КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД 

Дон-Кихот на выжженной земле

Ремейк как зеркало культурной ситуации

СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ “НИТУШ”. В РОЛЯХ: ВЛАДИМИР СИМОНОВ И МАРИЯ АРОНОВА

Современный театр в последние годы быстро меняется. Вводит молодых в «права наследства» творческой собственностью и делает это достаточно щедро, если сравнивать с советскими временами. Имен много. «Звезд» полон небосвод (критика старается). Таланты есть. Новых идей, жаль, маловато. Если судить по количеству «старых песен о главном», которые распевают не только на ТВ, но всюду, идей нет совсем. Новые русские сериалы стали подозрительно похожи на советские фильмы (чаще плохие). Новая русская попса – на советскую (чаще слащавую). В Новый год старые песни дружно затянули на всех телеканалах. К западным шлягерам придумали русский текст, в советских переписали слова (а что, в гимне можно, а в шлягере нельзя?), подреставрировали мелодии в духе времени. И вперед – превратили праздник в шабаш шабашников. В эти дни могло показаться, что президентом страны работает Петросян, а первой леди служит Верка Сердючка. Вы будете смеяться, но захотелось пожалеть Филиппа Киркорова. За то, что один отдувается за всеобщее безобразие, – за это музыкальное «мягкое порно», этот постмодернистский плагиат.
Причину сегодняшней бедности на идеи надо искать, пожалуй, в 80-х, когда времена категорически распались и, если иметь в виду культуру, а не политику, были все-таки бездумно «разрублены». Прыгая через пропасть и спасая, как ей казалось, свое будущее, интеллигенция ни о чем другом в этот момент не думала. Так торопилась к свободе, так захлебнулась ликованием, так шарахнулась от всего советского, что забыла о багаже, который в спешке побросала на той стороне, – о культурном скарбе, копившемся годами. В явлении, которое некогда называлось советской культурой, было ведь много разного. Были серость, конъюнктура, тенденциозность, фальшь. Но были и великие спектакли, и великие фильмы, Имена, таланты. Был и высокий профессионализм. Новые идеологи, демонстративно чуждавшиеся всего советского, поступили, в сущности, как прилежные ученики большевиков. Поначалу отмели всю прежнюю культуру целиком. Потом долго пинали мертвого льва, наживая себе дивиденды. Теперь наконец великое само собою забылось, а серость и фальшь снова расцвели пышным цветом. Позабыли мы и о ремесле (во всех творческих профессиях), иначе бы не наблюдали сегодня эйфории вокруг изобретателей велосипедов, объясняющих зрителю, как хорошо кататься на квадратных колесах.
Разговор о «хорошо забытом старом» как способе пережить скучное настоящее я и сама заводила лет пять назад. Тогда это было немодно. Тогда мне казалось, что идея ремейка в отсутствие новых идей могла бы быть на театре достойно использована. Хотя бы чтоб как-то связать времена одним контекстом, наладить некий диалог современного театра с традицией. В любом искусстве важен канон. Для одних – чтобы на него равняться, для других – чтобы его нарушать. Но канон должен быть – как предмет разговора, как основание для спора. Как должны быть незыблемы законы ремесла – оно является подножием всякого искусства и не бывает ни советским, ни капиталистическим. Раз уж мы утеряли канон, почему не заняться ликбезом? За последние десятилетия театральная история основательно забылась, а то и была изрядно фальсифицирована. Даже выпускники театральных вузов, актеры, режиссеры, театроведы знают эту историю приблизительно, о чем свидетельствует практика, а то и не знают вовсе. Ремейк, казалось мне, – даже забавный способ соотнести себя с легендой, «позиционироваться», как теперь говорят, выделиться, определиться. Решился же Ю.Любимов восстановить «Доброго человека из Сезуана». Идея казалась гибельной, а вышло вполне концептуально. Старое поколение пришло на спектакль сравнивать и ностальгировать, а молодежь хотя бы потрогала легенду руками и поняла, что родилась она не на пустом месте.
И вот идея пошла в народ. Время повторов хлынуло как цунами. В афише «Современника» – снова «Голый король». С «Учителя танцев» (легенды Театра Российской армии) стряхнули пыль в Театре имени Моссовета. Б.Морозов, упустив «Учителя», спешно репетирует «Давным-давно». МХТ, в прошлом сезоне переставив одну свою легенду, «Дни Турбиных», и не одолев другую – «Горячее сердце» (спектакль репетировали, но не выпустили), в этом сезоне объявил «Синюю птицу». Одну из самых очаровательных своих легенд, послевоенную «Мадемуазель Нитуш», недавно вспомнили в Вахтанговском театре. Продюсер И.Апексимова попробовала возродить «Веселых ребят» И.Дунаевского…
