ЛЮБИМЫЙ ГОРОД N43
РЕМЕСЛО
Воды Волги
Астрахань – признанная рыбная столица.
Еще бы – здесь Волга впадает в Каспийское море.
Самая южная губернская столица на самой главной
из российских рек.
Конечно же, низовья Волги славились (и продолжают
славиться) икрой и рыбой. Да только ли?
Потаенное судно крестьянина Никонова
Трудно себе представить, но когда-то в
этот рыбный рай ссылали провинившихся. Впрочем,
неудивительно, ведь климат здесь не слишком-то
комфортный. Это чувствуется даже в наши дни, в
эпоху кондиционеров, иномарок и стеклопакетов.
Что же говорить о восемнадцатом столетии, когда
сюда был сослан Ефим Никонов из подмосковного
села Покровское. Этот Никонов, сегодня напрочь
позабытый, был изобретателем подводной лодки –
первой в мире, разумеется. В 1719 году этот отважный
деятель дерзнул подать на имя самого Петра
Великого прошение о постройке подводного и, что
немаловажно, боевого судна. Петр, любивший
всевозможные диковинки, прошение удовлетворил и
даже положил энтузиасту отнюдь не символическое
жалованье – 3 алтына и 2 деньги в день.
В скором времени опытный образец был готов. Его
испытывали тайно, в Сестрорецке, в присутствии
царя. Петр остался доволен и отдал новое
распоряжение – соблюдая все ту же секретность,
соорудить в Петербурге, на Галерном дворе,
“потаенное судно большого корпуса”. Вооружить
же это чудо-юдо решили, ни много ни мало, десятью
баллистическими пороховыми ракетами.
Увы, Петр был не вечен. После смерти
“царя-плотника” значительно урезали финансовое
обеспечение проекта. Следствием этого стали не
слишком удачные испытания судна, а следствием
тех испытаний – опала корабельного мастера
Никонова. Его отправили глотать песок в низовья
Волги, а Россия потеряла шанс стать родиной
подводной лодки и завоевать большую толику иных
земель.
Разин Степан и Чертовы Усы
А еще раньше, до Петра Великого,
Астрахань сделалась своего рода резиденцией
гораздо более известного преступника – Степана
Разина. И ежели корабел Никонов был здесь тише
воды ниже травы, то гораздо более преступный
Разин одевался в самые роскошные одежды, ездил в
самых красивых каретах, пил с золота, ел с
серебра.
Разин был колоритен. Голландец Стрюис так писал о
нем: “Он казался высоким, держался с
достоинством, имел вид горделивый. Сложен он был
стройно, но лицо было несколько попорчено
рябинами. Он обладал даром внушать страх и
любовь... Мы застали его в шатре с его наперсником,
прозванным “Чертовы усы”, и несколькими другими
офицерами... Наш капитан поднес ему в дар две
бутылки водки, которой он обрадовался, так как
давно уже не пил ее... Он сделал нам знак сесть и
поднес нам по чарке за свое здоровье... но не
говорил почти ничего и не проявил никакого
желания узнать, для какой именно цели мы прибыли
в эту страну... Мы вторично посетили его и нашли на
реке, в раскрашенной и вызолоченной лодке, пьющим
и веселящимся с некоторыми из его офицеров. Возле
него была персидская принцесса”.
Конечно, Разин был злодей, и все это прекрасно
понимали. Однако же в харизматичности ему было не
отказать. Многие столетия о нем в народе
складывали гимны. И не только о нем – даже о детях
Разина:
Как во городе во Астрахани
Проявился тут детинушка незнамый человек.
Чисто, щепетко во Астрахани похаживает,
Смур кафтанчик, черной запанчик нараспаску,
гуляет,
Плат персидский кушачок во правой руке несет,
Черну шляпу с прозументами на русых кудрях,
Вострой сабелькой булатной подпирается идет.
Никому этот детинушка не кланется,
Ни штабам, ни офицерам челом не бьет,
К астраханскому губернатору под суд нейдет.
Увидал же его губернатор из высокого окна,
Закричал он, губернатор, своим голосом:
“Ох гой еси, ребята, мои верные слуги!
Вы подите, приведите удалого молодца”.
