РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
СЕМЕЙНОЕ ЧТЕНИЕ
Исаак Башевис Зингер. День
исполнения желаний.
Рассказы о мальчике, выросшем в
Варшаве
Пер. с англ. О.Мяэотс. – М.: Самокат, 2005
«Когда я был маленьким и рассказывал
разные истории, меня звали лгуном. Теперь же меня
зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но
ведь это одно и то же», – говорил Исаак Башевис
Зингер (1904–1991) в одном интервью после получения
Нобелевской премии по литературе.
Это книга воспоминаний Исаака Зингера о своем
детстве, о том, что его занимало, удивляло, чего он
боялся. Он вспоминает о том, как размышлял об
увиденном, прочитанном, услышанном, пережитом им
самим и другими. Его воображение занимали
удивительные люди, приходившие к его
отцу-раввину или к матери за советом и
сочувствием, а часто и в поисках достойного
собеседника. Он рано задумался об
исключительности их характеров.
Исаак Зингер верил, что лишь литературе под силу
сохранить память о навсегда ушедших временах.
События, о которых рассказывается в этой книге,
произошли сто лет назад. Мир изменился до
неузнаваемости, но – разве не чудо? – нам близки
и понятны радости и огорчения маленького Итчеле,
его тревоги и надежды. Сберегается все – даже
песенка сверчка.
В рассказе «Кто я» Зингер пишет: «Очень рано я
стал задавать себе вопросы: что случится, если
птица все время будет лететь в одну сторону? Что
было до сотворения мира? Есть ли у времени начало?
И с чего тогда оно началось? Есть ли предел у
пространства? И как может быть у пространства
конец, раз оно – пустота? Мои вопросы часто
ставили родителей в тупик. Отец втолковывал мне,
что нехорошо забивать голову такими сумбурными
мыслями. А мама обещала, что я все узнаю, когда
вырасту. В конце концов я понял, что и взрослые не
знают ответов на все вопросы».
А в другом рассказе – «К диким коровам» Зингер
пишет, что все те годы, что он жил в Варшаве, он ни
разу не покидал города. Но однажды убежал с
приятелем на поля и пустоши возле Варшавы в
поисках диких коров. Конечно, никаких диких коров
они не нашли. «Но, – вспоминает Зингер, – небо
было высокое, разливалось, как океан, и ниспадало
на землю, словно тяжелый занавес. Большие и
маленькие птицы со свистом и щебетом стаями
летали над нашими головами… Воздух был полон
удивительных ароматов, насыщен запахами земли,
травы, паровозного дыма и чего-то еще такого
дурманящего, что у меня закружилась голова.
Казалось, что вокруг царит необыкновенный покой,
и в то же время отовсюду раздавались бормотание,
шуршание, чирикание. Откуда-то падали лепестки и,
кружась, опускались на мою куртку. Я задрал
голову, посмотрел на небо и увидел солнце и
облака. Внезапно для меня открылся смысл
библейского рассказа о сотворении мира: вот он
предо мной – мир, сотворенный Богом: земля и небо,
воды сверху отделены небесным сводом от вод
внизу».
Исаак Зингер вспоминает разговор с отцом.
«– И ты тоже вырастешь, найдешь себе подходящую
девушку и женишься на ней.
– Какую девушку?
– Разве можно знать наперед?
И тут я понял, отчего мне грустно. На улице было
полным-полно девушек, но я не знал, которая из них
моя будущая невеста. И она, моя суженая, тоже
этого не знала. Может, мы покупаем сладости в
одной лавку, проходим мимо друг друга, не замечая,
не догадываемся, что будем мужем и женой. Я стал
пристальнее вглядываться в толпу…»
Тридцатилетний Зингер в 1935 году навсегда покидал
Варшаву. «За несколько дней до отъезда ноги сами
понесли меня на Крохмальную улицу. Я не был здесь
многие годы, и мне захотелось еще раз увидеть
места, где я вырос. Улица мало изменилась, хотя
дома постарели и обветшали. Я заглядывал во
дворы: мальчишки играют в прятки, в
казаки-разбойники, девочки скачут через
веревочку. Мне вдруг захотелось разыскать Шошу. Я
направился к дому, где мы когда-то жили. Боже,
ничего не изменилось: та же свалка, облупившиеся
стены… И тут я заметил девчушку лет девяти.
Господи, вылитая Шоша! То же бледное личико, те же
светлые косички с красными ленточками, та же
тонкая шейка.
– Кого ты ищешь? – спросила она, и я услышал Шошин
голос.
– Когда-то я жил здесь, – попытался я объяснить,
– и мы с твоей мамой играли вместе. Она была тогда
маленькой девочкой.
– Так ты Итчеле?
– Откуда тебе известно про Итчеле?
– Мама рассказывала.
– Да, я Итчеле.
– А твой дедушка до сих пор король?
– Нет. Больше нет.
Мы помолчали. Потом я спросил:
– А мама рассказывала тебе о домовом?
– Да, у нас жил домовой, но он пропал.
– А сверчок?
– Сверчок жив, но он поет только по ночам….
И мы снова помолчали, и тут я услышал знакомую
песенку сверчка. Неужели это тот самый сверчок?
Нет, конечно. Наверное, это его пра-пра-правнук. Но
песенка-то все та же. Старинная, загадочная, как
мир, и бесконечная, как темные ночи в Варшаве».
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|