СТРАНИЦА ОДНОЙ КНИГИ

«Эта книга о том, что происходит с людьми, когда на них обрушиваются перемены. Она о том, как мы адаптируемся – или не адаптируемся – к будущему» – так начинается вступление к этому труду, ставшему бестселлером в западном мире еще в семидесятые годы.
Но в России даже в восьмидесятые такая постановка вопроса воспринималась с трудом. Страна требовала перемен, и мало кому приходило тогда в голову, что способность общества и отдельных людей справляться с переменами имеет не меньшее значение, чем то, куда и каким образом эти перемены направлены.
Зато в девяностые годы миллионы жителей постсоветских стран ощутили на себе то самое превышающее пределы человеческой адаптации давление перемен (отнимающее способность осмысливать происходящее и принимать здравые решения), о которых Тоффлер писал еще в 70-е годы. Книга Тоффлера оказалась написанной словно не об Америке, а о нас.
В России последнего десятилетия принято рассуждать о постиндустриальном обществе едва ли не как о новом светлом будущем. Книга Тоффлера показывает цену того ускорения перемен, которое выталкивает технологические общества в постиндустриальный мир.
Автор этой книги когда-то одним из первых внимательно вглядывался в черты побеждающих постиндустриальных общественных отношений. И многие из них вызывали у него нескрываемую симпатию. Ослабление иерархической системы и отступление бюрократии; возрождение малых динамичных групп в самой сердцевине крупных корпораций; формирование временных рабочих коллективов под меняющиеся конкретные задачи; преданность своей профессии, вытесняющая преданность должности; падение ценности безропотного исполнения и резкий рост заинтересованности «в тех, кто способен к критическому суждению, кто может сориентироваться в новых условиях, кто быстро определяет новые связи в стремительно меняющейся действительности».
Но здесь же таятся и угрозы. Главная из них – в том разрушительном стрессе и дезориентации, которые вызывают у людей слишком большие перемены за слишком короткое время. Что касается всех прочих негативных тенденций, то они для Тоффлера всего лишь следствия этой фундаментальной угрозы.
Вместе с тем книга Тоффлера оказывается оптимистичной. Автор настаивает на возможности стратегий сопротивления хаосу. Он убежден, что шок будущего можно предотвратить; правда, это потребует не только личных усилий, но и решительных социальных и политических действий, в том числе в области образования.

Человек в эпоху перемен
Стратегии, которые позволяют справиться с будущим

Элвин Тоффлер, американский социолог и публицист.
Основные работы: «Шок будущего» (1970), «Третья волна (1980) и «Изменение власти» (1990).
Родился в 1928 г. в Нью-Йорке, в 1949 г. закончил Нью-Йоркский университет, был активистом левого движения, работал рабочим на конвейере, занимался журналистикой, преподавал в нескольких университетах. Его представления о взаимосвязях технологии и социально-экономических изменений сформировались в 1960-е годы, когда компания IBM заказала ему исследование о долгосрочных социальных и организационных последствиях внедрения компьютеров.
Тоффлер известен прежде всего своей концепцией третьей волны цивилизационного развития.
Первая волна цивилизации была связана с переходом человечества от кочевого к оседлому способу жизни, с появлением сельскохозяйственного производства. Вторая волна – с возникновением индустриальной цивилизации. Эта волна зародилась в XVII веке и вскоре накрыла собою весь мир. Однако энергия этой волны ослабевает, а на смену ей идет третья волна – это цивилизация услуг и информационных технологий. Противодействие сил второй и третьей волн и создает согласно Тоффлеру динамику современной цивилизации, помогает объяснить наиболее важные тенденции развития современного общества.