Они взяли, подхватили на высокой горе,
На высокой на горе, во царевом кабаке,
Проводили же детинушку к губернатору на двор,
Выходил же губернатор на высокое крыльцо,
И стал же губернатор детинушку выспрашивати:
“Ты скажи, скажи, детинушка, незнамый человек,
Али питерский, казанский или астраханский?”
“Я не питерский, не казанский и не астраханский,
Заутро мой батюшка к тебе в гости будет”.
Поутру-то раным-ранехонько сверху лодочка бежит,
На той ли же на лодочке немного людей,
На счет полтораста человек.
“Приворачивайте-ка, ребята, к городу Астрахани,
Приколочки ударим пихтовые,
Причалим мы лодочку причалами шелковыми,
Мы остроги и тюрьмы все по камню разберем,
С астраханского губернатора с живого кожу
сдерем”.
Не оставляла эта личность равнодушными
и профессиональных стихотворцев. Поэт Дмитрий
Садовников писал о Разине:
Государевым указом
Все прошедшие вины
Атаману-вору Стеньке
С голытьбою прощены.
Откачнулся, разудалый,
Прочь от Шаховой земли
И опять на Волгу сгрудил
Все суда и корабли.
Снова Стеньке с казаками
Вплоть до Дона вольный ход –
И до Астрахани Волгой
Он на Соколе плывет.
Да что там говорить – сам Пушкин
восхищался этим деятелем:
Ходил Стенька Разин
В Астрахань город
Торговать товаром.
Стал воевода
Требовать подарков.
Поднес Стенька Разин
Камки хрущатые,
Камки хрущатые –
Парчи золотые.
Стал воевода
Требовать шубы.
Шуба дорогая:
Полы-то новы,
Одна боброва,
Другая соболья.
Ему Стенька Разин
Не отдает шубы.
“Отдай, Стенька Разин,
Отдай с плеча шубу!
Отдашь, так спасибо;
Не отдашь – повешу
Что во чистом поле,
На зеленом дубе
Да в собачьей шубе”.
Стал Стенька Разин
Думати думу:
“Добро, воевода.
Возьми себе шубу.
Возьми себе шубу,
Да не было б шуму”.
Это уже не удалец-разбойник, а какой-то
высокомудрый дипломат. Впрочем, личность самого
Степана Разина во времена поэта Пушкина особого
значения не имела – он сделался легендой, с
которой каждый желающий мог вытворять, что хотел.
“У Милютина да на фабрике”
А в середине восемнадцатого века
состоялась своего рода демонстрация финансовых
возможностей астраханских
промышленников-рыбарей. В 1741 году в Петербурге,
на Невском проспекте, по соседству с Гостиным
двором появляются лавки Милютина. Ими владел
придворный истопник А.И.Милютин. Капитал же был
собран отнюдь не истопническими подвигами
лавочника, а стараниями его батюшки, начальником
астраханских царских рыбных промыслов,
поставлявших ко двору севрюжину, белужину и
черную икру.
Этот участок на углу канала Грибоедова и
Невского проспекта принадлежал Милютиным еще с
начала века. Правда, в первое время здесь
располагалась их фабрика, выпускавшая
роскошества иного плана – ленты, позументы и
парчу. Эта фабрика даже вошла в фольклор:
Как во городе, во Санктпитере,
На проезжей славной улице
Напротиву двора Гостиного,
У Милютина да на фабрике,
Среди двора да широкого,
Как стояла да светла светлица
Со оконенкой со стекольчатой.
Как во той ли да светлой светлице,
Как сидела тут красна девица,
Душа Аннушка полотно ткала...
И далее все в том же духе.
Но со временем Милютины исправились и разместили
на своем участке заведение, несколько более
уместное на этой улице – так называемые
“Милютинские ряды”. Предложение его
определялось спросом – на Невском находилось
множество посольств, сотрудники которых
привыкли лакомиться фруктами в любое время года.
Впрочем, часть помещений продолжала занимать
милютинская фабрика. А часть была отведена под
меблированные комнаты, которые опять-таки
сдавались преимущественно иностранцам. Один из
них, к примеру, извещал в 1752 году в “Ведомостях”:
“Итальянский живописец Варфоломей Тарсий едет
отсюда; и ежели имеются на нем чьи долги, те
явиться могут у него в квартире в доме г. Милютина
близ Гостиного Двора”.
Но основным источником дохода были все же лавки.
