ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА
Прямо с небес да на Тарко-Сале!
В этом районном городке мальчишки и
девчонки прыгают с парашютом совершенно
бесплатно.
А обычные кружки и спортивные секции в школах для
них все равно что воздух, которого никто особо и
не замечает
Суровая и плоская земля
На Севере многое не как у нас. И не в том суть, что
за трехчасовой перелет из московской слякоти
попадаешь в минус 25–30 градусов Нового Уренгоя,
хотя и это производит впечатление. А в том,
например, что где в Центральной России найдешь
город окружного подчинения, из которого два раза
на дню уходили бы самолеты в Москву. И из Москвы
соответственно два рейса в день на Новый Уренгой.
Но путь мой еще дальше. В районный город
Тарко-Сале, где проходил окружной молодежный
телефорум «Наше время – XXI век». Это еще двести с
лишним километров от Нового Уренгоя.
Встречал меня в аэропорту Сережа Аксенов, юный
журналист телекомпании «Луч» из Тарко-Сале.
Дорога долгая, вокруг – лесотундра, суровая
плоская земля, с чахлым леском. А Сережа знай
рассказывает. Получилось примерно так.
Лето здесь – иногда с жарой плюс 29–32 в тени, с
купанием и загоранием – меньше месяца. Но чаще
бывает плюс 17–18, а то и 12–14 с дождем и ветром.
Редактор газеты «Северный луч» Георгий Мерзосов
помнит, что в конце 70-х было лето, когда на реке
Пур лед так и не вскрылся. Поезда, уносившие
отпускников, в середине июня часами пробивались
сквозь пургу.
Вообще-то летом здесь хорошо, только мошка
донимает. У Сережи своя лодка, и он иногда мчится
по реке Пур на рыбалку. Все таркосалинцы имеют
лодки и катера, и летом на большой и мощной реке
Пур тесно. Природа – чудо. Рыбалка, охота, грибы –
живи!
12 месяцев зима, остальное – лето
Еще Олег Куваев много-много лет назад писал в
знаменитом романе «Территория», что здешние люди
отличаются спокойным достоинством и полным
отсутствием интереса к столичным сплетням.
Куваевская территория – это Колыма, Омолон, но
общий принцип жития распространяется на весь
Север. Тут даже в самой-рассамой богемной среде
нет этих всхлипов-вскриков: «Ах, Москва, ох,
Москва! В Москву! В Москву!» – и тому подобное. В
конце концов, Москва для северян, как и любая
другая точка страны, была во сто крат достижимее,
чем для всех остальных. Павел Полушкин из
новоуренгойской «Правды Севера» любит
рассказывать, как уренгойские мужики в советские
времена за пивом в столицу нашей Родины летали.
Утром вылетели, купили несколько ящиков, вечером
прилетели, как раз к вечерним посиделкам. А кто из
нас тогда пробовал из Москвы в Нежин слетать за
знаменитыми нежинскими огурчиками к вечерней
трапезе? Так что северяне всегда были
независимей, чем мы, и страну и мир знали лучше,
видели больше. Рубль, что ни говори, был длинный –
и отпуска длинные. Хотя, конечно, летать в Москву
за пивом – это похлеще любого черного юмора, то
есть не анекдот.
В общем, теперь в Москву за пивом не летают. Оно
здесь в изобилии и немногим дороже, чем в столице.
А вот сосиски молочные – 120 рублей, как в Москве.
Сливы в магазинах Тарко-Сале – 45 рублей
килограмм, виноград – 80 рублей. И все уже
привыкли: лежит виноград на прилавках и лежит.
