что за ними как-то особенно ухаживают. Мы не больница или интернат, а сообщество людей, решивших жить именно таким образом. Они работают, как и остальные. Просто они здесь нужны, они делают свое дело.
Ваня спускается с от-
цовских коленей и отправляется по своим делам. Марк провожает его взглядом и продолжает:
– «Светлана» кажется особенным местом из-за того, что здесь много иностранцев. Но если ты зайдешь где-нибудь в Америке в кэмпхил, то почувствуешь – он нездешний, неместный. Кэмпхил – это отдельная страна, разбросанная по всему миру. Здесь есть ощущение, что ты не просто живешь, но еще и создаешь какую-то новую культуру.

Внешняя простота здешней жизни скрепляется тихими ритуалами – зажжением высокой свечи во время обеда, молитвами перед едой, евангельскими чтениями в выходные – все сначала слушают отрывок из Евангелия, а потом обсуждают. И ты знаешь, что тот же отрывок сейчас читают по всему миру.
Кэмпхил «Светлана» – место, где встречаются истории людей, сливаются, как ручейки, и текут дальше рекой. Потом, ниже по течению времени, они отделяются в свое русло жизни. Но остается «память воды» о загадочном месте – кэмпхиле «Светлана», в котором, казалось бы, ничего не происходило и так много произошло.

Алексей ОЛЕЙНИКОВ
Фото автора

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"