Продавали там не только фрукты, но еще и
всяческие рыбные деликатесы (копченые, соленые и
вяленые), а также черную и красную икру. Для
особенных ценителей держали астраханский рис,
кизлярскую водку, шипучие вина и дичь. Постоянные
клиенты пользовались привилегией – в особых
“кабинетах” они пробовали милютинский
ассортимент. Пробы частенько превращались в
полноценные обеды – в штате у Милютина имелись
повара.
Правда, в 1781 году Санкт-Петербург чуть было не
остался без милютинского магазина. Дела у
лавочника сильно пошатнулись, он залез в долги, и
“Ведомости” опубликовали объявление-приговор:
“Июля 6 числа... продаваться будет на Невской
перспективе арестованный здешнего купца Ивана
Милютина каменный о двух этажах дом со всеми
принадлежностьми, также принадлежащие
позументной фабрике инструменты и крепостные
его, Милютина, люди... всего 59 человек”.
Но предпринимателю каким-то чудом удалось
оставить дело в своей собственности. Долго еще
род Милютиных владел прославленными лавками.
Правда, в середине поза-
прошлого столетия писатель И.И.Пушкарев написал
им нечто наподобие эпитафии: “Кто не знает
Милютиных лавок? Кто не покупал и не кушал
милютинской вишни, малины в январе и феврале
месяцах, когда снег и иней покрывают еще наши
сады? Было время, что в Милютины лавки стекались
толпы охотников до лакомства, до устриц; что об
Рождестве и Масленице свозили сюда кучами детей
и с большою опасностию можно было тогда
пробираться в тесноте экипажей на другую сторону
проспекта. Но это время ныне миновалось, люди
сделались бережливее и строже сами к себе...
Милютины лавки постепенно пустеют; разве что
чиновник, возвращаясь из департамента домой к
обеду с полученным им жалованьем, мимоходом
зайдет в Милютины лавки взять десяток баргамотов
для детей и банку киевского варенья для жены, а
постоянных посетителей уж нет”.
Тем не менее Милютинские лавки жили еще
много-много лет.
Хитрецы Беззубиков и Базилевский
А тем временем в городе Астрахани кипели
свои страсти и страстишки. Журнал «Экспедиции
рыбных и тюленьих промыслов» гласил: “Господин
астраханский гражданский губернатор и кавалер
присутствию экспедиции рыбных и тюленьих
промыслов объявил, что он, усматривая из
представленной к нему от Астраханской
карантинной конторы ведомости о прибывших судах,
что на шкоуте “Св. Наталия”, принадлежащем купцу
Хлебникову и прибывшем из Баку, находится в числе
прочих товаров тюлень; и имея в виду
распоряжения, принятые губернским начальством с
окончанием откупного времени на тюленьи
промыслы, до разрешения верховным
правительством предложений по сему предмету
предложил Астраханской карантинной конторе
отобрать на основании изложенных правил в
постановлении Экспедиции на 17-е число сего
месяца объявлениями о привезенном тюлене на
судне Хлебникова и доставить оные прямо от себя в
Экспедицию, почему и предложил все сведения о том
же записать в журнал”.
Сведущие граждане прекрасно понимали смысл
написанного. Тюленю – аминь. Чтоб другим
неповадно.
Хотя незаконный тюлень – это были цветочки.
“Астраханский листок” сообщал о мошенничествах
позанятнее: “Удивительная сделка, совершенная
между купцом И.В.Беззубиковым и дворянином
В.И.Базилевским... По акту, утвержденному
астраханским нотариатом 19 декабря 1904 года,
В.И.Базилевский продал купцу И.В.Беззубикову
около 2300 десятин водного пространства,
заключающегося между землями, находящимися в
пределах береговой полосы против Дамбинского
рыболовного участка Красноярского уезда
Астраханской губернии. Не вдаваясь в
рассмотрение некоторых в высшей степени
любопытных особенностей этой сделки и не
подвергая ее до поры до времени подробной оценке,
заметим лишь, что еще с начала прошлого столетия
правительственными актами несколько раз
устанавливалось государственное значение вод,
расположенных в пределах береговой полосы, и вод
морских, которые частному владению, как известно
из основного закона, подлежать не могут”.
Впрочем, это все интеллигентские проделки.
Простой народ вступал в противоречие с законом
более понятным способом: “16-го минувшего апреля
стражник по охране Сергиевских вод тайного
советника Х.Н.Хлебникова Василий Патрикеев
задержал на незаконном лове крестьянина с.
