ТУПИКИ УПРАВЛЕНИЯ
Просчет академического масштаба
Сегодня большая часть школ РАО лишена
финансирования. На каком основании?
Объяснить причины не может никто. А
учителя уже третий месяц не получают зарплату
Проблема школ РАО, как и многие другие
проблемы новейшей истории образования, вдруг
выскочила под нажимом 122-го закона. Суть в том, что
если раньше (до января 2005 г.) академические школы
(школы, прикрепленные к РАО в качестве базовых
для ведения опытно-экспериментальной работы)
финансировались государством, то теперь они
должны встать на баланс регионов. Для московских
школ плюс в этом есть один: государство,
освобождая себя от забот об экспериментальных
школах, дает учителям возможность получать
«лужковские» надбавки наравне с прочими
московскими педагогами. А потери весомые:
участие в исследовательской работе,
сотрудничество с авторами педагогических
концепций, заинтересованные и активные ученики,
чьи родители обдуманно записали ребенка в ту или
иную академическую школу. Наконец, самое главное:
«крыша» РАО защищала педагогов от чиновничьего
произвола окружных методистов. Теперь покинутые,
но «разбалованные» сотрудничеством с высокой
наукой учителя бывших академических школ должны
привыкать к стандартным требованиям вышестоящих
методистов и учить в границах соответствующего
понимания педагогики.
Хотя отношения школ и академии не всегда были
радужными, справедливо сказать, что именно в
школах РАО расцветали и превращались в традицию
многие яркие педагогические идеи. Самый
очевидный пример – концепция развивающего
обучения В.В.Давыдова, академика, вице-президента
РАО и педагога академической школы № 91. Факт:
одна из самых ярких систем начального
образования России (одна из трех, имеющих сегодня
государственный статус) впервые была явлена
общественному сознанию в 1962 году
фундаментальным томом, состоящим из статей и
материалов педагогов трех экспериментальных
школ: 91-й московской, школы села Медное и тульской
школы…
«Надо взять бумагу и говорить
точно»
Посередине учебного года – трах-тарарах –
вольтова дуга Закона № 122! Школы РАО отключили,
как электричество: от федерального источника
питания отключили, региональному не передали.
РАО, оказывается, «забыла подготовить документы
по переводу школ»! Именно так подали ситуацию
СМИ, переведя стрелки на Академию образования,
«которая не подумала о школах, и вообще ей эти
школы не очень-то и нужны…». В таких словах, в
частности, озвучила проблему на телевидении
директор одной из московских школ, в пылу обид
забыв добавить, что многим в своей яркой
биографии эта школа обязана именно Академии
образования: академический статус долгие годы
давал относительную независимость, общение с
сотрудниками исследовательских институтов
обогащало школу живыми идеями и новой практикой,
а педагоги школы защитили диссертации именно в
академическом институте. Конечно, хочется, чтобы
и дальше РАО помогала существовать и не
отпускала от себя!
Но в чем действительная вина РАО, и есть ли она?
Вот как видит ситуацию президент Российской
академии образования академик Николай
Дмитриевич Никандров:
– Дело в том, что академические школы не
вписываются в новый закон. Никто не может
показать то место в законе, которое требовало бы
передачи наших школ на уровень субъектов
Федерации – Москвы, Московской области и
Санкт-Петербурга. Закон говорит о другом: те
школы, которые принадлежат федеративным органам
управления образованием, должны быть переданы
субъектам. Но Российская академия образования –
не орган управления образованием! По нашему
уставу мы осуществляем научное обеспечение
функционирования российской системы
образования, так что ни технически, ни юридически
не подпадаем под действие этого закона. И для
передачи академических школ на уровень
субъектов Федерации нет никаких оснований, о чем
у меня есть правительственное письмо. Однако я
уже слышал, что Минфин дал отрицательный ответ на
поручение правительства решить вопрос о
возобновлении финансирования академических
школ из федерального бюджета. Время идет.
