КРУГИ ИСТОРИИ
 Когда люди требуют перемен, значит, власть
завела их в тупик, а сама при этом ослабла. И тогда
в муках рождается время альтернатив, время
реформ. Но реформы – кропотливое дело, требующее
не только политической воли, но и интеллекта и
терпения. А люди устают ждать, к тому же у них
короткая память. Они хотят всего и сразу, здесь и
сейчас. Они быстро привыкают к хорошему, но не
терпят издержек – раньше такого не было. Они
устают от свободы и сопряженной с ней
ответственностью и хотят обратно в старые добрые
времена.
И тогда у очередного правителя появляется
соблазн: быстро и просто решить вопрос – то есть
жестко навести элементарный порядок, дать людям
стабильность и безопасность, минимум сегодня и
надежду на завтра. Особого, как говорится,
креатива здесь не требуется. Но и лавров, как
оказывается, на этом скоротечном пути не
снискать.
150 лет назад умер Николай I. «Великий легитимист»,
законодатель строгого покроя отечественной
политической моды, он искренне верил, что
Провидение поставило его во главе страны для
выполнения особой миссии. И не сомневался в
предназначении России – острова стабильности,
истинной веры и благоденствия в море
либерального хаоса и революционных штормов. Для
этого он укреплял государство, наводил порядок,
действовал жестко и решительно...
Николай I правил страной тридцать лет. В конце
жизни император был одинок и разочарован: его
титанические усилия не дали результатов.
Дон-Кихот российской государственности
Он надеялся на историческое признание, а
снискал боязнь и нелюбовь современников и
потомков
Говорят, что по замыслу любимого
императором Николаем I архитектора Клодта
знаменитая скульптурная композиция на Аничковом
мосту должна была символизировать рушившуюся
империю и самодержца, который остановил ее над
пропастью и усмирил. Вполне возможно, что образ
царя-всадника и России – вздыбленного коня –
принадлежал самому Николаю. Но он вряд ли был
оригинален: российские правители и до него и
после видели себя в этой роли. Последний
император из дома Романовых во время переписи
населения так и написал в графе «Род занятий»:
«Хозяин земли русской».
Это вполне укладывалось в понимание
самодержцами своего статуса в государстве. Они
рассматривали свою власть как власть хозяина. А
Россию и ее граждан – как доставшуюся им
собственность. А собственность священна. Хозяин
обязан заботиться о своем добре, не расточать
его, копить. А дело подданных – выполнять
хозяйскую волю. Все подчинено дисциплине. Во всем
система, точные правила, закон. В хозяйстве царит
строгая иерархия. И конечно, собственность надо
защищать.
Такого типа правители смотрят на государство как
на инструмент, способный изменить страну,
которой действительно всегда требуются
преобразования. Но для этого необходимы смелые
конструктивные решения, нужна дерзость
талантливого человека, а у них успешно
получается только там, где необходимо навести
элементарный порядок.
Поэтому им и кажется, что достаточно иметь
огромный бюрократический аппарат, чтобы
контролировать и управлять.
...Приоритеты Николай I расставил сразу. С первого
года своего правления он начал укреплять
структуры власти. Создал свою собственную
канцелярию, учредил тайную полицию, потом
выпустил «чугунный» указ о цензуре, затем
поручил Сперанскому, доказавшему свою
лояльность во время суда над декабристами, в
кратчайшие сроки привести в порядок законы. И
вплотную занялся реформированием образования и
просвещения (не случайно он попросил Пушкина
написать ему записку именно о воспитании) в духе
тех ценностей, которые вскоре в оппозиционных
кругах получили название «теория официальной
народности» – православие, самодержавие,
народность.
Одновременно он создает секретный комитет из
высших сановников, чтобы те начали рассматривать
важнейший для России вопрос – крестьянский. Но
келейно, без спешки, взвешенно – а там видно
будет.
Так что в 1826 году в России создается в первую
очередь Третье отделение Его Императорского
Величества Собственной канцелярии во главе с
графом Бенкендорфом. Немногочисленная группа
чиновников (всего 16 человек), приданный ей корпус
жандармов (4,5 тысячи) плюс многочисленные
осведомители должны были блюсти закон, охранять
устои государства, контролировать жизнь его
подданных, следить, чтобы, как говорил
Бенкендорф, даже ученость, как в аптеке,
отпускалась только по рецепту правительства.
