ЭПИСТОЛЯРНАЯ ПЕДАГОГИКА

Понятие «учебный процесс» технологическое, никакой метафизики не предполагает. Только «факторы» да «система». Тем более странно, что по окончании этого процесса, спустя лет так двадцать пять, вдруг вам звонит ученик и говорит: «Я учился-то, оказывается, только по вашим записям в моей тетради. Такой был драйв! Пишешь и ждешь, что вы напишете. Потом перечитывал по десять раз. А моих детей так не учат».
Между тем образовательная переписка не столько средство «обратной связи» учителя и ученика, сколько глубинная потребность человека в выражении своего содержания. В отличие от дневниковых записей письмо летит прочь, насыщенное взыскующей энергией общения. Письмо всегда актуально. Неизбежно и неотвратимо. Эта правда переписки, ее ценность, ее тайна, ее чудо одухотворяют образование.

Золотые минуты учебы
Выйти навстречу авторскому тексту ученика, может быть, самое большее, что может сделать учитель для его образования

На полях школьных тетрадей записи красным: «Нет своих мыслей! Все списано! Несамостоятельно!» – короче, двойка. А по тротуару Остоженки идут на занятия студенты престижнейшего в стране Лингвистического университета, и у каждого к курточке или к шубке прижата «Рабочая тетрадь». Такая объемистая, что в сумку не помещается. Хм-м… Если теперь так учат в вузе, значит, в школе недокричались, недостучались, недопризывались?

Письмо по требованию

Нет ничего фальшивее учительского: «Пиши сам». Первый пункт разоблачения: пишет ли учитель что-нибудь сам, кроме планов? Второй: отдает ли он себе отчет в том, какие у него начнутся проблемы, столкнись он с подлинно самостоятельным ученическим письмом? Что он будет с ним делать, как не перечеркивать и глушить «честными двойками»? А поскольку за манифестацией «своих мыслей» не стоит никакой внятной системы педагогических действий, суть требований ученик понимает так: «Пиши, как я учу. Четко выполняй мои задания». Поэтому давайте наконец озвучим мнение ученика о его реальном письменном образовании:
«Я наконец-то нашла какой-то моральный подход к написанию сочинений. Ведь я, как ни старалась, прочитать «Обломова» и «Господа Головлевы» оказалась не в состоянии, засыпала над книгой. Может, это и плохо, скажете вы, но мне к лучшему! Я знаю только мысли учительницы и по ним изменяю готовые сочинения. Под конец добавляю немного ошибок и получаю «4». Без напряга, как раньше, когда сама читала Лермонтова или Гоголя, а потом всю ночь писала и получала двойки. Одна проблема осталась – почерк».
Даже без учета орфографии оригинала этого высказывания в нем призыв о помощи, и я разбираю в нем что-то вроде: «То, что я делаю, – это хорошо или плохо? Как это называется? Скажите мне об этом что-нибудь!». Острая потребность ответить – верный признак того, что человек написал текст сам. По внутренней потребности, самостоятельно.
Жаль, что летит такой призыв не к педагогу, а к постороннему человеку – подруге или взрослому, которому можно доверять. Очень нужен подростку такой человек.

Оля пишет Коле, или Письма по потребности
   
Я вызываю электронную почту и строчу ответ: «То, что ты делаешь, называется стилизацией. Ты производишь словесный культурный продукт на заказ потребителя, и у тебя это неплохо получается. Правда, к литературе это имеет мало отношения. Литература – это то, что есть в книге». Потом, без перерыва, строчу статью в педагогический журнал: ученики на каждом шагу подсказывают нам приемлемые для них приемы и способы учебной работы, а мы игнорируем их подсказки. Например, стилизация: древнейший прием обучения, можно вполне легально тренировать у детей чуткость к чужому сознанию… Прошу редактора опубликовать мой электронный адрес.
Никто из учителей не отзывается. То ли жанр журнальной статьи не располагает к личной переписке, то ли нет привычки к словесному выражению личного мнения по поводу профессиональных проблем?
Зато моя адресатка опять на связи: посылает новые вопросы в развитие предыдущих, просит рассказать про стилизацию подробнее, с примерами. Что ж, мне нескучно отвечать ей, как и другим молодым людям, как-то связанным со мной. Их искренние слова цепляют и вдохновляют меня, и я открываюсь навстречу их явным и неосознанным образовательным запросам. Странно, что никто из них еще не обратился ко мне соответственно: «Здравствуйте, моя дорогая, любимая Сетевая Учительница!»

