ЛЮБИМЫЙ ГОРОД N39
GENIO LOCI 

Танцующий Страус

В одном из рассказов писателя Николая Успенского есть такой диалог:
– В Павловске ведь постоянно Штраус дирижирует? – спрашивала дама в гостиной.
– Да он вообще повсюду, – отвечала хозяйка.
Чем же обусловлено было подобное высокомерие по отношению к мировой знаменитости и королю вальса?
Да тем, что в 1856 году Иоганн Штраус прибыл на сезон в Россию, в Павловск. И остался здесь на целых десять лет, войдя, как говорится, в анекдот.

В середине девятнадцатого века был моден такой шарж. В окружении мешкоподобных кринолинов с лифами в форме сердечек стоит фрачный человечек. Ножки врастопырку, головенка вздернута, в ручонках скрипка и смычок. В правом верхнем углу – весьма враждебные мужские лица. И подпись: “Павловск. Ничего нового. Тот же очаровательный, танцующий Страус, преследуемый пылающими сердцами в кринолинах и свирепыми взглядами ревнивых мужей”.
Иоганн Штраус-сын (по-русски Иван Страус) завершал десятилетие своего павловского концертирования. И по большому счету мировая знаменитость всем уже тут успела надоесть.
Литератор Нестор Кукольник однажды высказал идею – пригласить сюда хотя бы на сезон стремительно входящего в известность Иоганна Штрауса и его “магический оркестр”. И в результате в 1856 году венский скрипач по приглашению Правления Царскосельской железной дороги действительно прибывает в Россию.
Газеты интригуют жителей столицы, жаждущих, как водится, новейших развлечений. “Санкт-Петербургские ведомости” сообщают: “В нынешнем году оркестром вокзала будет управлять известный Штраус, который приехал уже сюда прямо из Вены. Мы имели случай видеть его. Он молодой человек небольшого роста, довольно приятной наружности, с оригинально расчесанными усами, но без бороды. Мастерство его в управлении так называемыми садовыми и бальными оркестрами известно по отзывам иностранных журналов, мы слышали подтверждение этих отзывов от знатоков дела, имевших случай слышать Штрауса за границей”.
Именно так. Сначала внешность, а затем лишь мастерство. И под конец самое животрепещущее: “Носятся слухи, что Штраус взял с компании Царскосельской железной дороги очень значительную сумму – 22 тысячи рублей”.
По тем временам деньги невообразимые.
Да еще “социальный пакет”: “Директору оркестра г. Страусу предоставляется право ездить по железной дороге без предъявления билетов в экипажах 1-го класса или в других по его собственному желанию. О чем дать знать по движению”.
Композитор был приравнен к железнодорожным служащим.
Первое выступление – феерия. Репортер “Музыкального и театрального вестника” доверительно сообщал: “При всех наших усилиях мы не могли отыскать себе местечка. Шум неимоверный; увы… надежды мои не сбылись… Я решительно ничего не слышал и могу вам только сказать, что видел Штрауса”.
И это профессиональный журналист столичного издания. Можно себе представить, что же там происходило, если даже он не смог “услышать Страуса”.
Штраус пришелся ко двору. Такого здесь, в России, никогда не видели. Он не просто играет на скрипке – маэстро подпрыгивает, пританцовывает, дрыгает хрупкими плечиками, строит какие-то сладострастные рожицы. Дамы в восторге. Мужчины, конечно, досадуют. Дескать, вот вертихвост.
Успех балует Страуса. Он позволяет себе невозможное – опаздывает на концерты, уходит с них раньше положенного и вообще не является. Даже в собственный свой бенефис Страус манкирует. “Публика требовала бенефицианта, который, как уверяли, может быть и несправедливо, пошел по случаю своего праздника пить пиво. Наконец он явился и начались танцы, самые оригинальные, присутствующие повеселели, все оживились. Но вдруг г. Штраус опять, видимо, захотел выпить пива и исчез, а вместо его явился управлять оркестром один из скрипачей”.
