КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД

Клоун, который рожден холодом
Русские народные галлюцинации в переложении Петра Мамонова

Рубеж нового года Московский драматический театр имени К.С.Станиславского встретил спектаклем «Мыши, мальчик Кай и Снежная королева». Жанр обозначен оригинально – «звуки Му». В представлении задействованы арт-группы «Свои» и «Слепые». Одна барышня будто бы написала сценарий, другая бороздит сцену на лыжах в солнечных очках и серебристом комбинезоне. Увалень-очкарик лет 30 в бюрократическом сером костюме наглядно пронзен осколком льда и, стало быть, претендует на роль Кая. В роли Яйца даже один профессиональный актер Театра мимики и жеста. Ему на голову напялена бутафорская скорлупа с нарисованной трещиной. Вышеизложенным исчерпывается все, что можно сообщить об этом, так сказать, спектакле. Нет, можно, конечно, выдумать, что треснувшая скорлупа – это шекспировское «я ранен так, что виден мозг», что лыжница – это холодная соблазнительная потребительская цивилизация, а Кай – альтер эго Мамонова, мучительно складывающего из осколков слово «вечность»… Но это будет блеф и обман публики. На самом деле мы имеем дело не то с мистификацией, не то с желанием Петра Мамонова станцевать буги на своем досуге с милыми его сердцу людьми. Главный и единственный герой, он же режиссер, автор и исполнитель, – Петр Мамонов. И все эти «Мыши» вовсе не мыши, а тараканы в Петиной голове, и никакой это не спектакль, а концерт, и посвящен он не тому, «каково было Каю жить с осколками в глазах и в сердце», а двум последним альбомам Мамонова («Мыши» и «Зелененький»). Уже не первая попытка Петра Мамонова перемешать рок-концерт с театром выглядит сапогами всмятку. На сцене Петр Мамонов – абсолютная сверхмарионетка, в режиссуре – полный дилетант. На вопрос, зачем человеку, носящему Театр в себе, вся эта самодеятельность вокруг, ответить затруднительно.
Представляя новую театральную постановку, Петр Мамонов произнес дословно следующее: «Если кто видел этот спектакль – я зелененький, маленький, неизвестный... Но все-таки я человек, и у меня есть душа. Для меня “клоун” – очень почетное слово, если меня воспринимают именно как клоуна, а не как носителя прогрессивной всей беды...»
Чтобы правильно понять происходящее в Театре имени Станиславского, нужно вспомнить, кто такой Мамонов и откуда он несет свою беду. А уж прогрессивная она или нет – решайте сами.
Звезда его взошла над советским рок-подпольем. Над квартирными концертами; над строгой конспирацией; над «магнитоиздатом», связавшим тысячи катушечных агрегатов во всесоюзную сеть. Потом продвинутые экономисты от шоу-бизнеса выяснят, что тогдашняя рок-культура была неправильная. Но если судить по плодам, трудно не заметить, что из неправильного улья вылетела добрая дюжина очень правильных пчел. Однообразно-неласковые социальные условия времени колокольчиков сформировали поразительное разнообразие творческих лиц.
Мамонов оказался единственным на отечественной рок-сцене настоящим Артистом. Прочие наши звезды прежде всего поэты с гитарами. Их сценические решения бывали занятны, чаще – откровенно заимствованы, но в принципе необязательны. Мамонов тоже начинал с акустической гитарой и поэтическим даром не обделен: «И песня моя прозрачная/ и бледно-синяя, как зима,/ как наледи,/ как скользкий лед/ памяти». Но «Звуки МУ» видеть необходимо. Впечатления – широкий простор зоологических ассоциаций: «гальваническая судорога пресмыкающегося», «взбесившийся птеродактиль», «пластика больной пантеры».
«Это существо, вихляясь в коленках, перемещалось по сцене, восседало на динамиках в позе орла и время от времени делало нелепые попытки вспорхнуть, угрожающе раскидывая по сторонам сломанные в локтях крылышки. Совершенно разболтанные части Петиного тела, будто лишенные костей и вращающиеся на шарнирах, придавали ему сходство с уродливой марионеткой…»
