СЕЛЬСКАЯ ШКОЛА 
 

Учителя начинают. Кто выигрывает?

Пензенский вариант создания социокультурной среды на селе

Положение российских деревень сегодня очень тяжелое. Разрушаются остатки сельской жизни, люди уезжают. Но в сельской школе вакансий нет ни по одному предмету. Состав учителей стабильный, отношения выверенные, а содержание уроков всегда соответствует эмоциональному состоянию и возможностям детей. Социальные катаклизмы она замечает по факту: «Развалили совхозы, а наш-то, видно, самый разваленный!»; «Надо опять вывеску над входом сменить, реформа ведь!». Блюдёт же сельская школа другие интересы, не детские даже, а нравственные, общечеловеческие. Поэтому и выстояла, когда вслед за совхозами «упало» все: сельские клубы, магазины, детские сады и фельдшерско-акушерские пункты.
Изумляющая жизнеспособность сельской школы не осталась не замеченной нашими областными и районными руководителями. Губернаторы многих областей возложили свои надежды по преобразованию деревни именно на школы. Программе спасения дали имя: сельский социокультурный комплекс. Сегодня опыт создания таких комплексов накоплен во многих регионах России: Карелия, Костромская, Воронежская и другие области. Оказалось, что школа, объединившись с учреждениями культуры, спорта и медицины, быстро наращивает собственный потенциал, активизирует функционирование смежных учреждений.
В новой ситуации школы чувствуют себя непривычно. Понимают, что крупные материальные вложения из местного бюджета – это не просто так. Не приведут ли новые обязанности школы к размыванию ее традиционных образовательных функций? И всякая ли школа готова к исполнению этой высокой миссии?

Очевидное невероятное

Познакомиться с сельской школой, включенной в социокультурный проект, мне помог заведующий Каменским районным отделом образования Пензенской области Николай Ильич Хридин. Пока мы ехали до села Калинино, он рассказывал, что калининцам, считай, повезло. Губернатор приехал туда самолично и сразу оценил расположение школы и компактность застроек: село идеально подходило для создания социокультурного комплекса. Выделил на ремонт 310 тысяч рублей из областного бюджета. Глава районной администрации добавил еще 922 тысячи – это на облицовку школы металлосайдингом.
Осыпающееся школьное здание, построенное в 1949 году, превратилось в голландский домик – бежевый коттедж с красной трапециевидной крышей. Рядом большой клуб. Десять лет стоял заброшенный, система отопления разрушилась, кровля прохудилась. Подняли и клуб. Теперь, говорят, там лучший в районе читальный зал. Между школой и клубом – велотрек (губернатор подарил велосипеды), оборудованные площадки для баскетбола и волейбола, футбольное поле, тренажеры. У школы с клубом единая компьютерная сеть. Если чего-то нет в школе, значит, это можно быстро найти в клубе.
Вокруг школы одноэтажные особнячки в той же цветовой палитре, что и школа: гостиница для детей из дальних сел на 18 мест, столовая, спортзал, наземная часть овощехранилища. Само собой, сад, огород, техника: культиватор, пропашной плуг. Рельеф холмистый, школьный городок выглядит очень красиво. «Время выживания закончилось, мы в режиме развития. – Николай Хридин поводит кругом рукой. – Глава администрации района – человек, конечно, неординарный, инициативный, но мы ведь дотируемый район, у нас доходов из областного бюджета всего 18%. И найти средства не так-то просто».