В результате публика разгневалась, поломала мебель, нотные пюпитры, высадила окна, раскурочила несколько скрипок и с чувством исполненного долга покинула вокзал. А полицмейстер Павловска “за допущение беспорядков” был посажен под арест. Страуса же так и не нашли.
Хамство его подчас приобретало формы невообразимые. Вот, к примеру, один из приказов управляющего Царскосельской железной дорогой: “Я разрешил отпустить по требованию г. Страуса экстренный поезд, долженствующий по назначению его отправиться в 2 часа ночи из Санкт-Петербурга в Павловск. Между тем г. Страус прибыл на станцию около 4-х часов утра. Вследствие сего все служащие при этих станциях, как равно и вся дорожная прислуга, принуждены были всю ночь провести в ожидании проезда этой машины… Предписывается комиссару Ренфельду экстренные поезда отправлять строго по расписанию или при неявке заказывающего ожидать не более четверти часа. Внесенные же за опоздавший поезд деньги остаются в пользу железной дороги”.
Обычная карета Страуса не удовлетворяла. Ему требовалась новомодная “машина”.
Газетчики все больше поговаривали о том, что фигура господина Страуса – раздутая и что причина его – да, нужно признать – незаурядного успеха скорее в популярности Павловского вокзала: “Нет спору, что его оркестр и сам он капельмейстер с талантом; мы не думаем, однако же, чтоб он мог привлечь столько же народа в другом месте. Павловск – место очаровательное, многолюдное, соединенное с Петербургом железною дорогою – вот главные причины постоянного успеха, которым пользуется молодой венский композитор”.
А Штраус уже ленится даже подпрыгивать и пританцовывать. И вообще относится к своей работе словно к принудительному заключению. Впоследствии он в этом признавался, и притом довольно беззастенчиво: “Я неохотно вступаю в невольничество, которым я в течение десяти лет достаточно насытился… Для меня мысль быть ангажированным – неприятное чувство, которое меня не покидает. Играть каждый день перед одной и той же публикой или, вернее сказать, перед старыми бабами и подвыпившими военными еще больше меня раздражает. Но я не смею высказать этого чувства ни перед публикой, ни перед артистами. И эта борьба заставляет меня каждый день желать последнего концерта в Павловске”.
Желанный момент наконец-то настал. В 1865 году Штраус отказывается продлять контракт на следующий сезон. “Иллюстрированная газета” сообщила публике: “Ничто на земле не вечно. Штраус разбогател, выгодно женился и, почитая себя необходимостью для Павловска, потребовал большой прибавки, которой железная дорога не хотела, да и не должна была ему давать”.
История на этом не закончилась. В 1872 году наш Страус заключил новый контракт все с тем же нанимателем. Но в последний момент передумал и уехал в Америку (за что по суду заплатил Царскосельской железной дороге неустойку в 5 тысяч рублей).
И только в 1886 году он вновь и вместе с тем в последний раз приехал в Павловск. Он выступил всего лишь раз и не единолично, а сменяясь с другим дирижером, Войтихом Главичем. А газеты о том написали: “Г. Штраус оказался не столь грандиозным кумиром “всего” Петербурга, как можно было думать. Его встретили даже скорее сдержанно, чем восторженно, и когда… король вальсов показался на эстраде, раздавшиеся аплодисменты вовсе не напоминали бурю восторгов… Все было умеренно, сдержанно, почти даже апатично”.
Тогда же о Страусе сложили стихи:

Как-то дрыгает ногою,
Нет былых красивых поз;
Нет того, к нему когда-то
Что тянуло, как магнит!
Даже полька Пиццикато
Нынче иначе звучит!
Постарел “король”, морщины
Изменили все черты,
Нет в нем прежнего мужчины,
Нет в нем прежней красоты!
Вот, собственно, и вся история.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"