Жаль, что как-то запоздало и, в общем, банально эта идея овладевает массами. Еще недавно ее можно было выдать за концепт. Сейчас, когда ремейки в театре (на эстраде, на ТВ) пошли косяком, это выглядит всего лишь модой, умелым пиаровским ходом, попыткой (когда циничной, когда наивной) еще раз «выдоить» старую культуру – слава богу, забытого, а потому неопасного конкурента. Свидетельствует это, по сути, об одном – о некоем эстетическом тупике, в котором оказался современный театр и из которого интуитивно (а то и лениво, не напрягаясь) ищет выхода.
Конкретные результаты не радуют. Молодежь МХТ в булгаковских ролях (за некоторым исключением) выглядит ряженой, а пьеса – безнадежно устаревшей. В «Голом короле» М.Ефремова текст Л.Филатова явно уступает в остроумии и изяществе старому тексту Е.Шварца. То же можно сказать и о текстах «Веселых ребят»-2: известные в прошлом остроумцы В.Жук и И.Иртеньев на фоне Эрдмана и Масса выглядят обыкновенными пошляками и халтурщиками. Что касается неудачи «Учителя танцев» Ю.Еремина, причина типичная – недоверие к легенде. Успех старого «Учителя» родился из ренес-
сансного, чувственного текста Лопе де Вега в переводе Т.Щепкиной-Куперник, из танцев В.Бурмейстера, блестяще исполненных В.Зельдиным. Ю.Еремин же именно эти достоинства из спектакля изъял: текст изложил буквально своими словами, а неизобретательно придуманные новые танцы неряшливо исполнил Г.Таранда, известный классический танцовщик, увы, потерявший форму. По существу, никакого соотнесения с легендой (переклички, спора, соперничества, победы) нигде не получилось. Обнажился лишь «копеечный» по сегодняшним меркам сюжет, что только усугубило разочарование. Ту же ошибку совершили и В.Иванов, режиссер вахтанговской «Нитуш», и В.Крамер, в прошлом постановщик знаменитого «Сноу-шоу» В.Полунина, а ныне режиссер «Веселых ребят»-2. Вряд ли они станут знаменитыми и любимыми. Простодушие старых сюжетов новым «интеллектуалам» оказалось не по зубам. («Неужели это могло быть легендой?» – вправе спросить себя молодые зрители, уже не заставшие никаких «ренессансов» русского театра.)
Однако если на сцену является талант, он опрокидывает все оценки и прогнозы. Тут же в искусстве оказывается все возможно. Нет ни запретных тем, ни возрастных ограничений, ни низких жанров, ни выразительных средств, которые могли бы показаться излишними. Если на сцене Артист, он «зажигает», он заставляет забыть о режиссерских промахах, о небезупречном окружении и вспомнить слова знаменитой М.Г.Савиной: «Сцена – это мой морфий. Без сцены – я не живу. Я должна играть – как алкоголик пить».
Когда на сцену выходит Владимир Зельдин, последний романтический актер ХХ века (в преддверии своего 90-летия!), – в старом и наивном мюзикле «Человек из Ламанчи» в роли Дон-Кихота, рыцаря чести, казалось бы, беспощадно осмеянного современной российской действительностью, – вспоминаешь и его легендарного Альдемаро, легко и естественно впускаешь в сердце слова, в иных устах прозвучавшие бы фальшиво: «Ничего не считай своим, кроме своей души. Гордись не тем, кто ты есть, а тем, кем ты хочешь и можешь стать». Когда знаменитые мелодии И.Дунаевского из «Веселых ребят» исполняет Ирина Богу-
шевская (Анюта), в душе поют ангелы. И правда, «хочется счастья добиться». Когда в «Нитуш» царит простодушная начальница пансиона – Мария Аронова, гротескная актриса, остро чувствующая жанр, способная «оправдать» в роли любую невероятность, кажется, оживает легенда Гликерии Богдановой-Чесноковой.
В противовес Артисту понтов, приколов, все более «капустных» шуток в нашем театре сегодня хоть отбавляй. Меньше вкуса, чувства меры, любви к своему делу. Глупо.
Зрителя сегодня уже не удивить ни количеством денег, вложенных в театральный проект, ни участием в спектакле поп-звезды, ни приземлением самолета на сцену, ни тормозящим перед рампой автомобилем, ни степом, ни матом, ни голым задом. Сегодня самое время поставить его в тупик некими намерениями, сердечной тратой, хотя бы подобием мировоззрения, а без него, как говаривал знаменитый А.Д.Попов (кстати, «крестный отец» многих славных режиссеров в русском театре), не может быть большого художника.

P.S. Произнося слово «мировоззрение», я, конечно, рискую. Слово, увы, давно и основательно у нас скомпрометировано. А слово-то хорошее. Означает точку зрения на мир. На пьесу, которую ставишь, на театр, в котором существуешь. На легенды, которые были и которые можно попробовать творить самим. На театр, без которого жизни себе не представляешь.

Н.К.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"