ПОЛИТИКА ОБРАЗОВАНИЯ

Урок реструктуризации: чиновники преобразовывают неизвестную им страну
Правда, этот опыт мог бы обойтись нам дешевле

Международные организации будут выделять сотни тысяч долларов на реструктуризацию сельской школы в России. Они уверены, что финансируют процессы, схожие с теми, что протекают сегодня в объединенной Европе.
И напрасно. Процесс реструктуризации в нашей стране проходит со всеми национальными особенностями.
Но одну национальную особенность все-таки следует выделить в отдельную графу. Это нежелание познакомиться поближе со страной, в которой мы живем.

В начале третьего тысячелетия большинство европейских стран оказались перед одной и той же проблемой: школ стало больше, чем детей. Одни страны, как Швейцария, выходят из положения, открывая двери кантональных школ и даже детских садов перед иностранцами среднего достатка (прежде отпрыски богатых родителей весело проводили время только в швейцарских частных школах-пансионах). Это решение становится все более популярным. Даже Франция, которая прежде без охоты принимала иностранных школьников (из-за особенностей французской системы образования, дающей право зачисления в университет при успешной сдаче выпускных экзаменов в школе), теперь все чаще зазывает на учебу детей и подростков.
А вот европейские страны, не научившиеся экспортировать свое школьное образование, вынуждены закрывать опустевшие школы.
Процессы преобразования школьной сети в разных европейских странах похожи и не похожи. В действительности нет ничего более непохожего (по природным условиям и даже по языку), чем сопредельные департаменты Франции или соседние области Италии, жители которых с трудом понимают друг друга.
Но все-таки несколько общих черт у процессов школьной реструктуризации в Европе есть.
Преобразование школьной сети никто не навязывает сверху. Оно реализуется как сочетание естественных стремлений разных социальных групп. Учительское сообщество желает сохранить работу и квалификацию, даже если ради этого придется отправиться в другой конец страны. В Австрии, где хорошо развита железнодорожная сеть, некоторые преподаватели три-четыре раза в неделю ездят на работу в другие города. Дорога на поезде в один конец занимает пару часов (иногда даже больше). В благополучной стране, где достаток является нормой, никто уже не считает это профессиональным подвигом, а скорее, нормальным бытовым явлением.
Родительское сообщество желает дать детям хорошее образование. Поэтому оно тоже готово идти на жертвы. Во многих странах (например, в некоторых районах Великобритании) за школьный автобус, который отвезет ребенка в нужную школу, надо платить. Точнее сказать, надо полностью содержать школьный транспорт. Это берут на себя родители либо общественные или благотворительные организации, которые активно включаются в процесс реструктуризации. Без участия этих организаций преобразования школьной сети в европейских странах вообще немыслимы.
Последний штрих. Никто из руководителей не возьмется за реструктуризацию, не уяснив экономической и демографической ситуации в своей стране, департаменте или районе.
Европейцам простительно, что именно в этом духе они представляют себе оптимизацию школьной сети в России.
А зря.
Когда-то Николай Васильевич Гоголь призывал всех своих читателей «проездиться по России». Сам великий русский писатель в русской глубинке никогда не бывал, зато много о ней читал. Именно из книг он выписывал реалии российского провинциального быта. Бытовые подробности, которыми наполнены гоголевские произведения, до сих пор приводят историков девятнадцатого века в величайшее изумление своей несообразностью. Так что пример Гоголя лишний раз доказывает соотечественникам: можно считаться патриотом и образованным человеком, не интересуясь тем, что делается за пределами большого города.
Россия сельская, в которой расположено 60% всех отечественных школ, до сих пор остается для образованных россиян неведомым континентом, настоящей terra incognita. Когда в 2002 году мне довелось делать обзор публикаций российской печати о сельской школе, все поисковые системы выдавали стандартный ответ на запрос: 0 публикаций, 0 публикаций… И это действительно было так. За два года «Известия» опубликовали две маленькие заметки, касающиеся проблем сельской школы. «Московские новости» писали на эту тему дважды. Регулярно писала о проблемах сельской школы лишь газета «Первое сентября». Региональная печать молчала.