Почему не в классе?

Пишу им в ответ все, что знаю. Быстро, не перечитывая. Начну перечитывать – начну исправлять, значит, потеряю интонацию. Письмо всегда звучит голосом автора, в этом его специфическая содержательность. Иначе – «откройте такую-то страницу такого-то учебника», то есть «мне вам сказать абсолютно нечего». Образцовых текстов не пишу. Взахлеб, навзрыд, чем случайнее, тем вернее, по Пастернаку. Зато когда читаю уже отосланные письма, сама себе удивляюсь: сколько во мне скопилось спящего знания! Вот вопрос: что мешало ему проявляться в школьном классе, у доски, где я провела основное время своей жизни?
В первую очередь – рассредоточенность классного педагога на тысяче оргмоментов. В классе намусорено… Все ли присутствуют и почему нет… Сделана ли домашняя работа и почему не у всех есть тетрадь, ручка и проч… Опрос: ну почему так плохо учите, так плохо рассказываете! Вот уже усталость пошла гулять по лицам. Кто это пишет на парте! Новый материал. Он неинтересен всем, кроме трех человек. Мне это тоже не надо, поэтому: «Будем писать». И вот когда ученик склоняется над белым листом, приготовившись что-то туда поместить, наступают золотые минуты учебы. Человек пошел сам. Самое большее, что учитель может сделать для его образования, – выйти навстречу этому тексту. Это значит почитать, подумать, потом написать тридцать ответов и советов. На следующем уроке раздать тетрадки, послушать, предложить тридцать, ну хотя бы двадцать насущных тем, послушать каждого, ответить существенно… Увы! Плоский формат урока для таких объемов не предназначен. Никто от урока ничего и не ждет. Те же дети, которые вечерами пишут мне интересные электронные письма, на уроке скучные и вялые. Да и я сама… «в образе»! В школе мы становимся совсем, совсем другими. Мы все меньше себя.

Противоречий очень много

Дома ученик включает компьютер, вставляет диск, например «Репетитор по геометрии», и разбирает то, что «не дошло» на уроке: и нагляднее, и доступнее. Сколько хочешь, столько и поворачиваешь плоскость, пока не поймешь, откуда что взялось. Или выходит в Интернет, чтобы найти материал к докладу или реферату. Материала много, нужно выбрать, выделить, скопировать, расположить – поиск, схватывание сути, композиция – часы и часы увлекательной учебной работы. «Ты не сам писал», – говорит учитель, удивленный объемом информации и качеством исполнения. Притом он явно чем-то очень недоволен. Чем же? Тем, что ученик вышел за пределы его кругозора, нашел информацию, которой он сам не владеет, соответственно пришел к новым для учителя выводам. Подсознательное раздражение звучит в учительском: «Пиши сам!» Означает же оно: «Пиши так, чтобы я по-прежнему чувствовал себя учителем, чтобы мне было чем заниматься».
Формирующая педагогика работает с минусами обучающегося человека. Такова традиция, этому учат в педвузах. Новое образование (личностно-ориентированное) предлагает работать с плюсами, минусы, мол, сами затянутся. Я думаю, педагогических дискурсов может быть много, чем больше, тем лучше. Образовательная переписка по e-meil – один из них. Современный феномен быстрой электронной связи не мешает разглядеть традицию жанра: «Письма к сыну», «Воспитательный роман в письмах» – он же помогает ее обогащению и развитию.

Людмила КОЖУРИНА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"