Немногие вспоминают, что еще 25 лет назад в
магазины ходили с ведрами. Если что съедобное
появлялось, то брали сразу ведрами…
Это я к тому, что с развитием капитализма в России
жить на Севере стало немного легче, хотя бы в
продовольственном и бытовом смысле. Правда,
Тарко-Сале – это почти визитная карточка,
благоустроенная и комфортная часть Ямальского
Севера, где есть и железная дорога, и
автомобильная, и главное – деньги. А в
дотационных сельских районах – Ямальском,
Тазовском, Шурышкарском, Приуральском, – где нет
доходов нефтяников и газовиков, северного
продовольственного и бытового экстрима еще
предостаточно. И с молоком перебои, и
фрукты-овощи по запредельным ценам.
В том и заключался дебилизм советской системы,
что людей, добывающих самое ценное, что есть в
стране – золото, алмазы, нефть, газ, – как нарочно
держали в черном теле, откупаясь от них северной
денежной надбавкой. Люди жили в вагонах, в
самострое, в балках. Вокруг нефтегазовых
городков и поселков постепенно возникали
трущобы. Особо мне запомнились тогда круглые
железные бочки – что-то вроде трубы большого
диаметра. Народ утверждал: очень удобно, крыша не
протекает, только вот летом жарко, а зимой
холодно. Павел Полушкин лет десять с отцом и
матерью жил в вагончике. Но не в простом, а уже
почти благоустроенном – на две комнаты, с
пристройками собственного изготовления. Все
знаменитые ханты-мансийские поселки-города были
такими.
Ямало-Ненецкий автономный округ сегодня дает 90
процентов всего газа России. Плюс 12 процентов
нефти. Таким образом, оказывается, что «Газпром»
– национальное достояние и прочие
компании-гиганты на самом деле обслуживающий
персонал Ямала, скромные и смиренные просители,
временные пользователи его богатств. И раньше-то
слуги народные жили намного лучше хозяев. А
сейчас и вовсе разница в доходах увеличилась в
десятки и десятки раз.
Бичеграды уходят в прошлое
И все же с приходом капитализма, какой бы он дикий
ни был, жизнь на Севере изменяется к лучшему.
Местные власти жестко определили обязанности
компаний-природопользователей во всех сферах, и
прежде всего в создании социальной
инфраструктуры. Уходят в прошлое трущобы и
прочие бичеграды, на их месте вырастают новые
города и поселки. Уже никого не удивишь
европейского уровня гостиницами и стадионами.
Салехард и Ханты-Мансийск проводят
международные соревнования на высшем уровне. В
общем, от золотого нефтегазового фонтана многое
стало перепадать и самим добытчикам, коренным
жителям края: ненцам, хантам, селькупам…
С ними всегда было сложно. У них отняли очень
многое, а что они получили взамен? Тут чувство
вечной вины и долга невозвратного.
С другой стороны, они ведь ничего и не требовали.
Просили лишь оставить их в покое. Но всего лишь 20
лет назад, в 1984 году, вышло постановление ЦК КПСС
и Совмина о переводе коренных жителей Крайнего
Севера и приравненных к нему местностей на
оседлый образ жизни. Для них строили поселки и
дома, в которых они не хотели жить, за ними по
тундре гонялись на вертолетах, забирали детей в
интернаты. Выращивали поколения, которые и в
учебе не достигли хотя бы среднего уровня, и
назад, в тундру, уже не могли вернуться, потому
как утратили навыки тундровых жителей.
Чудо-юдо рыба-харампур
Нельзя сказать, что сегодня стало яснее, как быть
и как жить. Но уже накоплен кое-какой опыт, за
которым не гнушаются и финны приезжать. В поселке
Харампур, в 120 километрах от районного центра
Тарко-Сале, живут ненцы, причем не тундровые, а
лесные. Они отличаются от тундровых даже языком.
Их образ жизни – охота и рыбалка, а не
оленеводство. Представьте себе современный
коттеджный поселок – это и будет Харампур. А
краше и благоустроеннее всех – комплекс
школы-интерната.