В ближайшие 30 или 40 лет нас ожидает череда потрясений. Новое общество будет формироваться не из аккуратно подогнанных друг к другу частей. Старые связи будут рваться, а обнажающиеся противоречия будут нас ослеплять. И это беспрецедентная ситуация. Нам придется адаптироваться не к какой-то одной новой культурной реальности, а к головокружительному хороводу сменяющих друг друга культур. А это значит, что мы, возможно, приближаемся к верхней границе своих адаптационных возможностей. Ни одно из предшествующих поколений не сталкивалось с такими испытаниями. Только в обществах, основанных на высоких технологиях, потрясения, которые несет с собой будущее, могут иметь столь массовый характер.
Впрочем, я заявляю это вовсе не затем, чтобы усилить пессимизм, которого и так хватает в нашем обществе. Отчаяние – модный сегодня товар, но отчаяние – это прибежище безответственности, и оно неоправданно. Прежде всего потому, что источником большинства терроризирующих нас проблем, и в том числе шока, наносимого нам будущим, являются не неумолимые силы природы, а процессы, созданные человеком. А значит, процессы, которые потенциально подвластны нашему контролю.
Единственный способ сохранить какое-то подобие равновесия в ходе постиндустриальной революции – это ответить своими изобретениями на ее изобретения: создать новые личные и социальные механизмы, позволяющие управлять процессом изменений. Ни слепое принятие новых реалий, ни слепое им сопротивление неэффективны. Альтернатива – это разнообразие творческих стратегий, позволяющих избирательно формировать, отклонять, ускорять или замедлять те или иные изменения.

Бегство от перевозбуждения

Когда уровень нашего возбуждения поднимается выше некоего условного уровня, который позволяет нам приспосабливаться к условиям среды, это начинает угрожать нашему нормальному существованию. И мы вынуждены использовать разнообразные тактики, чтобы снизить этот уровень. Однако по большей части мы делаем это бессознательно. Но можно увеличить эффективность применяемых нами психологических тактик, если начать сознательно влиять на свой жизненный темп, ускоряя или замедляя его.
Начнем с мелочей, с того, что происходит в нашей микросреде.
«Не грузите меня новой информацией!» – за этой бытовой полушутливой фразой скрывается реальная психологическая проблема: человек устает от постоянного информационного пресса и пытается освободиться от его давления. Или такой характерный пример: как мы выбираем книги, фильмы, телепередачи в часы досуга? Иногда стремимся к высокому коэффициенту новизны. Но в другие моменты тянемся к легким развлечениям. Например, типичный детективный рассказ непредсказуем, но... в пределах тщательно структурированной фабульной рамки, набора легко предсказуемых отношений. Вот и получается, что мы используем развлечение как регулятор своего эмоционального темпа, приводя его в соответствие с нашими возможностями. Однако, используя такие тактики более сознательно, мы можем тонко настраивать свою микросреду. Ведь если мы хотим справиться с угрозой информационного перевозбуждения, следует контролировать норму быстротечности, новизны и разнообразия в нашем окружении.

Право на покой

Мы можем уменьшить интенсивность изменений, сознательно ориентируясь на консервацию своих отношений с какими-то элементами окружающей среды. Например, не приобретать новые виды продуктов, постараться еще один сезон походить в старой куртке... Можно применять ту же тактику и по отношению к людям – ведь бывают моменты, когда даже самый общительный человек чувствует себя неспособным к контактам. Мы можем свести к минимуму поездки. Мы можем сопротивляться бессмысленным реорганизациям в своей компании, приводящим к существенному обновлению привычного круга общения…
Современный человек меняет места работы со скоростью, не укладывающейся в уме; постоянно перевозит свою семью с места на место, очень много путешествует – живет в нескончаемом вихре новизны и разнообразия. Однако всегда можно обнаружить в его жизни значимые зоны стабильности: например, многолетние прочные отношения с женой, постоянные связи с родителями и со старыми друзьями… И чтобы контакты с новыми людьми не переходили границу деловых отношений или простых знакомств.
Чем быстрее происходят изменения в каких-то секторах жизни, тем важнее сознательно устраивать зоны стабильности в других местах.

Группа для «человека становящегося»

Мы привыкли делить людей на категории, опираясь не на то, какие в них происходят изменения и в какую сторону они развиваются, а на то, каков их статус. Но возможен и совсем другой взгляд. Можно увидеть человека не с точки зрения того, кем он в данный момент является, а с точки зрения того, что он становится кем-то другим. Например, меняет работу. Или разводится. «Человек становящийся» – это особое существо, со своими проблемами. И такому человеку нужно ситуативное объединение с людьми, которые в одно время с ним проходят через похожие жизненные изменения. Возможно, для таких людей следует создавать временные адаптационные организации – «ситуативные группы». Ведь человек, которому нужно приспособиться к новой жизненной ситуации, утрачивает привычную самооценку. Он начинает сомневаться в собственных способностях. А если мы объединяем его с людьми, проходящими через те же переживания, что и он, с теми, с кем он может идентифицироваться и кого может уважать, мы вселяем в него уверенность. Члены такой группы обмениваются полезными соображениями и прогнозами и, что самое важное, обсуждают друг с другом связанные с будущим альтернативы.

