ТЕОРЕМА СОЦИУМА

Родные сундуки и кастрюльки
Государству выгодно признать достаточно низкую черту бедности, чтобы право на помощь имели как можно меньше людей

Москвичка Нина Николаевна, работая в больнице на две ставки, тем не менее едва сводит концы с концами. На руках у медсестры двое школьников и больная мама-пенсионерка.
Недавно обнародован прогноз социально-экономического развития Российской Федерации до 2007 года. По этому прогнозу Министерством экономического развития и торговли предполагается уменьшение количества бедных россиян до 10,5–12,5 процента. Но медсестры Нины, балансирующей на грани нищеты, эти планы правительства не касаются. Таким, как она, государство помогать не намерено. С точки зрения статистики Нина, оказывается, не попадает в категорию бедных, хотя, по мнению соседей, почти нищенствует. А дело все в том, что доход на каждого члена семьи мужественной женщины превышает прожиточный минимум. Получается, все зависит от того, как подсчитывать, и количество бедных можно уменьшить уже сегодня, не дожидаясь 2007 года. Проблема лишь в том, кого называть бедными и что считать нищетой.
– Бедность с точки зрения науки, – объясняет кандидат социологических наук из Института комплексных социальных исследований РАН Надежда Давыдова, – это невозможность поддерживать определенный средний уровень жизни в данном сообществе.
Социолог слова «в данном сообществе» выделяет особенно. В самом деле, можно считать себя бедным, если сравнивать с американским рабочим, и богатым – по сравнению с вождем племени умба-юмба в африканских джунглях. Журнал «Forbes» богатым называет человека, имеющего доход не менее миллиона долларов в год, а россияне, участвовавшие в социологическом опросе в прошлом году, к богатым отнесли человека уже с ежемесячным доходом в двадцать тысяч рублей. Однако чиновники не гадают на кофейной гуще, а определяют уровень жизни сограждан по специальной методике, которая досталась в наследство от Советского Союза – со времен совсем иных экономических реалий.
Оттуда душевой доход и пресловутый прожиточный минимум, определяющие официальную черту бедности. Понятия эти чрезвычайно условно показывают действительное положение дел, порой значительно искажая реальность. Скажем, ни у кого не возникает сомнений, что человек, не имеющий возможности заменить черно-белый телевизор на цветной или купить новый холодильник взамен сломавшегося допотопного «Саратова» двадцатилетней давности, явно беден. Но с прожиточным минимумом у него все в порядке – он не голодает.
– Об уровне жизни россиян можно получить только приблизительное представление, если оценивать его по доходам, – считает Надежда Давыдова. – Во-первых, сам по себе доход в нынешних условиях трудно проверить. Во-вторых, очень сложно учесть региональные особенности. Сегодня, судя по нашим опросам, москвичи в среднем получают по восемь тысяч рублей, а жители юга России, Поволжья – по две с половиной, от силы три тысячи. Закон же о прожиточном минимуме был принят еще в 2000 году. Основная доля этого самого минимума – продукты питания. Рост стоимости жизни, повышение цен на проезд в транспорте, удорожание лекарств и жилищно-коммунальных услуг не учитывается.
Специалисты Института комплексных социальных исследований РАН в своем исследовании «Богатые и бедные в современной России» впервые в стране широкомасштабно применили иной метод оценки уровня бедности, который более объемно и четко отражает реальное положение вещей.
Сколько же по-настоящему бедных людей насчитали социологи по этой методике? Оказывается, 23 процента россиян, многие из которых сегодня живут еще не впроголодь, тем не менее уже находятся в группе риска. Они рискуют скатиться на дно общества в любой момент. По какому критерию определялся их уровень бедности?
– Есть традиционный набор имущества, который имеют 80 процентов россиян, даже в деревнях, – говорит Надежда Давыдова. – Телевизор, холодильник, пылесос, ковер или палас, простая мебель… Если у кого-то нет и этого, то он крайне беден, ведь он лишен не каких-то дополнительных благ, а того, что подавляющим большинством членов общества признано самым необходимым. Такие лишения социологи называют депревациями. Кроме того, если кто-то за последние три года ни разу не смог воспользоваться платными медицинскими услугами, каким-то видом платного образования, не ездил в отпуск, то это еще один показатель лишений. Когда набирается критическая масса подобных депреваций, такого человека можно назвать бедным независимо от его дохода.