Юридического обеспечения закона все нет. И меня
уже больше волнует не судьба школ академии, а то,
что учителя этих школ не получают зарплату.
Приняв это суждение, хочется спросить: кто же
автор такой замечательной законотворческой
методологии, по которой сначала непроработанное,
непросчитанное и непроверенное решение
принимается как закон, а потом, когда ошибки
персонифицируются в судьбах людей и дел, в сшибке
жизненных интересов, начинается его
совершенствование? Вопрос пока риторический. В
кабинете президента РАО непрестанно звонит
телефон – на самых разных уровнях он пытается
решить эту проблему.
– На заседании правительства я напомнил Михаилу
Фрадкову, что он заканчивал одну из базовых школ
РАО. И сколь угодно интересные идеи наших
сотрудников без участия школ реализованы не
будут. Не надо лишать нас этих четырнадцати школ!
Я очень надеюсь, что ошибочные решения вызваны не
злым умыслом, а затянувшимися процессами
перестройки системы образования.
Счастливцевы и Несчастливцевы
Подобно персонажам драмы А.Н. Островского школы
РАО теперь имеют разные судьбы: четыре остались в
неприкосновенности, десять – в
неопределенности.
Повезло, например, школе № 91 и курирующему ее
Психологическому институту РАО.
Тьфу-тьфу, нелегкие времена они переживали не
однажды. Эксперимент по развивающему обучению то
запрещали (и тогда исследования уходили в
глубокое подполье), то возвышали (и тогда он
начинал повсеместно и едва ли не насильственно
внедряться). Сегодня имена В.В.Давыдова,
В.В.Рубцова, Г.А.Цукерман, З.Н.Новлянской,
Г.Н.Кудиной, В.В.Репкина известны всем. Тысячи
учителей начальных классов прошли в 91-й школе
систему переподготовки по Эльконину–Давыдову. В
пришкольном издательстве «ИНТОР» увидели свет
сотни учебно-методических книг. Сегодня в 91-й
создается подростковая школа развивающего
обучения, и педагоги-давыдовцы в своих надеждах
обмануты не будут.
Психологический институт оказался в выгодном
положении хотя бы потому, что его директор
Виталий Рубцов является ректором Московского
психолого-педагогического университета.
Интеграция академической науки и высшей школы
благоприятно сказалась и на судьбе
экспериментальной школы.
А вот академической школе в городе Пущино не
повезло, хотя в 1976 году ее сдавали в строй как
экспериментальную площадку АПН: три корпуса
разной этажности, три спортзала, отдельный
модуль для занятий музыкой и подвижными играми,
бассейн, большой парк. Тридцать лет в школе
бурлила интересная жизнь. Сотрудники Института
общего среднего образования РАО совместно с
учителями создали при школе лабораторию
института. Отсюда есть пошло наше экологическое
образование, здесь проводились международные
симпозиумы по школьной экологии и
экологическому краеведению (руководитель
программ – академик И.Д.Зверев), эта школа
успешно участвовала в российско-американском
проекте «Глобальное мышление». Здесь уже к 2001
году был накоплен исследовательский материал
для проведения семинаров по стратегиям
профильного обучения в старшей школе
(руководитель экспериментальной работы –
член-корреспондент РАО С.Н.Чистякова). Работа по
реализации педагогического сопровождения
социально-педагогического самоопределения
учащихся ведется по сей день, вырабатываются
критерии отбора детей в профильные классы…
Только «напрасны ваши совершенства»! Вы больше
не базовая школа РАО!
Из подмосковных оставили только Центр
образования «Горки». Почему? Вроде так же
работают над вариантами новых учебных планов,
структурой и содержанием программ допрофильных
и профильных классов. Педагоги так же, как и в
других базовых школах, являются соавторами
методических сборников и дидактических
материалов, защищают кандидатские и докторские
диссертации… Многие из защитивших диссертации
учителей влились в ряды сотрудников РАО: Ю.И.Дик,
Р.Н.Князева, Е.Л.Рутковская и другие. С «Горками» в
разные годы сотрудничали такие именитые люди,
как Б.М. Бим-Бад, Б.Т.Лихачев, О.С.Газман,
И.С.Марьепко, Ю.Е.Дурасевич, Л.Е.Журова,
Ю.К.Бабанский... Да и обаяние личности директора
школы Е.И. Шаргородского настолько велико, что в
его школе уютно всем: и Т.Л.Ладыженской, и М.Т.
