ТЕОРЕМА СОЦИУМА
Mate – ключ к Австралии
На русский mate обычно переводят как
«товарищ».
А систему отношений, за ним стоящих, воспринимают
как аналог коллективизма.
Однако лингвист Анна Вежбицка такое сравнение
решительно отрицает
Представьте себе австралийский буш –
место, где в XIX веке жили первопоселенцы: обширная
территория, покрытая лесом и зарослями кустов. На
многие километры вокруг – никого и ничего, что
напоминало бы о прежней цивилизованной жизни в
Англии. Люди, часто привезенные сюда
принудительно, в наказание за нарушение законов
Британского королевства, начинали жизнь с нуля.
Завести скот, подготовить землю под посадку
кукурузы, хлопка, зерна – задачка почти
невозможная для Робинзона-одиночки. Прибавьте к
этому ежеминутную опасность нападения – диких
ли животных или диких людей, во владения которых
вторглись поселенцы.
Я несильна в истории Австралии; возможно, все
было не так ужасно. Но километры зарослей на все
четыре стороны света, тяжкий труд, посильный лишь
команде – группе – артели здоровых мужчин,
способных себя оборонять, общество, почти
лишенное женщин (кажется, одна на четверых по той
первоначальной статистике), – все это
общеизвестно и зафиксировано художественной
литературой и картинками кинематографа.
Представили себе? А теперь по-
пробуйте угадать, какое общество (не государство
– оно самое обычное, британского типа, а именно
общество) могло из всего этого вырасти.
Основой этого общества с тех пор и по наши дни
стало ключевое, по Вежбицкой, понятие
австралийской культуры – mate.
Это не товарищ, хотя такой смысл тут
присутствует, потому что имеется в виду человек,
долгое время делающий вместе с тобой тяжелую
мужскую работу, выполнимую только сообща. В
современной Австралии с ее небоскребами,
автострадами, интернетами и прочими
достижениями цивилизации mate – это, например,
человек, играющий с тобой в одной команде в регби
или футбол. И все же товарищество для mate
обязательно, но недостаточно. Оно предполагает
общность занятий, но не делает обязательным
другое: верность, преданность, готовность встать
рядом в трудную минуту и уверенность в том, что
твой mate поступит точно так же.
Но mate и не друг в нашем русском понимании этого
слова. Друзей всегда выбирают, в том числе из тех,
с кем оказался вместе не по своей воле. Друзьями
становятся добровольно. Mates в этом смысле ближе к
со-трудникам, со-ратникам – по работе, по учебе,
по службе в армии. Как правило, все, кто долго
живет и трудится бок о бок, становятся mates.
Кроме того, сугубо мужские отношения в обществе,
проникнутом антиинтеллектуализмом, не
предполагают еще одной части дружеских
отношений, обязательной для европейской и
русской культур: доверительного общения,
глубокой внутренней связи мировоззрений,
убеждений, вкусов. Друзья спорят, а mate всегда
прав, даже если он не прав, даже если перед
законом. Друзья не стесняются поделиться
переживаниями, впечатлениями, ждут совета. А mate –
мужчина, который молча встанет рядом с вами,
когда вы его позовете или когда он сам решит, что
это вам нужно.
«”Он мне mate. Я должен помогать ему”, – сказал он
просто и бесповоротно… Это не подлежало
обсуждению, Гуннер знал: исход этого инцидента
был предрешен заранее особым химическим
составом совместимости, общественными нравами и
почти племенными узами брака, и все это скреплено
бесчисленными тостами за бесконечным
количеством пива. Это было очень лично,
традиционно и глубоко по-мужски» (1977 год).
Такой вот национальный символ.
Если про вас скажут, что вы хороший товарищ, – это
будет, разумеется, похвала, но не исчерпывающая
характеристика. Но если австралиец скажет про
вас, что вы – good mate, он может ничего к этому не
добавлять. Все и так признают вас хорошим
человеком и настоящим австралийцем.
Mateship до сих пор осталось чисто мужским
сообществом, хотя давно уже не надо обороняться
от аборигенов и руками выполнять работу, которую
теперь делают машины. В книге, изданной в 1985 году,
приводится цитата из интервью: «”My mate” – всегда
мужчина. Женщина может быть моей девчонкой, моей
птичкой, моей хорошей, моей капелькой, моей
возлюбленной или моей женой, но она никогда не
бывает “ my mate”».
Подобные мужские сообщества до сих пор
составляют основу австралийского общества, а
представления о такого рода отношениях между
людьми – основу австралийской культуры. Отсюда
– яростное неприятие любого вида
штрейкбрехерства, которое и нигде особенно не
поощряется, но тут становится преступлением,
самым опасным для преступника – не перед
законом, а перед непреложным обычаем. Отсюда же
неприятие любого рода иерархии и любого
начальства: члены мужского сообщества равны
всегда и во всем, и потому они – mate, и в принципе
так можно обратиться к любому человеку на улице,
если ты оцениваешь его социальное положение
примерно равным твоему; а вот уже к полицейскому
в форме так никто не обратится, скажут
вызывающе-снисходительно «сэр» – без малейшего
уважения. Один из бытописателей заметил, что он
не хотел бы оказаться на месте того, кто украдет
лопату у соседа, но если вам удастся обдурить
полицейского, вы будете героем.
Почему австралийские первопоселенцы создали
именно такую культуру, а американские, того же
примерно состава и действовавшие примерно в
таких же условиях, – нет? Наверное, условия
все-таки были разные, потому что американский
пионер быстро приучался рассчитывать только на
себя и вступать в кооперацию на строго
взаимовыгодных условиях, что и породило особый,
американский вид воинствующего индивидуализма…
Такой тип отношений совершенно неприемлем для
австралийцев и активно ими презирается.
А может, дело вовсе не в условиях или далеко не
только в них, но в чем-то еще, что мы упорно
упускаем из виду, рассуждая о собственной
национальной уникальности и корнях самого
специфичного в мире советского коллективизма…
Статья завершает наше обсуждение книги Анны
Вежбицкой «Понимание культур через посредство
ключевых слов».
Ирина ВЛАДИМИРОВА
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|