ЛЮБИМЫЙ ГОРОД N40
СЮЖЕТЫ 

По законам Салтыкова-Щедрина

М.Е.Салтыков-Щедрин писал свою “Историю одного города”, опираясь исключительно на личный опыт. Ему довелось послужить в Вятке, Туле, Рязани и других городах. На кого, на кого, а уж на губернаторов он насмотрелся.
И прообразами его героев послужили самые доподлинные деятели.
Жаль, что Салтыков-Щедрин не был в Симбирске. Этого города ему хватило бы на весь роман. Да и придумывать ничего не нужно было бы.

Практически у каждого из здешних губернаторов был некий пунктик, придававший ему более чем самобытные черты. Чего стоит, например, такая вот характеристика: “Теренин, крепостник в высшей степени, симбирский дворянин и помещик, необразованный, бывший военный; с брюшком, непредставительный, плохой работник, ухаживавший за архиереями и губернаторами, пока сам был небольшой птицею, держал себя гордо, надменно в сношениях с низшими, а иногда и равными, был с высшими же и равными натянуто любезен (двойственно). Имел наружный военный лоск. Любил собачью охоту, почему в своем имении держал не только охотничьи своры, но целый собачий двор… Был… гостеприимен, хлебосолен”.
Кто-то поражал одной лишь своей внешностью. Например, о господине Хомутове сообщалось: “Хомутов хорошей наружности, лет под 50, высок, плешив, с большим носом – весьма представительная личность, любезен, веселонравен, любит общество. Жена его – маленькая горбунья, но зато урожденная Озерова”.
А некто Лукьянович, например, был донельзя ленив. Один из его современников писал: “Симбирский губернатор Лукьянович… был человек простой, добрый, большой хлебосол, любивший хорошо пожить, но не заниматься делами и особенно письменными, которые он вполне предоставлял своему секретарю, а сам только подписывал бумаги, исполняя эту обязанность по необходимости и не всегда терпеливо. Про него рассказывают анекдот: в одно прекрасное утро он мечтал у себя в кабинете о предстоящем пикнике, как увидал входящего к нему секретаря с огромною кипою бумаг для подписи; недовольный таким визитом, он сказал секретарю: “Что же вы, Яким Сергеевич, бумаги-то все ко мне, да ко мне, а деньги-то все себе, да себе – так возьмите же и бумаги себе”.
Одним из самых примечательных руководителей губернии был некто М.Магницкий. Он настолько часто менял свои взгляды, что князь Вяземский об этом даже сочинил стихотворение:

N.N., вертлявый по природе,
Модницкий, глядя по погоде,
То ходит в красном колпаке,
То в рясах, в черном клобуке,
Когда безбожье было в моде,
Он был безбожья хвастуном,
Теперь в прихожей и в приходе
Он щеголяет ханжеством.

А литератор Владимир Панаев писал, что Магницкий время от времени даже “выходит из кареты, несмотря на грязь и холод, чтобы принять благословение бегавшего по симбирским улицам так называемого Блаженного в надежде, что об этом дойдет до князя Голицына, а через него, может быть, и до государя”.
Даже когда губернатор умирал, на него как-то не распространялся принцип “либо хорошо, либо ничего”. Вот, например, что сообщал “на смерть” Д.Еремеева некто А.Родионов: “Умер этот бесстыжий и красивый человек; по душе – добрый и готовый помочь как хороший товарищ, но… промотавший огромное свое состояние и пустивший семью чуть ли не по миру! Умер он 65-ти, но еще красивый и готовый поволочиться за каждой юбкой!!!”
Кстати, иной раз здешние губернаторы демонстрировали весьма и весьма завидную смекалку. Например, Загряжский для того, чтобы его пускали в девичьи покои дочери князя М.Баратаева, притворялся старушкой. Один из современников писал: “Он так хорошо загримировался и играл свою роль, что сам отец указал, как пройти к дочери. Загряжский похвастался и опозорил имя девушки. Дворянство ополчилось против него, стали грозить скандалом и даже кулачной расправой… И в конце концов Загряжский вынужден был удалиться отнюдь не почетно”.
Естественно, друзья Загряжского опровергали эту милую подробность жизни первого лица Симбирска. И так же естественно, что мало кто прислушивался к доводам этих друзей.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"