Баранову. Учителя школы традиционно выступают
помощниками авторов основных учебников:
«История древнего мира» Ф.П.Коровкина,
«Органическая химия» Л.А.Цветкова, «Русский
язык» М.Т.Баранова и др., «Начальная алгебра»
В.Л.Гончарова, «Геометрия» В.Г.Болтнянского и др.,
«Начальный курс физической географии»
Т.П.Герасимовой и др. Именно здесь начиналась
экспериментальная работа по обучению шестилеток
в условиях пятидневной недели, здесь зарождался
курс «Окружающий мир», именно отсюда когда-то
вышла идея «типового» учебного кабинета…
Только объяснить логику, по которой одни школы
оставили за РАО, а другие нет, списки достижений
школ не помогают. Например, директор гимназии №
710 говорит: «Не знаю, почему нас оставили.
Наверное, потому, что мы даем прекрасное
образование: у нас одних будущих докторов наук
учились 150 человек, а уж кандидатов – более
пятисот!». «Наверное, – додумываю я, – среди них
есть очень влиятельные люди…» Ведь сведения о
постоянных успехах, например, пущинских
школьников тоже известны: Юра Шляпников дважды
победил в Российской химической олимпиаде и в
Бомбее получил Золотую медаль Международной
олимпиады. И что? Кого это волнует, кроме родной
школы?
Так же непонятно, за какие грехи наказана школа №
204 им. Горького, старейшее именование которой –
первая опытно-показательная школа Наркомпроса
(основатель С.Т.Шацкий). Вечная спутница АПН–РАО,
она специализировалась на филологическом
образовании, здесь разрабатывался курс риторики
Т.А.Ладыженской, курс «Человек и общество»
Л.Н.Боголюбова. Теория и практика создания
гимназических классов развиваются именно
здесь…
А чем провинилась школа-интернат для детей с
нарушением речи и слуха, созданная в 1934 году по
инициативе Л.С.Выготского? На протяжении всех лет
она являлась экспериментальной базой Института
коррекционной педагогики РАО (ранее – НИИ
дефектологии АПН) – как в отсутствие связи с
интернатом институт будет продолжать
исследовательские работы в области развития и
социальной адаптации детей с отклонениями в
общем, физическом и умственном развитии? Ведь 95
детей интерната (из 175) – инвалиды с детства. И во
что превратится интернат, лишившись внимания
института?
Стоит подумать: ввергая в кризис школы РАО, не
выплескиваются ли с водой те конструктивные
педагогические идеи, которые надо не хоронить, а
развивать?
Свет и тени академического эксперимента
Иногда думают, что в рамках РАО процветают
какие-то «кабинетные», мертвые педэксперименты,
опирающиеся не на инициативу учителей, а
спускаемые сверху. А тогда «туда им и дорога»! Но
вот только те темы, которые самопроизвольно
всплыли в разговоре Николая Никандрова с
журналистом: здоровье человека, технологии
снятия детского посттравматического синдрома,
уровень беспристрастности современного
учебника, музей игрушки и кукольная
психотерапия, как готовить человека, способного
всю жизнь переучиваться, может ли
образовательный стандарт быть не временным… И
каждая тема предъявлялась с множеством
подробностей и деталей. Назывались имена ученых
и педагогов, институтов и школ, заглавия
опубликованных в результате многолетнего
сотрудничества школы и науки книг. И горький
личный комментарий: «Сколь угодно важные идеи
РАО бесплодны без участия Министерства
образования и науки. А там другой стиль работы:
сначала выдвигается абсолютно неприемлемая,
очень громоздкая концепция, после чего ее
начинают постепенно сужать, и в конце долгой
переработки остается что-то несопоставимое с
первоначальной идеей…»
В министерстве нет спроса на идеи РАО, а вот в
школах спрос на серьезную педагогическую науку
как раз есть. Но дело выглядит так, будто кто-то
сознательно взял курс на разрушение связи
«академический институт – школа», чтобы у
пыльных груд никому не нужных академических
годовых отчетов остались только самые инертные
сотрудники академии!