О том, что происходит с образованием на селе, с трудом не догадывались даже местные начальники, которым, казалось бы, по долгу службы положено знать, кто во вверенном им районе поставил забор или обновил кадку для засолки огурцов. Начавшийся процесс реструктуризации образовательной сети в их исполнении напоминал аттракцион с ловлей черной кошки в темной комнате. Руководители, получив строгое внушение от вышестоящего образовательного начальника, наугад тыкали пальцем в карту района: «Какую школу закроем? Да хоть эту!» Так начиналась долгая и печальная история, которая в ряде случаев завершалась бессмысленным закрытием одной школы и открытием второй и даже третьей смены в другой.
Российские учителя, родители и дети оказывались лицом к лицу с жесткими решениями местной власти. Между ними и властью отсутствовал буфер в виде общественных или благотворительных организаций, которые в европейских странах охотно берут на себя заботу о тех, кто по какой-то причине не вписывается в административные решения: например, детях переселенцев (в том числе – нелегальных, которые в России принципиально не принимаются в расчет) или детях с особыми нуждами, которых в нашей стране по-прежнему называют детьми-инвалидами. Часто случалось, что после выяснения обстоятельств школу оставляли в покое. Но ощущение беспомощности перед властью у учителей и родителей оставалось. И это было худшим, что принес в их жизнь эксперимент. В некоторых местах слово «реструктуризация» накрепко утвердилось в лексиконе народных ругательств, после слов «ваучер» и «приватизация».
Вдоволь погуляв по граблям, в Москве наконец поняли: руководители регионов опирались на устаревшие данные о демографии и миграции населения.
Но некоторые региональные и районные начальники не уяснили этого до сих пор.
Дело в том, что количество детей в том или ином районе нередко определялось на глазок. Что такое статистика, за времена, прошедшие с распада СССР, успели напрочь забыть. Социологических исследований в глубинке тоже никто не проводил. А данные Всероссийской переписи населения до сих пор не обработаны (для наших читателей может оказаться интересным, что за обработку результатов переписи отвечала компания КРОК, которая сегодня стремится проводить в регионах ЕГЭ).
Поэтому, к полной неожиданности местного руководства, в вымирающем районе мог обнаружиться целый выводок первоклассников. Либо в школе, которую готовили к закрытию и где должно быть не больше пяти-шести учеников, реально учились двадцать-тридцать человек. Разумеется, учителя, более или менее осведомленные о количестве детей в округе, до хрипоты доказывали чиновникам то же самое. Но учителей слушали в последнюю очередь – ведь они лица заинтересованные…
В 2005 году Международный банк реконструкции и развития выделяет правительству России деньги на проект «Реформа системы образования». В его рамках будут представлены проекты по созданию программ реструктуризации. В отличие от федерального эксперимента, который проходил в 18 регионах (в том числе таких сложных, как республики Карелия или Саха-Якутия), оптимизироваться школьная сеть будет в Самарской, Воронежской областях и Республике Чувашии.
Самара и Чувашия с их развитой инфраструктурой, опытными руководителями и хорошими (по российским меркам) дорогами уже много лет используются реформаторами в качестве образцовых экспериментальных площадок. Работать там будет интересно, а ездить по области приятно. Но если только в этом причина выбора пилотного региона, то удачным его не назовешь. В Самарской области используется деление на образовательные округа, чего нет в других областях. Перенести опыт из Самары к соседям будет не так-то легко. Это все равно что вручить ученикам малокомплектной сельской школы (где все предметы преподают три учителя), методическое пособие для элитной гимназии, а потом жаловаться, что дети ничего не поняли.
Пока же операторы проекта из НФПК сами не очень хорошо понимают, чего они хотят от реструктуризации. Похоже, это уже сложившаяся традиция.
В ходе федерального эксперимента мы получили урок: чиновники преобразуют неизвестную им страну. Правда, этот опыт мог бы обойтись нам дешевле.

Светлана КИРИЛЛОВА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"