В этой связи указа о предварительной цензуре
императору вскоре показалось мало. Был учрежден
дополнительно опять же секретный комитет
тайного контроля над цензурой во главе с
Бутурлиным. Получалась двойная цензура –
предупредительная и карательная. «Над
журналистами повис Дамоклов меч», –
констатировал член этого комитета барон Корф.
К 1835 году окончательно была ликвидирована и
призрачная автономия, которой обладали
российские университеты по уставу Александра I
от 1804 года. Министр просвещения отныне назначал
ректоров, деканов, профессоров. Богословие и
теория православной церкви стали обязательными
предметами на всех факультетах. Студенты были
обязаны носить форму, устав предписывал им
нравственные правила, манеры, прическу.
Инспектор должен был следить за их поведением и
посещением ими церкви. Провинившихся исключали
из вузов, отправляли в солдаты.
В 1833 году вышли и обещанные 15 томов «Свода
законов Российской империи». Надо отдать
должное, при Николае I Россия избавилась наконец
от фаворитов и временщиков. При новом царе не
было ни меньшиковых, ни биронов, ни потемкиных, ни
аракчеевых. Первый же параграф Закона гласил:
«Император Российский есть монарх самодержавный
и неограниченный. Повиноваться верховной власти
не только за страх, но и на совесть сам Бог
повелевает».
Склонный в своем образовании к
военно-фортификационному делу Николай Павлович
любил повторять: «Мы инженеры». Таким
«инженером-наладчиком» России он себя и считал.
Точнее, «отцом-командиром». Многочисленные
современники подтверждают, что он искренне
верил, что в состоянии один управлять Россией.
Поэтому для Николая I не «кадры решали все», а все
только он один, используя силу государства. Для
этого ему нужно было создать касту по-военному
организованных и лично ему преданных людей. Но
преданность никогда не была синонимом
компетентности. «Ведь можно же было когда-либо
ошибиться, – язвил по поводу кадровой политики
государя генерал Ермолов, – нет, он всегда как
раз попадал на неспособного человека, когда
призывал его на какое-нибудь место». (Надо,
правда, опять похвалить Николая – он также
оставался предан своим друзьям.)
И тем не менее при таком тщательном отборе людей
по принципу личной верности, при такой
самодержавной «вертикали власти» Николай не мог
чувствовать себя полновластным хозяином
положения и по-настоящему решать, если бы даже
захотел, насущные вопросы. «Как это ни
парадоксально звучит, самодержец всероссийский
часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как
говорят, и с удивлением, в котором он боится сам
себе признаться, видит, что власть его имеет
предел. Этот предел положен ему бюрократией,
силой страшной повсюду, потому что
злоупотребление ею именуется любовью к порядку,
но особенно страшной в России» – так писал в
своей знаменитой книге маркиз де Кюстин, имевший
возможность наблюдать происходящее в
«Николаевской России» изнутри.
Сторонник кабинетного творчества,
административных методов управления, столь
любезных «систематическим умам», Николай
I все больше и больше попадал в ловушку:
не царь повелевал чиновниками, а хвост вилял
собакой. «Власть отступает, делает уступку за
уступкой без всякой пользы для общества!» –
писал в то время Ю.Самарин.
Бюрократия превращалась в своеобразный орден со
своим уставом, совершенно бесконтрольный и
безнаказанный. Некоторые учреждения просто
превращались в разбойные притоны. К примеру, в 1843
году в Московском уголовном суде сенатская
ревизия обнаружила грубейшие нарушения законов.
Соответствующие бумаги и улики было решено
направить в Петербург. По дороге в столицу сорок
(!) подвод с лошадьми и возчиками, везшими бумаги,
бесследно и навсегда исчезли.
Неудивительно, что при таком хаосе, таких
подходах к управлению и при такой ментальности
образцовой моделью общества император считал
армию. А общей тенденцией перестройки
государственного управления при Николае I стала
милитаризация государственного аппарата.
Николай никогда не скрывал, что любит армию и
презирает «фрачников». Обычное гражданское
управление постепенно превращалось в управление
военное. Некоторые ведомства были полностью
военизированы (горное, лесное, путей сообщения).
Вся бюрократическая система достигла предельной
централизации и должна была действовать, по
мысли Николая, с той же строгостью и дисциплиной,
что и армия.