Впрочем, не все так фатально.
Наталья Николаевна Шамрай, начальник Управления
развития подведомственных учреждений РАО,
рассказала о том, что двери более чем трехсот
российских школ-лабораторий, заинтересованных в
общении с учеными, по-прежнему открыты для
опытно-экспериментальной работы. Только статус
экспериментальной площадки школа может теперь
получить лишь при условии заинтересованности
глав местных администраций и при условии их
непосредственного руководства и участия. Такие
экспериментальные площадки не находятся в
структуре РАО и финансируются из бюджета местной
администрации. Захотят дать деньги – дадут. Или
не дадут. РАО лишь утверждает статус и
материально обеспечивает научное сопровождение
процесса (с выездом в школы).
Наталья Шамрай пригласила меня на заседание
Экспертного совета РАО, и я была немало удивлена
тем, что решать вопрос об открытии
экспериментальной площадки в Солнечногорском
районе приехала глава администрации, а не
директор школы. Столь же необычным был поворот,
который получила в живом обсуждении ученых
привезенная ею программа по созданию сельского
культурного социума: территория района все более
застраивается загородными домами москвичей,
социальные процессы здесь могут развиваться
очень интересно: разворачивание инфраструктуры
с учетом миграционных процессов растущего
поселения, функционирование школы в новых
условиях... И только после того, как идея прошла
сквозь призму разных мнений (В.С.Лазарев,
В.С.Собкин, Т.Ю.Ломакина), совет поддерживает
создание площадки, которая будет отрабатывать
новую социальную модель управления.
Спрашиваю Валентину Петровну Дергач, главу
администрации Солнечногорского района: «Что
даст вам статус экспериментальной площадки РАО,
кроме обязанности писать и сдавать бумаги?» –
«Уже дает. Смотрите, какая была мозговая атака по
проблеме! А ведь дело развивается, если идеи
приподнимаются над местным кругозором. И потом,
это же совсем другой уровень отношений! Любые
серьезные действия нуждаются в экспертизе, во
внешней оценке – и теперь это у нас будет!»
Прямым текстом
Лозунг «Сбросим Пушкина с корабля
современности» – это всего лишь эпатаж и
провокация нежных и ранимых футуристов.
«Упраздним не приносящую доходов педагогическую
науку» – похоже, что это сегодня жесткий
стратегический план, обеспеченный властью
серьезных людей и правом закона. Учителя это
остро чувствуют. «Все так поворачивается, будто
нас нарочно истребить хотят», – это слышишь,
когда приезжаешь в школы, особенно в отдаленные
сельские. И тогда понимаешь, что нет у учителя
большей потребности, чем потребность в хорошем
профессиональном разговоре, в обсуждении
разрывающих сердце проблем – в том самом
научно-психологическом сопровождении, которое
может обеспечить не контролирующая, но
понимающая и заинтересованная сторона.
РАО в лице своих сотрудников такой стороной
является. Но будет ли являться дальше?
Людмила КОЖУРИНА
Можно ли научить авторству?
