РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
СЕМЕЙНОЕ ЧТЕНИЕ
Даниил Норин. Цари земные
Новеллы о художниках и меценатах М.:
Изд. дом «Искусство», 2004
Книгу Даниила Норина можно, даже нужно
читать вслух, по очереди всей семьей. Это живые
рассказы о художниках и меценатах разных стран и
эпох.
В предисловии автор пишет, что его книга может
показаться на первый взгляд разнородной и
сумбурной. Но он ставил своей целью писать не
искусствоведческие исследования, а небольшие
новеллы в духе традиций Эрнста Теодора Амадея
Гофмана, Владимира Одоевского, Луиса Борхеса.
Вместе с Д.Нориным мы путешествуем по Италии XV–XVI
столетий, по дворцам Испании, оказываемся в
Гималаях и на Таити, на юге Франции и в мадридском
музее «Герники». И конечно, в России – в
Петербурге, Москве, на Волге…
В первой части книги «Художники и меценаты»,
посвященной российским художникам, есть
замечательные новеллы-истории о картинах
Иванова, Федотова, Серова, Кустодиева, о судьбах
этих великих мастеров. Путешествуя с Д.Нориным по
Петербургу, можно, как впервые, увидеть, казалось
бы, до боли знакомые памятники Петру Первому.
Один – работы Фальконе («Медный всадник»): «То,
что он увидел, заставило его вскрикнуть от ужаса.
Санкт-Петербург с его пышными дворцами, соборами
– исчез. Только лес, огромные валуны, топкие
болота. И кровавый, во все небо закат, а на его
фоне огромный, царственный всадник, вздыбивший
коня над краем пропасти…» И другой – перед
Михайловским дворцом работы Растрелли – как
памятник императору великого Рима: «Ветер сильно
качнул фонарь. Свет и резкие тени заиграли на
лице Петра, на сбруе коня, доспехах, барельефах с
изображениями Гангутского сражения, Полтавской
битвы. Зрелище было страшным и настолько
завораживающе-красивым, что словно впервые
открыл его для себя и, может быть, впервые
осознал, что не только в “Медном всаднике”, но и
в творении Растрелли заключена одна из ипостасей
таинственной сущности Петербурга и его великого
строителя – Петра».
Замечательные новеллы о «двойных портретах» –
российской императрицы Екатерины II с собачкой
(кисти Боровиковского) и императора Священной
Римской империи Карла V с псом Актеоном (кисти
Тициана): появление на картине друга человека
меняет образ самого человека, даже если это
всесильный и жестокий император.
В новелле «Великий Инквизитор» Д.Норин
рассказывает о портрете кардинала-инквизитора
Ниньо де Гевары, написанном Доменико Теотокопули
– знаменитым Эль Греко, и о «Великом
Инквизиторе» Ф.М. Достоевского: «Удивительным,
таинственным образом совпали два великих
художника, разделенные двумя столетиями… Взгляд
злого мудреца, понимающего, что люди поодиночке
– слабые, глупые дети, что их надо накормить,
утешить, развлечь, ибо, если не сделать этого, они
станут Толпой, грозным, тупым и неуправляемым
чудовищем. Знающего, какие игрушки нужны этим
детям. Взгляд злого и печального мудреца,
Великого Инквизитора, бросившего Христу
страшные слова: “Зачем ты пришел нам мешать?”»
«Я не знаю, видел ли Достоевский портрет, – пишет
Д.Норин, – вряд ли. В Испании он не был. Ну а был ли
в Испании Пушкин, создавший “Каменного гостя”?
Был ли в Италии Шекспир?»
Меценаты и их коллекции… Это тема нескольких
новелл в книге. «Неизвестно, – пишет Д.Норин, –
как бы сложилась судьба Врубеля, чьи картины были
забракованы на Нижегородской выставке, если бы
не энергичное заступничество Саввы Мамонтова».
Собрания живописи Рябушинских, Морозовых,
Щукиных, составляющие гордость художественных
музеев, свидетельствуют о безупречном вкусе
собирателей и напоминают об их часто трагической
судьбе. А рассказы о чудом сохранившихся работах
Филонова и Малевича, десятилетиями томившихся в
запасниках, вызывают мысли о «тайном
меценатстве» в советские времена. Но
припрятывание картин – еще цветочки: полны
трагизма рассказы о «меценате» Саванароле,
приказавшем сжечь слишком волновавшие его
картины Сандро Боттичелли, о «Тройном портрете
Карла I», написанном Ван Дейком по приказу
Кромвеля, позднее казнившего короля…
В новелле «Рука демиурга» мы вместе с Д.Нориным
смотрим на «Мыслителя» Родена: «Название
“Мыслитель” и мощная, атлетическая фигура – уж
очень разобщены. Мыслитель, философ – это нечто
высоколобое, хилое. “Фернейский мудрец” Гудона.
В широком балахоне. В кресле. С улыбкой немощного
сатира. Кто же он, “Мыслитель” Родена? Может
быть, мастер преодолел страх и, подобно
Микеланджело, дерзнул изобразить самого Творца?
Демиурга? О чем Он думает? Может быть, о том, что
мир создан, но не хватает какого-то очень важного
звена – посредника между Ним и миром. Его терзают
сомнения: не закралась ли в грандиозный план
ошибка. Маленькая, но которая может оказаться
губительной для Адама и рода человеческого...»
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|