КРУГИ ИСТОРИИ 
 

До 60-летия Победы в Великой Отечественной войне осталось полгода. Скоро начнут составлять планы парадов и шествий, вписывать в бюджет затраты на салют и подарочные наборы ветеранам.
А для поисковиков – тех, кто ищет погибших солдат Второй мировой, старается опознать их и захоронить, заканчивается последний накануне 60-летия рабочий сезон.
В 1995 году, накануне 50-летия Победы, власти стали выделять средства на поисковые работы. Памятная дата прошла, и поисковикам перестали даже выдавать отслужившее сроки носки обмундирование, как это делалось раньше. Получается, погибшие и пропавшие без вести солдаты никому не нужны, кроме родственников и ребят из групп поиска?
Нужны. Но не затем, чтобы опознать и похоронить. Когда в День Победы власть одноразово чествует ветеранов и отбирает у них при этом льготы, когда генштабовские историки не знают точно, сколько человек мы потеряли в Великую Отечественную, но выступают консультантами фильмов со статистами в необмятых гимнастерках, которые должны “патриотически воспитать молодое поколение”, в обществе начинаются моральные мутации. И вслед за группами поиска идут “черные следопыты” – любители военных сувениров или торговцы наградами, атрибутикой тех лет…

“Откопал, закопал, воткнул крестик. Моя совесть чиста”

Измайловский вернисаж. На прилавках матрешки, меховые шапки, старинные монеты, картины и даже скафандр летчика-истребителя. Иностранцы толкаются, удивляются, думают, как бы не продешевить.
Чем дальше, тем интереснее.
Возле прилавка с дырявыми немецкими касками останавливается дедушка. Разворачивает потертую бумажку, достает потускневший орден. Продавец смотрит его и возвращает хозяину.
– Пятьсот, больше не дам.
Дедушка мнется немного и отходит в сторону.
А мы разговорились с продавцом. Тут и его друзья подошли. Они все больше молчали, к моим вопросам прислушивались. “Черная археология – дело интимное”, как сказал мой новый знакомец.

– C чего ты начинал?
– Первый “опыт работы” – где-то класс первый. Неподалеку от дома был военный полигон, там было очень много гильз. В песочнице, сам понимаешь, я никогда не копал. Очень быстро захотелось не монетки там всякие собирать, а серьезные вещи.
Более интересные выезды начались лет с шестнадцати. Сначала семейные походы на байдарках – Псковская, Калужская, Тверская области. Там места богатые. С этого, собственно, все и пошло. Там чуть-чуть копнешь, в другом месте – так и затянуло. Просто кататься на байдарках неинтересно.
– Оружие искал?
– Конечно. Мины попадались. Тротил очень хорошо взрывается после переплавки.
– А солдаты?
– Кости и кости. Я военную археологию люблю, выезжаю иногда отдохнуть. Если наши попадаются, то хороню. Откопал ямку, закопал, сделал крестик. Вот и все. Моя совесть чиста. А дальше пусть поисковики этим занимаются. Найдут – молодцы, флаг в руки. Мы не работаем с костями, по железу мы, не наше это дело.
– А немецких солдат хоронишь?
– Немцев? У меня перед ними моральных обязательств нет. Не наши это люди, и не нам их хоронить. Пускай деньги платят или сами приезжают и ищут. Мы их не звали на нашу землю. Я не похоронная команда, я к ним не нанимался.
Тем более немцы не интересуются своими покойниками. Есть вроде бы какая-то немецкая благотворительная организация, которая этим занимается. Но это все благотворительность, никакой коммерции там не выйдет. А пытаться искать родственников бесполезно, никто из них никогда не признается, что кто-то из семьи воевал на Восточном фронте.
Я сам находил много немцев, отправлял данные по жетонам в Германию, предлагал передать останки родным. Конечно же никаких денег не получил. Возвращают все данные, целый талмуд: погиб тогда-то, такой-то, все о человеке, а брать не хотят. Молчок и все. Стыдятся они своей истории.
– К обычным поисковикам ты как относишься?
– Какая разница, делаем-то почти одно и то же дело. При чем тут: есть у тебя ксива поисковика или нет? Они почти все такие же шакалы, только прикрываются официальными организациями.
У меня друг – “черный археолог”, причем работает он в милиции. Ездит постоянно в одно и то же место, нравится ему вот так отдыхать. Всех наших солдат, которых он там находил, сносил в одно место, крест воткнул, все как положено. Вот тебе, пожалуйста, могила неизвестного солдата.
А в прошлом году приехал он на то место, все разрыто, крест повален. Поисковики перенесли останки на деревенское кладбище. Но ты пойми, под это дело были выделены бюджетные деньги. Они себе на счет записали 120 человек, которых украли из чужой могилы. Вот тебе и официальные поисковики. А нам толкуют: вы же “черные”, что с вами разговаривать…

К прилавку подошел человек. Мой собеседник отвлекся.
– Кобуры не нужны? Родные, немецкие…
– Дай посмотрю… Сколько штук?
– Да вот последние остались…
– Две возьму. Эта не нужна.
– По 120 отдаю…
– Это несерьезно.

Человек заворачивает кобуры обратно и уходит. Возвращаемся к прерванной на полуслове беседе.

– Так что не верь всем разговорам. Мы с поисковиками все равно общаемся. Одно у нас дело, одно. Зря говорят, что мы все кости в кучу сваливаем. Что, они до этого не в куче были? Закапывать по-любому надо. Кости сверху останутся, место засветится.

Подходит торговец из-за соседнего лотка. Спрашивает:
– Слушай, ты в жетонах разбираешься. Вот это что?
– Заводской пропускной жетон.
– Ценный?
– В районе 30 долларов.
– Я так и думал. Тут ручку от сабли нашли на Рязанке. Неинтересно?
– Русская?
– Да.
– Навряд ли.

Молчаливые наблюдатели уже переминаются с ноги на ногу. Разговор пора заканчивать.
– А с вами можно поехать посмотреть, как работаете?
– С нами? Конечно же нет. Занятие это, сам понимаешь, интимное. И не в криминале дело. Просто за долгие годы у нас сложился свой коллектив. Так что даже и не проси.
   
Подходит покупатель:
– Это что?
– Солдатская книжка. В отличном состоянии. Смотрите.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"