Консультация как взаимопомощь

Но не всякая помощь должна исходить от групп. Во многих случаях человеку, на которого давят перемены, заставляя переживать адаптационный кризис, больше всего нужна индивидуальная консультация.
Консультанты завтрашнего дня – это не традиционные психологи или врачи, а обыкновенные люди, имеющие свой личный опыт проживания бытовых кризисных ситуаций: таких, как перемена места жительства, продвижение по службе, развод или проблемы, связанные с освоением новых субкультур. Эти консультанты должны работать как волонтеры или за минимальную плату. Они непрофессионалы, но они делятся своим временем, чтобы выслушать других непрофессионалов, говорящих о своих проблемах, опасениях и планах. А взамен получают от других помощь, необходимую для их собственного адаптивного развития.
В том, что люди ищут совета друг у друга, нет ничего нового. А вот новым должна стать наша способность оперативно собирать (используя компьютеризованные системы) необходимые ситуативные группы, соединять отдельных индивидов с необходимыми им консультантами и притом соблюдать право каждого на личную тайну и анонимность.

Дом по дороге

«Дом по дороге» – это идея, которая возникла и была апробирована в прогрессивных тюремных учреждениях. Смысл идеи в том, чтобы облегчить возвращение бывшего преступника в нормальную жизнь. Раньше было так: после монотонной, жестко регламентированной жизни тюрьмы человек без всякой подготовки оказывался в открытом обществе и психологически не справлялся с потоком новой информации и возможностей. Поэтому теперь его сначала переводят в некое промежуточное учреждение: днем он работает в общине как свободный человек, а на ночь возвращается в тюремную камеру. А по мере того как человек приспосабливается к внешнему миру, ограничения снимаются. Тот же принцип используется и различными психиатрическими учреждениями.
Идея вписаться в перемены контролируемыми, вымеренными этапами, а не резкими скачками имеет решающее значение для любого общества, которое хочет справиться с быстротой социальных изменений. Например, студент из сельской местности мог бы до поступления в крупный городской университет провести несколько недель в колледже в городе средней величины. Или нет никаких причин, мешающих сделать постепенным уход на пенсию. Точно так же следовало бы поощрять, а не порочить идею пробного брака… И во множестве других случаев возможна поэтапная, а не революционная смена статуса.
Анклавы прошлого

Чем быстрее мчится общество навстречу грядущим бурным десятилетиям, тем важнее для него создание особых специализированных центров, в которых темп перемен искусственно сдерживается. Это такие анклавы, особые территории или заповедники прошлого, в которых реорганизация, новизна и выбор намеренно ограничиваются.
Анклавные сообщества сознательно изолированы. Ограничен автотранспорт. Газеты должны быть еженедельными, а не ежедневными. Радио и телевидение (если вообще стоит их сохранять) должны работать не круглосуточно, а лишь несколько часов. Не стоит такие сообщества высмеивать; скорее их нужно субсидировать как форму психического и социального страхования людей, захваченных слишком бурными переменами. Во времена бурных перемен слишком велик риск непоправимых, катастрофических ошибок. Если же мы специально создаем и поддерживаем такого рода анклавы, увеличиваются шансы, что в случае, если общество не удержит свою идентичность в водовороте перемен, сохранятся те, кто сможет собрать осколки после катастрофы.
А еще такие сообщества могли бы играть роль экспериментальных обучающих механизмов. Скажем, дети из внешнего мира могли бы провести несколько месяцев в условиях быта специально смоделированной феодальной деревни. Или сделать так, чтобы подростки в течение некоторого времени могли пожить в типичном раннеиндустриальном сообществе, действительно работая на мельнице или на фабрике. Такое живое образование давало бы им историческое видение, какого не может дать ни одна книга.
Чем динамичнее общество, тем нужнее субобщества, перед которыми ставится специальная задача оставаться в стороне от новаций.