ариса Баженова, научный сотрудник Института
художественного образования РАО:
– Академическая школа ничем не отличается от
самой малообеспеченной российской школы. Много
лет в школе № 600 г. Москвы мы разрабатывали и
апробировали курс «Экранные искусства». Никаких
технических условий! Таскали один и тот же
видеомагнитофон по всем занятиям, из дома несли
проекторы, фотоаппараты, диктофоны – ничем иным,
кроме помещения для лаборатории, нам школа не
могла помочь. Но мы работали, потому что к нам был
интерес. Как же! Есть сотрудники академии со
своими интересными программами, у них есть что-то
новое, и детям это только на пользу. И правда: в
сравнении с другими школьниками (я работала еще в
нескольких московских школах) дети из шестисотой
и лучше говорят, и тоньше чувствуют, поразительно
остроумны… Это значит, педагог в академической
школе чувствует себя свободнее, работает тоньше.
Учитель и экспериментатор – сложный союз. Когда
мы впервые приходим в школу со своими проектами,
нас представляют детям: «Ведите себя хорошо! Эти
занятия – такие же обычные уроки!».
Да нет, не такие. И ребята воспринимают нас не как
учителей, а как значимых старших: жалуются на
жизнь, рассказывают что-то личное. Мы ведь оценки
не ставим, за разговоры на занятии не отчитываем.
И тут возникает соблазн: все свое необыкновенное,
яркое противопоставить повседневному,
школьному. Но тогда ученый рискует заслонить
личность основного педагога, тот начинает
бороться за свои права, и тогда это будет не союз,
не сотрудничество, а один вред.
Личный контакт научного работника с учителем
обязателен. Обычно у тебя устанавливаются связи
с каким-то одним педагогом, и тогда вам обоим
интересно годами работать вместе.
Есть учителя, которые в принципе не хотят в своих
классах видеть посторонних. А другие, наоборот,
приходят на твои занятия, смотрят, что-то
записывают, а потом просят разрешения
самостоятельно вести аналогичный курс. И это как
раз идеальный результат, когда твоя работа дает
учителю стимул личного и профессионального
развития.
Что скрывать, на самом-то деле занятия по тем
разработкам, которые мы создаем и приносим в
школу, плохо у учителей получаются. А как научить
авторству? Или хотя бы выработать вкус к нему? Это
очень сложно. За все тридцать лет моей
экспериментальной работы в школе только одна
учительница, оттолкнувшись от моих книг, начала
вести собственные уроки кино. И через семь лет
она показала мне совершенно другой, неузнаваемый
курс кинообразования, который у нее идет
прекрасно. И дело не просто в курсе, а в том, что
учитель нашел свою нишу в школьной среде, такую
необычную и привлекательную.
Честно говоря, не знаю, насколько продуктивны
наши факультативные воздействия. Трудно
отследить результат: твоя ли образовательная
программа повлияла на эмоциональное развитие
ребенка, или те необычные занятия по поэзии,
которые ведет с детьми другой специалист из
нашего института, или театральные уроки... Вечный
вопрос: за счет чего получилось? Ответ на него уже
и не ищут.
Теперь новое поветрие: все гонятся за правом
называться экспериментальной площадкой. Люди
берут тему, оформляют статус и ищут руководителя.
Я имею несчастье руководить одной такой
площадкой. Учителям некогда, они перегружены,
поэтому поворачивают ситуацию так, словно
эксперимент не их, а мое дело. Консультироваться
со мной им не о чем, а чуть начинаешь спрашивать –
слышишь: «Я учитель, у меня основное – урок, а уж
вы со всем остальным сами разбирайтесь». В
некоторых школах по две, по три и более площадок,
но мало учителей, способных понять, как и зачем
проводится педагогический эксперимент. И
хочется сказать: оставьте полноценно работающих
учителей в покое! Пусть экспериментируют научные
сотрудники или склонные к научной работе
учителя, но не надо загонять в эксперимент всех
скопом! Учителя говорят с тоской: «Мы уже тысячу
лет в эксперименте!», а я знаю, что в конце года
придется с каждым участником садиться и снова
писать отчет.
Какая она, идеальная академическая школа? Пусть
там все будет: и помещение для лаборатории, и
увлеченные люди, и материальные ресурсы. Пусть
будет ровная обстановка, без ненужного ажиотажа.