Сергиевского Семена Мельникова.
Другие ловцы, до 30 лодок, производящие незаконное
рыболовство плавными сетями в расстоянии от тони
Сергиевской ближе, чем на 1/2 версты, завидев
надзор, поспешно стали выбирать сети из воды и
удаляться на берег к селу Сергиевскому.
Когда стражник с косными стал приближаться к
берегу, то стоявшая здесь толпа ловцов подняла
шум, крик, на надзор посыпалась площадная брань и
угрозы не выходить на берег, иначе стражники
получат кирпичи в голову, как это было в прошлом
году. Когда же баркас с надзором пошел вдоль
берега около села Сергиевского к реке Куманчук, в
это время из одной только что приставшей к берегу
лодки обловщика последовал выстрел из
револьвера по направлению к надзору, не
причинивший, к счастью, никому вреда”.
Вообще же обман государства считался среди
рыбаков делом чести. Обучались же этому
сызмальства. Вот, например, описание одной
детской игры: “В данной местности существуют
свои местные игры, которые вытекают из образа
занятий жителей, так, например, игра (она не имеет
определенного названия), которая изображает
ловлю рыбы в воспрещенное время. Игра же эта
производится следующим образом: два или три
мальчика изображают смотрителей, которые
посылаются Правлением рыбных и тюленьих
промыслов; затем двое или трое изображают так
называемых исадчиков, или покупателей рыб;
остальные же играющие мальчики – ловцы. Ловцы,
запасшись веревками, сетками и палочками,
которые палочки изображают рыб, выходят на
середину улицы, делают подобие метания сеток,
затем тащат вдоль улицы сетку и веревку, подбирая
при этом попадающиеся на дороге палочки. Но вдруг
за ловцами бросаются смотрители. Ловцы, подбирая
сетки и веревки, кидаются от смотрителей
врассыпную. Но несколько ловцов попадаются в
руки смотрителей и должны лишиться и сеток, и
веревок, и рыб и, освободившись от них, идут
отыскивать себе новые сетки и веревки.
Ускользнувшие от рук смотрителей ловцы бегут за
ближайший угол дома, где их ждет исадчик и
покупает у них рыбу; купивши рыбу, исадчик тоже
должен спрятать куда-нибудь подальше, так как и
на него могут наехать смотрители и отобрать всю
рыбу. В этом и заключается вся сущность игры”.
Впрочем, внутри рыбацкого сообщества нравы были
еще более жестокими. Вот, к примеру, сообщение из
того же “Астраханского листка”: “С неделю назад
у жителя Мало-Белинского острова С.Назарова была
совершена кража сетей. В краже этой был
заподозрен кр. И.Д.Кулеев, 29 лет, который 9 мая
приехал на упомянутый остров и, будучи сильно
избит ловцами, сознался в краже. Он сказал, что
похищенное находится в лодке его товарища по
лову рыбы кр. с. Старицы Черноярского у.
Л.К.Медведева, 35 лет, находящейся у острова Бол.
Белинского, и что воровали они вместе.
Тогда ловцы, около 20 человек... отправились на
место нахождения той лодки. Они нашли в ней часть
похищенных вещей, избили и Медведева, а сами
возвратились назад.
На другой день те же люди снова явились на остров
Бол. Белинский к кр. С.Цареву, в избе которого
находились под замком Кулеев и Медведев,
самовольно арестованные жителями Бол.
Белинского острова, ввиду их угроз убийством и
поджогом. Вывели Кулеева и Медведева на двор,
стали бить их палками, кирпичами и топтать ногами
до потери сознания, а затем куда-то ушли.
В их отсутствие Кулеев, как более крепкий, пополз
со двора в камыш, но Медведев остался на месте и
его вскоре вернувшиеся избившие втащили в
амбарчик кр. Царева и заперли там.
Медведев на другой день умер, не приходя в
сознание, от нанесенных ему побоев. Кулеев
помещен полицией в Зеленгинскую больницу”.
Вот такая детективная история.