Анклавы будущего

И точно так же, как для кого-то создается возможность жить в более медленном темпе прошлого, должны создаваться особые территории, где люди имели бы возможность заранее испытать различные аспекты их будущего.
Космонавтов, летчиков и других специалистов часто тренируют, помещая в тщательно смоделированную ситуацию и среду, в которой им реально придется работать в будущем. Их готовят к тому, чтобы они научились справляться с множеством непредвиденных случайностей. Почему бы не использовать тот же принцип более широко? Например, прежде чем переводить работника на предприятие, находящееся в другом месте, показать ему и его семье фильмы об округе, где они будут жить, о школе, куда будут ходить их дети, о магазинах, где они будут делать покупки, а может быть, даже и об учителях, продавцах и соседях, с которыми они встретятся. Тем самым мы можем снизить их тревогу по поводу неизвестности и заранее подготовить к проблемам, с которыми они, по всей вероятности, столкнутся.
Целые семьи могут приходить в такого рода анклавы «работай-учись-и-играй», которые в конце концов станут «музеями будущего», обучающими людей справляться со своими различными «завтра».

Спасительный буфер непрерывности

Во все времена роль буфера между прошлым и будущим в процессе перемен обеспечивал ритуал. Именно ритуал помогал людям восстанавливать равновесие после каких-то важных событий. Потому-то и продолжают жить до сегодняшнего дня различные ритуалы – от поведения государственных деятелей или ритуалов в религии и бизнесе до ритуала рождественских открыток. Но мы можем ввести в общество дополнительные ритуалы как дополнительные точки стабильности. Это могут быть новые праздники, карнавалы или игры. Такие механизмы могли бы не только обеспечить ощущение непрерывности в повседневной жизни, но и служить интеграции обществ, смягчая воздействие постиндустриального общества, когда существование человека становится все более и более фрагментарным.
Вводя специальные, искусственные элементы предсказуемости, мы создаем у человека ощущение, что цепочки событий скорее предсказуемы, чем беспорядочны, и это позволяет сформировать чувство непрерывности и цельности даже в эпоху социального переворота.
Мы справимся с потрясениями культурной трансформации только в том случае, если сумеем выйти за границы своих индивидуальных тактик и построить целостную социальную стратегию: создадим специальные институты поддержки встревоженного переменами индивида и выстроим буфер непрерывности между изменениями, происходящими в процессе возникновения завтрашней цивилизации.
Все перечисленное направлено на то, чтобы минимизировать негативные последствия быстрых перемен.
Но есть и другая сторона решения этой проблемы. Она заключается в том, что требуется расширить адаптивные возможности человека. Что в эпоху постиндустриальной революции является центральной задачей образования.

Новое образование

Людям понадобятся новые умения и навыки в трех ключевых сферах: способности учиться, способности общаться и способности выбирать.
У индивидов, обладающих высокой способностью к адаптации, не только нет страха перед будущим, но наблюдается своего рода тоска по будущему, при том что они чутко реагируют на то время, в котором сами живут.
И нельзя сказать, что они некритически воспринимают потенциальные угрозы будущего или слепо верят в перемены ради перемен. Просто их отличает всепоглощающее любопытство, непреодолимое стремление узнать, что случится потом. Можно предполагать, что, когда миллионы разделят эту страсть к будущему, сформируется общество, гораздо лучше подготовленное к потрясениям перемен.
Создать образование, которое сформирует эту любознательность, – вот, пожалуй, основная задача революции, которая должна произойти в школе. Это значит, что образование должно сместиться в будущее время.

Контроль над технологиями

«Никто в действительности не знает, куда ведет нас наука, – говорит Ральф Лэпп, ученый, ставший писателем. – Мы находимся в поезде, который набирает скорость и мчимся по пути, где стоит неизвестное количество стрелок, ведущих к неизвестным пунктам назначения. В кабине паровоза нет ни одного ученого, а у стрелок могут оказаться демоны. При этом большая часть общества находится в тормозном вагоне и смотрит назад».
Радикально настроенные политики часто обвиняют общественный истеблишмент в том, что он пытается осуществлять контроль над обществом за счет благополучия масс. В некоторых случаях такие обвинения правомерны. Однако в сегодняшнем мире есть более опасная реальность: ко многим социальным несчастьям ведет не столько угнетающий контроль, сколько угнетающее отсутствие контроля. Например, отсутствие надлежащего контроля за состоянием технологий.
На технологические вопросы уже нельзя отвечать только технологическими терминами. Это политические вопросы. И мы не можем позволить, чтобы поиск этих ответов диктовался только краткосрочными экономическими соображениями. Технологические вопросы имеют сегодня более глубокие последствия, чем поверхностные политические проблемы.