Пусть часов в расписании у педагога будет мало, а
времени для обсуждения уроков много. Но не так,
как порою происходит сейчас: ты тащишь на другой
конец Москвы тяжеленную кинокамеру, взбираешься
с нею на третий этаж и наконец-то начав работать,
вздрагиваешь от крика: «Вы кто? Что вы здесь
делаете, у нас продленка!»
Галина Клименко,
директор школы № 204 им. Горького:
«Мы нигде и мы никто»
– Мы не опеки академии лишились. Мы лишились
всего. Учителя государственного
образовательного учреждения с января не
получают зарплату, а в правительстве нам говорят,
что это техническая ошибка. Мы нигде: ни в
Федерации, ни в регионе. Обращение в Генеральную
прокуратуру показало, что мы – никто. Наши
заявления передали в районы, районы направили
запрос о невыплате зарплаты в Центральный округ
(там школа находится), но окружные власти нас
своим субъектом не считают. Мы в РАО, но там нас
нет. Нас нигде нет! Ни нашей школы, ни 315-й, ни 625-й.
Пишем в Минфин, в правительство, в Администрацию
президента. Получаем отписки: «Учитывая, что
указанные образовательные учреждения
подведомственны РАО, все обозначенные вопросы
находятся в компетенции РАО» – это от Кудрина. А
вот ксерокс Поручения №МФ–П44-501 Михаила
Фрадкова Минфину и Минобрнауки от 9.02.05:
«Обеспечить рассмотрение вопроса и в недельный
срок предоставить по нему решения…». До сих пор
ничего нового. На поручение Фрадкова никакой
реакции. И создается устойчивое впечатление:
Российской Федерации образование не нужно. Мы
хотели бы с 1 сентября оказаться в ведении
департамента Москвы. По крайней мере наш вопрос
уже неоднократно обсуждался на уровне
городского правительства – и ни разу на уровне
федеральной власти. У меня составился список
телефонов членов Правительства РФ, но что толку,
они изумляются и разводят руками: «Подавайте в
суд». Кто же наш невидимый враг? Статья сороковая
закона, согласно которой государство
освобождает себя от какой бы то ни было
ответственности перед образованием. А также те,
кто мог, но ни на каком этапе принятия и
подписания закона эту статью не остановил:
правительство, дума, президент.
Галина Менке,
директор гимназии № 710:
«Почему одни школы оставили, а другие нет?
Это тайна»
Почему не отдать школы по-человечески?! Когда в 1957
году нашу школу из Киевского района города
Москвы передавали в АПН, было постановление
Совета министров: «передать имущество с баланса
на баланс…» – и так далее, и это постановление
хранится в школе. А здесь ведь никакого решения
правительства нет! А без него никто ничего
сделать не может. И это тайна, почему одни школы
оставили, другие нет.
Нашу школу, может быть, выбрали потому, что во
главе ее в свое время стояли вице-президенты
академии: Хрипкова, Мельников. У меня в школе
работают и работали очень талантливые педагоги:
Хохлова, автор учебника по русскому языку,
Бунимович, автор учебника математики и так далее.
Учителя привыкли к научной работе, и, конечно,
остаться в академии – это в интересах
учителя-исследователя. Я же еще и ведущий научный
сотрудник Института возрастной физиологии РАО, 25
лет проработала заведующей лабораторией. Так что
дух научной работы в коллективе поддерживаю. Нас
и Управа районная уважает, много нам помогает,
хотя мы не на балансе города. Вот, может быть,
поэтому нас и оставили в академии. Кто знает?
Юлия Богданова,
воспитатель интерната для детей с нарушениями
слуха и речи:
«Все ходят на работу и чего-то ждут»
– Наша школа очень маленькая, нам кажется, нас
скоро закроют. Два месяца мы не получаем
зарплату. Сотрудники РАО, которые раньше к нам
ходили, помогали, советовали, больше не приходят.
Кажется, мы не нужны РАО, и она от нас отказалась.
Ситуация неприятная, но все ходят на работу,
чего-то ждут…
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|