Святое место на селе

Так называли школу жители Соболевки на проходившем в Каменском районе семинаре «Школа – центр сельского социума». Николай Ильич объясняет мне, защитнику приватности и автономии, что для сельчанина не характерно стремление к сохранению тайны частной жизни. Он живет на виду, его проблемы открыты, и он не против того, чтобы ему подсказывали, помогали и даже в чем-то наставляли. В Калининском вышло, что такой отдушиной для жителей окрестных деревень стал школьный социальный педагог.
Хамзя Аллямович Янборисов регулярно объезжает села, где живут ученики Калининской школы, разговаривает с родителями, вникает в бытовые трудности каждой семьи: «Люди в округе богом и людьми забыты. Они к нам не едут, так хоть мы им расскажем о детях. Родители едва выживают, едва сводят концы с концами. Бывает, трудно уговорить ребенка идти в столовую: родители не заплатили, так он говорит, что не хочет есть. Потому что плохо про родителей никогда не скажет. А вот родители хуже понимают своих детей».
Спрашиваю, на чем он ездит: ведь некоторые деревни удалены от школы на 5, на 7 километров. «А как получится: то на попутке, то на рейсовом автобусе, то на лошади, а когда и пешком». – «Вот так, в костюме и галстуке?» – «Да. Я так всегда хожу».
Кем же он приходится жителям окрестных деревень? Учителем? Полномочным представителем государства? Точкой опоры? Позитивным примером? Определенно, что самым необходимым человеком.
Из разговора с Хамзей Янборисовым: «Парню 17 лет, а он учится в шестом классе. Отец умер, в семье он никому не подчиняется – вся надежда на школу. Заставляем ходить, учиться, быть в коллективе». – «Не проще ли пропустить его через экстернат и отправить на все четыре стороны?» – «Это куда мы его отправим? Дело ведь не только в документе, а в том, чтобы человека поддержать морально – столько, сколько ему необходимо, чтобы встроиться в жизнь».
А по закону школа не обязана решать проблемы семнадцатилетнего подростка. И по функционалу социальный педагог не обязан кочевать по бездорожью в дождь и снег в отсутствие транспорта. Но по обычаю народа люди выручают друг друга и не просят за это вознаграждения.

И просить не надо

В селе педагог внимательнее относится к ребенку, не позволяет ему отстать, замкнуться – учитель сам для себя старается, принимая его проблемы как свои.
Рассказывает Наталья Корягина, учитель начальных классов Калининской школы: «Десять лет как не существует детского сада. Многие дети до школы карандаш в руках не держали. Удивляться нечему: уровень образования родителей – 9 классов максимум. Да, дети к школе не подготовлены. Я в первую очередь даю им возможность наверстать упущенное. Мы сначала много играем друг с другом – в магазин, в транспорт, в разные сюжетно-ролевые игры, потом они начинают играть сами, без меня. Иные дети, ничего не видевшие, ничего не знающие, просто замечательные. Чистота в них, природная любознательность и душевность какая! Бывает, приходят, даже цвета не различают, но быстро-быстро впитывают всё как губки».
В разговор включается директор Игорь Данилов: «Это же понятно: молодые сельчане уезжают искать лучшей жизни в другом месте. Кто в итоге остается? Самые неактивные. Уровень развития ребятишек, которые приходят в первый класс, по большей части – уровень спецшколы. Но смотрите. Два года, как у нас открылся компьютерный класс, а мы уже получаем призовые места в областных конкурсах по информатике!»
И снова Наталья Корягина: «Я часто думаю: программа для городской и сельской школы одна, но что в городе не работать! Дети и читают, и пишут, и столько всего знают! Иные уже как академики. А мы развиваемся совсем по-другому! И в чтении, и в письме столько промежуточных построений делаем, совершенно другими путями идем». Спрашиваю: «У вас своя программа?» Учительница смущается: «Своя, но в соответствии с государственной».
Не одна она – тут все варятся в собственном соку: учитель создает электронный учебник по ОБЖ, адаптированный к местным условиям работы, учительница физики добровольно решает с детьми задачи после уроков, а директор допоздна сидит с увлеченными в компьютерном классе. Говорит: «Начал работать над учебником информатики для сельских детей. Чтобы в нем было всё необходимое для обучения наших детей. Он будет такой необычный, но правильный».

Охранная грамота

«Закрывать школы не мыслим, – подхватывает мой вопрос о реструктуризации школ Николай Ильич Хридин, – делаем все, чтобы ни одной школы не потерять. Есть в Гавриловке школа, где учатся четыре ребенка, в Варваровке – одиннадцать. Работают. Правда, пришлось придать им статус подразделений основной или средней школы. Затраты на обучение в малочисленных школах оказываются чрезвычайно высокими. Сравните средние по району 12 тысяч рублей на ученика (в год) и 50 тысяч в малокомплектной. Роскошь для нас непозволительная. В последнее время вливаний из бюджета в сельскую школу делается больше, чем в городскую. Семь миллионов рублей вложено только в Калининскую школу. Мы ждем отдачи. Концепция руководства ясная: поднимать село надо через школу, это единое тело. Наша цель – сохранить село, чтобы оно приобрело подобающий для человеческой жизни вид. Чтобы уроженцы села, став специалистами, возвращались на родину, чтобы их тянуло сюда. Думаю, начав со школы, мы не ошиблись. Где-где, а в селе педагог не забыт и не унижен: средняя зарплата учителя по району – 2057 рублей, потолок – 4000 рублей. На фоне других работающих зарплата высокая, а главное – постоянная. В Калининском ведь из 500 потенциальных рабочих трудоустроены лишь 200... А вообще в районе работают 455 учителей, и третья часть из них в возрасте до 30 лет!»
Такой вот оптимист заведующий районным образованием Николай Хридин, друг детей и партнер педагогов. В школах его никто не опасается, да и сам он свободен в слове и легок на подъем.