Выбор будущего

Как человеческая личность может сознательно выбирать между альтернативными стилями жизни, так и общество может делать сознательный выбор между альтернативными культурными системами.
В прошлом культура возникала и развивалась естественно. Сегодня впервые мы можем и должны сделать этот процесс регулируемым силой сознания.
Следует ли тратить миллиарды долларов на сверхзвуковые самолеты или эти средства следует вложить в разработку искусственного сердца? Кто должен отвечать на такие вопросы? По каким критериям должны приниматься те или иные решения?
Между обществом, которое избирательно подавляет технологическое продвижение, и обществом, которое слепо хватается за первую же подвернувшуюся технологическую возможность, быстро возникнут серьезные различия. Еще более резкие различия разовьются между обществом, в котором темп технологического развития осознанно смиряют и направляют, чтобы смягчить потрясение от будущего, и обществом, в котором массу простых людей лишают возможности принимать осознанные решения. Только в первом типе общества осуществимы политическая демократия и широкомасштабное участие людей в выработке общественных стратегий; во втором случае общество становится заложником политического правления крошечной технологической и управленческой элиты.

Перевод с английского
Александра ЛОБКА

Чем динамичнее время, тем больше нуждается человек в территориях, на которых все предсказуемо и определено. Для этого не требуется специальная помощь государства, достаточно психологической уверенности в себе. Оказывается, что уверенность в себе есть абсолютная точка отсчета для жизни в мире.
Любой ребенок рождается в мире, который для него информационно перенасыщен. Но можно ли говорить, что ребенок переживает некий травматический информационный шок? Да нет: достаточно посмотреть, как трехлетка легко справляется с потоками внешней информации. В одном случае – спокойно обходя ее стороной, в другом – заставляя эту информацию двигаться по своей внутренней логике. И уж во всяком случае никакого страха перед будущим такой ребенок не испытывает. Потому что распоряжается им по своему усмотрению. Принимая или отвергая его исключительно по логике своего Я. Хотя как раз для маленького ребенка мир открывается как незнаемый, непредсказуемый, неопределенный.
Но вот наступает время школы, и все меняется радикально. Возникает совершенно новая форма будущего: будущее, которое несет угрозу свободе детского Я. Оно жестко и определенно расписано на годы вперед: уроки, проверка домашних заданий, контрольные, экзамены… Но почему-то определенность школьного сценария не укрепляет уверенность ребенка в себе, а очень быстро ее разрушает. По одной простой причине: это будущее навязывается ему как внешний, готовый сценарий. Парадоксальная вещь: детей нашпиговывают знаниями, а результатом становится их нарастающий информационный невроз и вытекающая из этого невроза депрессия.
Вот и ключ к тоффлеровской загадке: мы переживаем футурошок тогда, когда будущее не принадлежит нам, когда мы не свободны двигаться по собственной траектории. В том числе когда речь идет о жизни в культуре.
Есть две принципиальные стратегии встречи с культурой.
Одна – информационная. Культура предъявляется человеку как мир накопленных знаний, которые следует освоить. Футурошок – это болезнь человека, который образован по такому сценарию. Это болезнь современной системы массового образования, в которой человек оказывается жертвой информационного процесса.
Принципиально иная стратегия может состоять в том, что человек создает свою траекторию движения в мире культуры, и эта траектория не может быть предметом универсальной экзаменовки. В этом случае культура может быть воспринята взрослеющим ребенком не как мир нужной информации, а как пространство свободного саморазвития. И с любым информационным прессом такой уверенный в себе человек справится играючи. Он будет смотреть на несущиеся мимо него потоки информации со здоровым любопытством, а не с ужасом от мысли, что в этих потоках можно захлебнуться и утонуть.

Но это стратегия совсем другой школы – школы, которая способна сформировать у своих учеников не страх перед будущим, а страсть к будущему.
Стоит ли говорить, что таким ученикам футурошок не грозит?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"