РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА 
РОДИТЕЛЬСКИЕ УРОКИ 

Шелест листьев как хит сезона

Где, интересно, наши дети могут услышать это имя: Николо Паганини?

«Мама, кто такой Паганини?»
Дочь спрашивает на бегу, чтобы заполнить клеточку кроссворда, а я бросаю немытые тарелки и в паническом ужасе бегу к шкафу с дисками.
Что мы с тобой, дочь моя, упустили, что сделали не так и родили в итоге этот вопрос? Долго не роюсь, беру первое попавшееся. Леонид Коган. Как раз первым номером Паганини – «Интродукция…», номер, тональность. Ставлю старый проигрыватель, к которому запасных иголок уже не производят. Жалко: коллекционные, мало игранные пластинки.
Мое длинноногое чудо совсем не устраивал такой поворот событий, но она покорно села. Я пристроилась рядом и, чтобы не терять времени, достала из швейной машинки скроенное несколько лет назад не помню что – чтобы сметать.
Паганини… Вряд ли 200 лет назад он думал о нас. Так же как и наши эстрадные светила, он хотел популярности среди современников, примелькаться при европейских домах, заработать быстро и много. 200 лет. Собственно, это и есть то историческое время, за которое сложилась культура и цивилизация вообще, которую мы называем нашей. Литература для нас начинается с Пушкина, музыка – с Баха и Глинки. Первая лампочка загорелась в конце XIX века, и все, чем мы пользуемся, изобретено за последние 100 лет.
Время не просто ускоряется, а прессуется до некой черной дыры, в которую сначала провалился совершенно исправный катушечный магнитофон, а теперь провалится и проигрыватель. За жизнь одного поколения неузнаваемо меняются квартиры, интерьеры, дети уходят, не прихватив из родительской библиотеки Пабло Неруду. И ворчание свое надо прекратить.
Разве я не такая же?
Так и не поняла, почему мама любила Вертинского, как у Козловского могло быть столько поклонниц и зачем папа сам делал кухонную доску, если ее можно купить.
Паганини? Да, изучала. Кое-что слушала. Но разве стала эта музыка моей повседневностью? А где сегодня дочь моя должна была услышать это имя? Даже раз в месяц оно не звучит ни на одной радиостанции, ни по одному каналу ТВ. Вот и сейчас я попала впросак с этой «Интродукцией». Кислая физиономия послушания – вот все, чего я добилась.
«Интродукция». Слово-то какое! Душевный замысел композитора скрыт за витиеватым термином, да и беспрерывная демонстрация необыкновенных технических приемов как-то не тронула. Не понравилось, и все! Да простят мне знатоки святотатство, но набор упражнений из окон музыкальной школы вызывает сочувствие к ученикам. Все. Последнее арпеджио. Точка.
Шов на моем рукоделии получился кривой и нервный, и пришлось констатировать бесспорный факт: всего за 5–10 лет навыки утрачиваются. Не только что-то делать, но и слышать и видеть. Культура – хрупкая штука. Хрустальную рюмку можно сохранить в музее, но экспонат не станет нашим содержанием, а будет просто любопытен, как египетская мумия.
Дорожка паузы на диске мала. Успеваю попросить вдеть нитку в иголку, тем самым удерживаю мою Антонину возле себя. Первый же звук наполнил комнату объемом, и шитье прекратилось само собой. «Испанский танец» Сарасате ликвидировал ощущение безделья, и теперь уже ничего не было важнее, чем слушать и приобщаться. К чему? Друг к другу прежде всего! (Я победно взглянула на дочь – с той же кислой физиономией она все-таки кивнула.) Потом уже к испанцам, которых мы никогда не видели, и потом уже к вечности. Да, к вечности. Потому что в это мгновение рождается уверенность, что еще через 200 лет другие люди будут, а главное – непременно должны чувствовать то же самое.
Впрочем, ничего они не должны. Изобретут новые инструменты, извлекут из них новые звуки, а может быть, станут ценить тишину и хитом сезона объявят шелест листопада…
Диск снят. На завтра вот тебе, дочь, ансамбль скрипачей Большого театра. И давай сама. А я уже не буду снова учиться шить. Время прессуется. Я ухожу домывать тарелки и слабо верю в это «сама».

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"