Каков поп, таков и приход

Он ушел из городского образования, где проработал на руководящей должности 10 лет, в сельское. И очень рад перемене: «Здесь все живее, непосредственнее. Городская казенность, я думаю, вам известна. И психология городского педагога другая. С городскими учителями сложнее. Не потому, что городской учитель умнее или глубже, а потому, что нет в нем того бескорыстия, которое движет сельским учителем. Попробуйте попросить его остаться с ребенком наедине, тихо поговорить. «С какой стати я буду бесплатно работать!» – ни уговорить, ни заставить. Сельский учитель – душа. У нас почти все школы – школы полного дня. Зачем контролировать? Заинтересованность сельских педагогов в работе большая, им учет не нужен. Критерий оценки у меня один: если после урока дети подходят к учителю, спрашивают, не спешат уйти на перемену, значит, все хорошо. Роль личности учителя на селе по-прежнему ведущая.
ЕГЭ, централизованное тестирование – оценки этим формам аттестации даются разные, но скажу прямо: они с трудом приживаются в селе. В 2003 году всего пять человек в районе воспользовались тестированием, в 2004-м побольше, но не более 100 человек. То же с введением профиля. Не принимается он. Есть ряд причин, и в первую очередь малокомплектность многих школ. Мы не можем ориентировать на вуз: материальное положение семей таково, что наш ребенок и сдает успешно, и поступает, но семья не может содержать его. К сожалению».

Тарелки есть, но выхода нет

Необоснованные эксперименты, непродуманные реформы учительством с периферии не принимаются. Николай Хридин продолжает: «Московское образование живет своей жизнью, интересы наших учителей совсем другие. Семь спутниковых тарелок стоит на наших школах, но выхода в Интернет нет даже у меня. У нас тут все другое. Это у вас национализм, наркомания, проявления жестокости. До нас эти процессы, к счастью, не доходят. Есть в районе национальные школы, есть смешанные – никакого различия мы не делаем, нет повода для этого. Татарских детей у нас в районе процентов десять, и ничего, кроме вас, никого это еще не волновало. А вот прибытие мигрантов из Средней Азии, с Северного Кавказа добавляет нам немало проблем: другой быт, язык, отрицательное отношение к учебе… Тяжесть эта легла на школу, а государство по этому поводу молчит. Никаких программ ассимиляции нам не предлагают. Сами справляться должны. То же самое касается другой вины перед сельскими учителями: задолженность оплаты за коммунальные услуги с 1997 года. Это порядка 2 млн рублей. Мы в последние 3 года эти услуги оплачиваем, но кто ответит за старые долги? Экономический обвал сказался на школе, но она сумела выстоять. Правда, дорогой ценой. Мы на 1 сентября 2004 года по району недосчитались 255 первоклашек. А областные программы по спасению села мы всячески поддерживаем. Главное для школы – людей сохранить, а с ними и село спасется».

Простыми словами

– Вы прямо сияете, когда рассказываете о преображении сельских школ, а уж когда показываете…
– А что, заметно? Гордость так и сквозит?
– Понятно же, что когда человек вложился в дело, он ждет отклика, какой-то внешней оценки.
– Да-да, это правда. И учителя особенно нуждаются в этой самой внешней оценке: не умеют сказать о своей работе, а ведь знаю, как хорошо они работают! Начинаю подсказывать…
Такого воодушевленного, чуткого, понимающего заведующего районным отделом образования, как Николай Хридин, я еще никогда не встречала. Задумываюсь: неужели в связи с губернаторской программой к руководству призван новый тип управленца? Пожалуй, да: всего третий год заведует Николай Хридин; так же недавно назначен директором в Калининскую школу Игорь Данилов, не по-деревенски свободный, легкий, ироничный молодой человек… Не это ли самый верный, самый обнадеживающий знак подлинности всего увиденного и услышанного?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"