Интернат – семейного типа. Здесь ненецкие дети
живут вместе со своими братьями и сестрами. А для
тех, кто в это время в лесу или на реке, в обычном
стойбище из чумов, этот поселок – базовое
поселение. Хотят семьи здесь жить постоянно,
подолгу или временно – их личное дело. Но поселок
из благоустроенных коттеджей есть, и он – их.
Еще не достроен детский сад для детей учителей,
врачей и работников администрации, а конкурс уже
существует на получение работы в далеком поселке
Харампур, потому что в таких условиях жить
удается немногим специалистам. Скоро в поселке
начнет работать цех по переработке рыбы. Рыба
сама по себе товар дешевый. А вот рыбная
продукция, полуфабрикат – другое дело. Так и
займет национальная община свое место в
современной экономике. Хотя очевидно, что такой
поселок при любых условиях работы местного
населения будет дотационным, то есть
финансироваться за счет нефти и газа.
Программу развития национальных поселков –
Толька, Самбург, Халясавэй, Харампур –
возглавляет руководитель района Анатолий
Острягин, ветеран Севера, до избрания на эту
должность работал генеральным директором
“Пурнефтегазгеологии”.
А мы говорим им: денег нет...
Еще до поездки в Харампур, до первого знакомства
с жизнью детей Ямала, точнее, детей города
Тарко-Сале Пуровского района, я с грустью
обдумывал: у нас в Москве, в Центральной России,
как повелось? Мы давно и привычно считаем детей
заброшенной частью населения, даже заброшенней,
чем старики. У стариков-то с годами желания
скромнее. А мальчишкам и девчонкам надо очень
много, причем все и сразу. Но мы им говорим: денег
нет и не будет. Хорошо еще в школе знания дают
бесплатно, а то ведь пошли уже разговоры о
платной школе. Что же до бесплатных и всем
доступных кружков и секций – это давно как ножом
отрезало и почти забылось. Отучился – и гуляй на
улице. Одна из больших московских начальниц
как-то публично высказалась: «Школа дает знания,
а воспитанием занимается семья!» Вот у нас нынче
все секции и кружки платные, и кто не может – тот
позволить себе и не смеет. Дворцы и клубы стали
для большинства детей как чужая рождественская
елка для беспризорника: только стоять на морозе,
смотреть и слезами обливаться… Но наши
подростки не стоят, не смотрят и слезами не
обливаются. Они не робкие сиротки. Они активны и
полны сил. И куда, и к чему они эти силы
прикладывают – не секрет. По результатам
недавнего социологического опроса, большинство
мальчишек и девчонок главной причиной
подросткового криминала назвали отсутствие в
школах кружков и секций, то есть свою уличную
жизнь. А итог можно выразить даже в цифрах –
смертность среди 15–19-летних выросла на сорок
процентов. От этой самой улицы, заброшенности,
алкоголя и наркоты…
Четырехлетний хозяин дворца
На Ямале такое отношение к детям не понимают. И
очень удивляются, когда слышат об этом рассказы.
Там ребенок с четырех лет ходит, к примеру, в
бассейн во дворце, в школу танца, карате, вокала и
считает себя хозяином этого дворца. В районном
городе Тарко-Сале есть даже секция парашютного
спорта. Кто хочет, тот и записывается. А парашюты
и все остальное, между прочим, больших денег
стоят. Один час вертолета – 32 тысячи рублей. Это ж
сколько летных часов и парашютов надо, чтобы
мальчишки и девчонки прыгали с небес на родную
землю за бесплатно и в свое удовольствие? На этом
фоне обычные кружки и спортивные секции в школах
– все равно что воздух, которого никто особо и не
замечает.
Норд-бойз будет жить и петь
В поселке Уренгой (не путать с большим городом
Новый Уренгой) ребята из десятого класса решили
создать свою рок-группу. Один из них – чемпион
России по хоккею, второй – победитель окружного
КВН, третий – просто по подъездам шастал,
четвертый… Ну, в общем, сказано – сделано.
