СТРАНИЦА ОДНОЙ КНИГИ
Вызов новейшего времени
Послесловие к прочитанному
Когда Фукуяма утверждает, что одним из
оснований современных рыночных отношений
является фактор человеческого доверия и что
человеческие, этические отношения в современной
экономике являются порою более весомым фактором,
нежели отношения, основанные на жестком
рациональном расчете, это противоречит
традиционным представлениям о рынке. И вместе с
тем это знаковый поворот современного
экономического мышления.
Смысл традиционных экономических теорий
заключался в том, что человеческое поведение
принципиально можно «рассчитать» – включая
предсказание его социального будущего. А в
основе этого подхода лежало радикальное
допущение рационализма Нового времени: не только
природу, но и человека можно интерпретировать
как некую модельную схему. Особенно если
некоторые детали его поведения рассматривать
как несущественные. Но человек – в деталях. И
стоит обратить внимание на эти детали, как
простая и понятная рационалистическая схема
человека дает сбой…
Примечательно, что в ХХ веке провалились сразу
два рационалистических проекта человека.
Марксистский проект «коммунистического
человека» как человека с жестко запланированным
набором идеальных качеств и либеральный проект
«рыночного человека» как человека, жестко
подчиненного законам экономической конкуренции.
И в том и в другом случае это были «модельные»
проекты, предполагавшие, что человека можно
«просчитать»: в одном случае – как
футуристический проект, в другом – как
теоретическую схему уже существующей
реальности.
Сегодня уже отчетливо ясно: эпоха строгого
детерминизма безвозвратно уходит в прошлое.
Человек не умещается в его одномерных
идеологических конструктах.
Он экзистенциален. Он напряженно-психологичен.
Он встроен в культуру.
А это значит, что он не поддается схематическим
описаниям.
Человек – это такое существо, которое упорно
ускользает из сетей любого рационализма.
И это есть не что иное, как философский вызов
новейшего времени.
Просто сказать, что «человек иррационален», –
значит уйти от ответа. Вопрос в том, как понять,
как объяснить его иррациональность.
Крушение новоевропейского рациосхематичного
проекта и осознание человека как не поддающегося
схематизации – это отнюдь не крушение
рационалистического типа мышления как такового.
Просто рационализм становится более глубоким и
более объемным.
И его задача не в том, чтобы загнать человека в
какую-то рациональную схему, а в том, чтобы
попытаться объяснить его – в том числе в
иррациональных и абсолютно индивидуальных
проявлениях.
* * *
Итак, главный философский акцент, который делает
Фукуяма, состоит в том, что «экономический
человек» – это отнюдь не универсальная модель.
Да, существуют общие закономерности рыночного
поведения человека. Но человек всегда и в любой
момент оказывается «больше», чем рыночная схема.
Важнейшая особенность человека заключается в
том, что он принадлежит своим культурным
стереотипам и ценностям.
И очень часто он ведет себя так, а не иначе, вовсе
не потому, что этого требуют пресловутые законы
рынка (хотя, разумеется, они есть, и их влияние
существенно), но и не потому, что кто-то им умело
манипулирует (хотя феномен идеологической
манипуляции тоже продолжает существовать), а
просто потому, что он чувствует себя человеком,
принадлежащим некоторому сообществу. И его
человеческие, психологические потребности
(потребность в любви, потребность в
самоактуализации и т.п.) оказываются в какие-то
моменты гораздо более значимыми, нежели любые
экономические законы.
Потребность в доверии – из той же группы
глубинных человеческих потребностей.
И весьма примечательно, что «расчетливая»
рыночная экономика все больше и больше принимает
эти базовые человеческие потребности
(иррациональные по сути!) в свой расчет.
Понимая, к примеру, что человек реализуется «по
полной программе» только тогда, когда чувствует,
что ему доверяют. И когда сам реализует свою
потребность в доверии. И наоборот: чем более
жестким является внешний контроль, тем меньше у
человека производственного энтузиазма.
Впрочем, речь не о том, что рынок эксплуатирует
экзистенциальные потребности человека, а о том,
что экзистенциальные потребности человека
всегда оказываются первичными. И то, в какой мере
современная организация производства принимает
эти потребности как первичную данность,
маркирует степень цивилизованности и развитости
этой организации.
* * *
В связи со сказанным стоит поразмышлять об
организационном устройстве нашего общества в
целом и об организационном устройстве наших школ
в частности. В какой мере взаимодействие
учителей с детьми и друг с другом строится на
доверии? В ответе на этот вопрос – ключ к
пониманию того, в какой мере наше общество и наша
школа способны стать обществом и школой ХХI
века…
Мы видим, что едва ли не центральными проблемами
школьной жизни являются проблемы «контроля и
проверки», бумажной отчетности; контроль учителя
за деятельностью ученика, контроль
администрации за деятельностью учителя,
контроль вышестоящих органов за деятельностью
школы носит предельно дробный, детализованный и
пошаговый характер (и этот контроль порою как
ничто другое мешает собственно педагогическому
процессу). Значит, наши школы – это организации,
которые не строятся на доверии. И это есть важный
показатель архаичности их организационного
устройства.
Александр ЛОБОК
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|