Так писали о нем. Марионетка исполняла жутковатые песенки. Их лирический герой – если, конечно, к композиции «Люляки баб» применимо слово «лирика» – вряд ли мог рассчитывать на сопереживание. Характерное определение тогдашнего самиздата – «русская народная галлюцинация». Там же истоки искусствоведческих дискуссий: что такое «Звуки МУ»? Лицедейство, театр масок, сознательно подобранных «на обочине жизни»? Сравните: В.Высоцкий, А.Райкин. Но Мамонов – артист другого жанра. Вряд ли он действовал рационально. Как-то ему сказали, желая похвалить, что с песней «Бутылка водки» он стал достойным наследником Аркаши Северного. Мамонов обиделся. Долго перечислял новейшие английские группы, которые не только слышал, но даже смотрел на видео (редчайшая в то время роскошь). Однако заметьте: никто из перечисленных им почтенных англичан не посещал наших магазинов. А Мамонов там работал грузчиком в мясном отделе. То, что он пел и изображал, нельзя было сконструировать и скопировать, только прожить. Может быть, «Звуки» – это панк-рок, но не в смысле подражания английской шпане, а в том смысле, какой вкладывал в это слово обозреватель журнала «Урлайт» Д.Морозов: «…доходя до предела, человек просто умирает, поэтому панк-рока в чистом виде не существует, только более-менее близкое приближение к нему». Приближение исключительно русское, почвенное.
Сценическая история самих «Звуков» – от Андропова до позднего Горбачева. От лидера требовалось уникальное сочетание качеств – шаманских и организаторских. В случае со «Звуками» обязанности удалось распределить. Организацию взял на себя бас-гитарист А.Липницкий, выстроив для группы эффективную стратегию успеха. Петино юродство музыкально окормляли отличные инструменталисты: джазовый барабанщик Михаил Жуков и Александр Александров (фагот) из «тбилисского» состава «Аквариума». Официальная карьера «Звуков» при Горбачеве развивалась успешнее, чем у многих других групп. Репертуар Мамонова и компании так разительно не соответствовал окружающей телевизионно-чиновничьей тусовке, что последняя могла рассматриваться как дополнительный элемент панк-шоу. Параллельно Мамонов еще снимался в кинофильмах – скорее культовых, нежели художественных.
Вершина рок-карьеры – сотрудничество с Брайаном Ино, который понял, что «русские народные галлюцинации» в первозданном виде могут заинтересовать пресыщенную аудиторию рок-метрополий. Выпущенная английской фирмой «Опал» пластинка в 1989 году за две недели разошлась в количестве 35 тысяч экземпляров.
А в 1990 году «Звуки» распались. По мнению А.Липницкого, они выполнили свою миссию. Дальнейшая творческая жизнь П.Мамонова (если не считать почти эфемерного рок-состава «Мамонов и Алексей») связана в основном уже с Театром имени Станиславского. Здесь рок-эмигрант поставил пять спектаклей: “Лысый брюнет”, “Полковнику никто не пишет”, “Есть ли жизнь на Марсе?”, “Шоколадный Пушкин”, «Кай и Снежная королева». Но темный клоун Мамонов представляет искусство прямого личного самовыражения, далекое от школы Станиславского; и не случайно многие зрители говорят, что его спектакли хороши настолько, насколько на сцене много самого Мамонова и мало всего остального. Не возбраняются ассоциации с ранним Е.Гришковцом и сожаления о том, что Мамонову до сих пор не встретился такой режиссер, как Э.Някрошюс.
Невозможно умолчать и о том, как достойно повел себя бывший советский панк в новую историческую эпоху. Сторонясь политических лохотронов и глянцевых тусовок, он делит время между театром и деревней за 150 километров от Москвы и не отдыхает там в барской усадьбе с прислугой, а делает все собственными руками в обычном доме. Его обращение к Богу – не конъюнктура и не продолжение политики (как у К.Кинчева, чья дорога к храму пролегла почему-то через газету «Завтра»), а сознательный выбор взрослого человека, заслуживающий уважения.
«Вот такой особенный дяденька…»

Марина ТИМАШЕВА,
Илья СМИРНОВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"