Назвали группу «Норд-бойз». Или «Северные
ребята», если по-русски. Теперь выступают с
концертами по району. С большим успехом. Но
превращать увлечение в профессию никто из
рокеров не собирается. У каждого свои планы на
будущее. Теперь вот озаботились
преемственностью поколений, рокерских трудовых
традиций и связью времен – думают о своей смене,
о том, чтобы «Норд-бойз» жил и пел и после того,
как они распрощаются со школой.
А в маленьком поселке Ханымей вдруг открыли
кружок брейк-данса. Карате им показалось мало.
Хотя, кажется, брейк-данс уже вышел из моды. Но
любая идея, рожденная в подростковых массах,
здесь не умирает, а превращается в реальное дело.
Крутятся теперь ханымейские мальчишки и
девчонки на головах и очень этим довольны.
Но это еще не все. Юные уренгойцы и ханымейцы
сняли про свою группу «Норд-бойз», про свои
секции карате и брейк-данса телевизионные
очерки, прокрутили из по районному телевидению, а
затем представили на молодежный телефорум. И
таких фильмов-роликов из Уренгоя, Ханымея,
Ноябрьска, Муравленко, Губкинского, Самбурга,
Надыма, Нового Уренгоя, Лабытнанги я отсмотрел
ровно двадцать только на телефоруме.
Телегерои ходят по селу
Тут я и подхожу к главному феномену города
Тарко-Сале и всего Пуровского района. Здесь
телевидение превратили в массовое хобби и
увлекательное занятие для подростков. В
молодежной студии районной телекомпании «Луч»
всего несколько штатных работников, зато
свободных художников – сценаристов, режиссеров,
операторов, монтажеров 14–17 лет – целых сто!
Кроме главной, районной студии в каждом из девяти
поселков и городов района есть корпункт
телекомпании «Луч», а при нем – юный авторский
актив. Возглавляет молодежное телевизионное
движение Андрей Жижин – молодой человек
фантастической энергии, сил и способностей.
Подросткам, понятно, слава, удовольствие и азарт.
А все заботы несет на себе и шишки за них получает
руководитель «Луча» Петр Колесников.
Спокойный-спокойный, неторопливый и
рассудительный в речах и действиях, как и
положено большому боссу. «Мне за взрослые
передачи столько не достается, сколько за
молодежные, – говорит он. – Я ведь их без цензуры
пускаю и смотрю репортажи уже в эфире, как и все
население района. А подростки видят то, что мы
зачастую не замечаем. Снимают, а я в эфир выдаю,
потом выслушиваю обиженных. А чего обижаться? Все
по делу. Глава района несколько постановлений
издал как раз после таких молодежных передач».
Один мальчишка из молодежной студии в Тарко-Сале
взял видеокамеру и пошел по родному городу,
спрашивая встречных-поперечных: «Что такое
человек?» Люди отвечали охотно и серьезно, каждый
по-своему пытался определить суть.
Прелюбопытнейший получился материал!
Конечно, может возникнуть вопрос: а не опасное ли
это увлечение? Что потом делать и что будет с
этими ребятами, вкусившими телевизионной славы?
Мерещатся разбитые судьбы и несбывшиеся надежды.
Но у нас по всей стране на факультетах
журналистики учатся тысячи юношей и девушек
вообще без всякой подготовки. А за их судьбы мы
почему-то не опасаемся. Что до ямальских ребят, то
далеко не все они устремятся на телевидение. У
некоторых уже сейчас есть другие планы на
взрослую жизнь. А кто захочет – пусть проявляет
упорство, поступает после школы на отделения и
факультеты журналистики в Тюмени, Екатеринбурге,
Москве или Петербурге. И дальше у них будет как у
всех, только немного получше и полегче, потому
что азы профессии освоены с детства и мастерская
под боком, дома. А после института работа всем
найдется – Север у нас большой и еще не
освоенный. Да и страна тоже.
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ
Фото Сергея КАСЬЯНОВА
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|