Но сама армия вовсе не была к тому времени
образцом порядка. В ней процветало массовое
рукоприкладство, телесные наказания,
казнокрадство достигло небывалых размеров.
На первый взгляд удивительно, что такой строгий
законник, как Николай, практически не реагировал
на все эти безобразия. Но ларчик просто
открывался. Во-первых, знающий или желавший знать
свою страну по отчетам чиновников Николай не
имел правдивой информации. «Государь,
очарованный блестящими отчетами, не имеет
верного понятия о настоящем положении России, –
писал крайне лояльный к самодержцу М.Погодин.
Став на высоту недосягаемую, он не имеет средств
ничего слышать: никакая правда до него
достигнуть не смеет, да и не сможет; все пути
выражения мысли закрыты, нет ни гласности, ни
общественного мнения, ни апелляции, ни протеста,
ни контроля».
Во-вторых, формально придраться было не к чему –
все всегда осуществлялось по закону. Только
закон и его исполнители были таковы, что
позволяли чинить любой произвол.
Странное это было время и странный правитель,
который, по меткому выражению М.Нессельроде, жены
министра иностранных дел, «вспахивает свое
обширное государство и никакими плодоносными
семенами его не засевает».
Так много деятельности, так много личных
титанических усилий – все сам да сам – а в
результате: истратив все силы на борьбу не «за», а
«против», получил в финале бесславную войну, в
которой катастрофически проиграл по всем
статьям.
Вся страна превратилась в громадную
«потемкинскую деревню». «Все здесь есть, не
хватает только свободы, т.е. жизни», – язвил
путешественник-иноземец. «Сверху блеск, а снизу
гниль», – резюмировал в 1855 году будущий министр в
правительстве Александра II П.Валуев.
«Сдаю тебе мою команду, к сожалению, не в том
порядке, как желал, оставляя много хлопот и
забот», – такие печальные слова в итоге должен
был произнести наследнику Николай, умирая. «Мне
хотелось, приняв на себя все трудное, все тяжелое,
оставить тебе царство мирное, устроенное,
счастливое. Провидение судило иначе». И уже в
агонии, придя на мгновение в себя: «Держи все...
держи все…»
Общественный некролог императору, написанный от
имени подавляющего большинства образованного
класса России, был жестоким. Из рук в руки
передавали письмо Константина Кавелина Тимофею
Грановскому, в котором он, сообщая о смерти
Николая I, дает ему беспощадную характеристику,
сравнивая с «калмыцким полубогом, прошедшим
ураганом, и бичом, и мечом, и катком, и терпугом по
русскому государству в течение тридцати лет,
вырезавшим лица у мысли, погубившим тысячи
характеров и умов, истратившим беспутно на
побрякушки самовластия и тщеславия больше денег,
чем все предыдущие царствования, начиная с Петра
I, исчадие мундирского просвещения и гнуснейшей
стороны русской натуры».
Как признавали многие, Николай любил Россию, но
тяжелою любовью, которую она еще долго не могла
забыть. И не ответила ему взаимностью.
Говорят, история ничему не учит. Дело тут не в
истории. А в ее учениках. Она не учит только тех,
кто ничему не учится. Но если бы доставалось за
это только тем, кто не выучил ее уроки...
Анатолий БЕРШТЕЙН
Николаевская эпоха в цифрах
Для наведения «элементарного порядка»
потребовалось...
...чиновников
В 1847 году – 61,5 тысячи человек (половина из
них на службе в министерствах внутренних дел и
юстиции).
В 1851 году уже 74 тысячи человек.
А в 1857 году – 90 тысяч.
...императорских инструкций
До 1838 года – ежегодно 200. И это только III
отделению. В дальнейшем количество подобного
рода инструкций возросло до 450.
...солдат
К 1850 году – более 2,5 миллиона.
Более одного миллиона их них умерли от болезней.
За это же время в сражениях – во время войн в
Персии, с Турцией, на Кавказе, подавления
польского восстания и интервенции в Венгрию –
были убиты около 300 тысяч.
...военных расходов
42 процента бюджета страны.
Притом дефицит бюджета в 1849 году превышал 29 млн
рублей, а уже на следующий год – 38 млн.
...военных чинов в руководстве страной
К концу правления Николая: 41 губернатор из 53,
27 членов Госсовета из 55, 8 министров из 13.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|