Тот же Беззубиков, на сей раз герой
Но это обратная сторона промысловой
медали. Естественно, была и лицевая, и конечно же,
на ней все виделось совсем иначе. Упомянутый уже
хитрец Беззубиков, зачем-то совершающий заведомо
нелегитимную покупку, выглядел здесь очень даже
положительным героем. Вот, к примеру, отчет о
Международной рыбопромышленной выставке,
проходившей в 1902 году в Санкт-Петербурге:
“Августейшие посетители осматривали отдел
первого русского Товарищества устрицеводства на
Черном море, Финляндский отдел и экспонаты
астраханских рыбных промыслов Ивана Васильевича
Беззубикова, причем экспонент имел счастье
поднести в двух художественной работы вазах
зернистую и паюсную белужью икру, украшенную
серебряными белугами”.
Сами рыбаки на сей раз были не ворами и убийцами,
а то же самое – героями. Иван Сергеевич Аксаков
ими восхищался: “Русский мужик быстро
осваивается с морской жизнью. Под Астраханью мне
пришлось слышать английские названия снастей и
маневры по команде... И какая смелость и
беззаботная игра своею головою жила и живет в
этих русских “морских волках”. Зимою во время
промысла их оторвало со льдины и 20 дней носило и
кидало по морю. Не беда и то. Они бьют
попадающегося тюленя, затем поедают своих
лошадей, обивают их кожами сани и в этом
примитивном судне пускаются на поиски желанного
берега”.
А уж и набожными были эти мужики! Некий
астраханский мещанин Н.Е.Янков в 1907 году подал
архиепископу Георгию проект устройства
плавающей церкви. Энтузиаст писал: “Эта церковь
в течение одной навигации может проплыть все
берега низовья Волги с притоками, посетив все
острова Каспийского моря, останавливаясь во всех
местах, заселенных иногородцами... для совершения
бого-
служения”.
Отец Георгий тот проект одобрил, и спустя три
года плавучий храм был освящен. Естественно, он
носил имя Николая чудотворца, считавшегося
покровителем всех мореплавателей. И уже в 1911 году
“Астраханские епархиальные ведомости”
сообщали: “И какая была радость, когда этот храм
прошлой Пасхой прибыл на рейд и совершал
пасхальные службы. О тех восторгах, о религиозном
подъеме, какой испытывали приморские жители,
слыша на морских волнах благостный призыв к
молитве и видя приближающийся к ним дорогой
сердцу русского человека дом Божий”.
И о восторгах подробнее: “Жители услышали
торжественный звон, льющийся с колокольни
плавучего храма. Трудно выразить словами, а надо
быть непосредственным зрителем, чтобы
представить себе тот детский восторг и радость
несказанную, с какой встречали... невиданную
гостью, церковь плавучую”.
Церковь была о пяти куполах, а задние каюты
переоборудовали под монашеские кельи. Но гораздо
с большей тщательностью был спланирован
колесный пароход, предназначенный для
путешествия по дельте Волги высокопоставленных
чиновников: “Корпус будет построен из лучшей
мартеновской стали... Помещения распределяются
следующим образом, начиная с носу: в носовом
помещении кабельгат и цепной ящик, потом каюта
для помощника командира и машиниста. Позади этой
каюты салон с двумя диванами. Сзади салона, на
правой стороне, каюта чиновника, на левой стороне
– уборная, клозет и буфет. По середине корпуса
машинное и котельное отделение. Позади его, на
правой стороне, каюта командира, на левой стороне
– для машиниста, потом помещение для 9 человек
матросов, кочегаров и стражников. В самой корме –
помещение для инвентаря.
Каюта чиновника и салон будут отделаны клеенкой
и полированными штабчиками из ясеня или другого
твердого дерева. На полу настлан линолеум. Диван
из трини или из другого подходящего материала.
Все каюты администрации имеют нужную мебель и
инвентарь. Остальные каюты под окраску”.
А результатом всех этих стараний на грани
геройства был всего-навсего самый банальный
обед. Заключительный этап – поваренная книга.
“Очистить свежую щуку, судака, окуней и пр.,
вымыть, вынуть кости, посолить, всыпать немного
простого и английского перцу, самую маленькую,
мелко изрубленную в масле поджаренную луковицу,
положить франц. булку, намоченную в воде и
выжатую, смешать, мелко изрубить, прибавить 1/2
ложки масла, 2 яйца, мушкат, ореху, истолочь в
ступке, протереть сквозь сито; посыпать на стол
муки, скатать фарш в виде толстой сосиски,
сварить”.
Вот и все.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|