Сегодня у 5,4 процента россиян либо только черно-белый телевизор, либо никакого. У 1,3 процента наших сограждан нет холодильника, у 6,7 процента – нет ни ковра, ни паласа, а 17 процентов не имеют стиральной машины, пылесоса или мебельного гарнитура, включая стенку и кухонную мебель.
– Люди, которых мы считаем бедными исходя из критерия лишений, постепенно теряют возможность обновлять свою среду обитания, покупать товары длительного потребления, сохраняющиеся у большинства из них еще с глубоких советских времен, – рассуждает Надежда Давыдова. – В результате они начинают пессимистично воспринимать собственную жизнь. Они не только не обновляют мебель, одежду, не могут позволить себе полноценное питание, но и перестают участвовать в социальной жизни. То есть проблема не только в том, что им денег не хватает, но и в том, что они выпадают из общества, становятся социально исключенными, опускаются на дно.
Если оценивать только прожиточный минимум, бедные люди порой могут считаться даже более или менее благополучными, потому что не находятся на уровне крайней бедности. Но если посмотреть на них с точки зрения лишений – это кандидаты в нищие, реальный резерв для пополнения армии обездоленных. Вот почему прогноз Минэкономразвития противоречит исследованиям социологов Института Российской академии наук. Он не учитывает масштабов и перспектив воспроизводства бедности.
Выходит, недостаточно повысить уровень доходов бедствующих людей, как предполагается в прогнозе Минэкономразвития России. Необходимо интегрировать их в общество. Однако необходимые для этого активные, в первую очередь образовательные программы очень дороги, поэтому государству выгодно признать достаточно низкую черту бедности, чтобы право на помощь имели как можно меньше людей.
Есть и еще один фактор, способствующий воспроизводству бедности. Более 41 процента малоимущих полагают, что им вряд ли удастся дать детям хорошее образование. При этом более 42 процентов богатых людей уверены, что одной из основных причин их материального благополучия являются именно высокая квалификация и качественное образование. Так что дети, не имеющие возможности учиться в вузах, практически обречены на бедность.
Итоги всероссийского исследования опровергают и несколько устойчивых мифов, которые обычно даже не подвергаются сомнению. Например, принято считать, что самая бедствующая часть общества – это пенсионеры, что именно им труднее всех выживать в последние годы. А исследования показали, что хуже всех на Руси живется не пенсионерам, а многодетным семьям. Именно многодетные, а также семьи, в состав которых наряду с пенсионерами входят инвалиды, – самые нуждающиеся россияне.
Социологи исследовали имущественные и иные ресурсы различных слоев общества. Вторую квартиру, которая сдается внаем, дачу, гараж или автомобиль... У бедных мало возможностей при необходимости задействовать подобное стратегически значимое имущество – продать, например, дачу или гараж. Широко распространено мнение, что малоимущие люди в трудные времена выживают главным образом благодаря огородам на дачах. Социологи утверждают, что это всего лишь миф. На самом деле, как свидетельствуют опросы, у большинства бедствующих россиян дач попросту нет. Такова же ситуация и с денежными ресурсами. Сбережения имеют 81 процент богатых людей и четверть населения в целом, но лишь семь процентов бедных людей могут похвастать хоть какими-то скудными сбережениями на черный день. Наоборот, почти 39 процентов бедных залезли в долги, а четверть из них задолжали квартплату. Социологи развенчали и миф о том, что от реформ у нас в первую очередь пострадали пенсионеры: среднестатистический бедный в России отнюдь не пенсионного возраста – 47 лет.
– Проблема в том, что наши реформы не стыкуются друг с другом, – размышляет Давыдова. – Реформа жилищно-коммунальных услуг никак не учитывает, например, реформу здравоохранения. Сколько людей не смогут платить за жилье? И сколько тех, для кого станут в принципе недоступными некоторые медицинские услуги? Это одни и те же или разные люди? И как им быть? Для ответа на эти и многие другие вопросы недостаточно знаний лишь об уровне доходов населения и критерия «прожиточный минимум». Анализ лишений дает больше информации о реальной жизни.

Галина КАЛИНИНА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"