ИМЯ БЕДЫ – НАРКОТИКИ

Все мы крепки задним умом. Сколько раз я слышала: вот, парень или девушка пошли по наклонной, а из какой семьи? Неполная – понятно. Родители попивают – понятно. Чересчур обеспеченная – тоже понятно. Вседозволенность, невнимание. Но что делать обычной семье? Где тут основания для тревоги? Где давать обратный ход и как его давать?
У нас нормальная семья. Мама, папа, дочка. Именно поэтому я и не ждала неприятностей.
Когда Катюше было три с половиной, мы думали о втором ребенке, но как-то не сложилось. И тогда у меня появилась такая мысль: значит, мне надо полностью вложиться в эту девочку. Как я думала тогда? Вот вижу эту макушечку с бантом, и такой острый прилив нежности, а следом в мозгу разворачивается: 1) еда; 2) одежда; 3) здоровье; 4) развитие и так далее. Как подшучивал муж, вырисовывалась целая система мероприятий, то есть пойти, узнать, достать. Все конкретно. Теперь у меня иногда мелькает другая мысль: я в нее вкладывалась не как в человека, а как в какую-то безразмерную емкость и, похоже, упустила момент, когда под этим бантом возникла самостоятельная личность, требующая иного, более гибкого отношения.
Когда поползла первая трещина? Когда Кате было около девяти, она увлеклась рисунками и постоянно их мне показывала. Я похваливаю, где гуще, где меньше. Вдруг заметила, что она тащит ко мне не все. Такая предварительная цензура. Это меня тогда сильно удивило. Мне казалось более естественным, если бы она вовсе не хотела показывать мне рисунки. Значит, она понимает различия между картинками, да еще в пересчете на мою точку зрения? То есть предсказывает меня. Покажи, Катя, вон ту стопочку. Мама, тебе не понравится. Настояла. Смотрю – и ни слова не могу из себя выдавить. Мрачные ландшафты: черный, фиолетовый цвета. Если бы это были рисунки не моей дочери, я похвалила бы от чистого сердца, потому что талантливо, но при этом подумала бы: Господи, пронеси. Но их нарисовала моя дочь. И меня загнала в жесткие рамки: мама, тебе не понравится. Я хочу сказать, что хорошо, но губы не слушаются, а она ждет без особого интереса. Знала заранее.
С этого, наверное, и началось. У нее, как мясо на кость, нарастала своя жизнь, а мне дико, до зуда, хотелось знать, что там у нее происходит. Я теряла гордость, спрашивала одно и то же по нескольку раз, хитрила. Если бы Катюша вела дневник, я бы в него залезла, но она не вела. И в этой игре – не в игре, конечно, а в жизни, но идущей по законам игры – она все время была на три хода впереди меня.
У нее появились неподконтрольные, неизвестные мне подруги, а потом и друзья. Она звонила мне в семь и говорила, что будет в десять. Расспросы не помогали. Настал день, когда она очень внятно обозначила: будешь приставать, перестану звонить. И я больше не рискнула расспрашивать.

Иногда мы сталкиваемся на кухне за одним столом, обмениваемся бесцветными репликами. Абонент недоступен.
Думаете, я уже обнаружила в мусорном ведре грязный шприц или справку из диспансера? Не обнаружила. Но… как бы это сказать, я не удивлюсь ничему, что там ни окажется в конце концов.
Теперь жду, когда она уйдет из дома. Предсказал бы мне это кто-нибудь года четыре назад, я бы его убила.

Ксения Панова,
мать 16-летнего подростка

Неужели мой ребенок... наркоман?
Вместо того чтобы помочь подростку справиться с бедой, многие родители устанавливают режим жесточайших ограничений и террора

Наркотики. Те, кому выпало столкнуться с этой проблемой, знают: она заслоняет все и становится единственной в мире. Те же, кому пока повезло, благополучно вытесняют ее из своего сознания. Я была из тех, кто вытеснял. Даже читая об этой страшной беде в газетах. Даже видя шприцы на лестнице в подъезде. Даже встречая на улице подростков с бессмысленными глазами. Но после встречи с Анной Игоревной Ельчаниновой забыть о наркотиках больше не получается.
Анна Игоревна Ельчанинова – детско-подростковый врач, психолог-нарколог. Тому, что она рассказывает, хотелось бы не верить. Но верить приходится. Она знает, что говорит. Ельчанинова работает в одном из московских районных наркологических диспансеров. По нормам диспансера на прием одного больного отводится 12 минут. Анна Игоревна всегда засиживается в диспансере после рабочего дня, много ездит по школам и беседует с детьми.
– Анна Игоревна, многие родители сегодня уже не задают себе вопроса: каким вырастет мой ребенок? Куда актуальнее для них: вырастет ли он вообще? Почему именно подростки оказываются наиболее незащищенными от опасности стать наркоманами?
– Потому что именно их труднее всего лечить. Если взрослый человек начинает употреблять наркотики на фоне уже сложившихся социальных структур – у него образование, работа, семья, – врачу есть на что опереться в реабилитации больного. А у больного как бы уже есть фундамент, только здание, возведенное на нем, повреждено. Но когда наркотики начинает употреблять подросток, зацепиться в его реабилитации не за что. У него же еще ничего нет! Он еще ничего не хотел, ничего не создал, ничего не умеет, ничего не почувствовал.
А подсаживаются на наркотики подростки очень легко. И совершенно не представляют последствий. Впрочем, последствий не представляет никто. Я взяла себе за правило – каждого наркомана второй стадии (до третьей они редко доживают) спрашиваю: «А если бы ты знал, что с тобой будет, ты бы начал?» И каждый, прямо встрепенувшись, в каком бы состоянии он в тот момент ни был, говорит: «Ни за что!» Ни один не сказал, что те удовольствия, которые он получил вначале, достойная плата за те мучения и страдания, которые он переносит сейчас.

– Специалисты утверждают, что наркотики сильно «помолодели». Когда реально ребенку начинает угрожать опасность столкнуться с наркотиками?
– Первые пробы наркотических веществ случаются уже лет с семи. Но что такое пробы? Я категорически против этого термина. Потому что словосочетание «попробовать наркотик» не имеет смысла. Ведь что такое наркотик? Теперь слово «наркомания» исчезло из лексикона медицинских работников всех уровней. Мы присоединились к международной классификации, которая объединяет все психоактивные вещества (ПАВ) по признакам их влияния на организм. И в перечень этих веществ, безусловно, входят и те вещества, которые в списке наркотиков не значатся. Но дело в том, что особенность этих веществ такова: изменяются обменные процессы, разрушается система мышления, исчезает социальная адаптированность, то есть возможность приспосабливаться к окружающему миру. Так вот, первая же проба любого психоактивного вещества – это шаг в бездну. Психологически человек мгновенно переходит в иную категорию – в разряд людей приобщившихся. У меня меняется ощущение его места в мире, расширяются границы дозволенного. А так как нынче они вообще размыты, то с этого момента можно практически все.
– Но почему у подростков возникает желание попробовать наркотики?
– Как ни странно, из-за катастрофической ситуации с физическим здоровьем. Общеизвестно, что к старшим классам школы среди детей практически не остается здоровых. Еще каких-то 40 лет назад ребенок с каким-либо хроническим заболеванием был редким явлением. Сегодня это стало нормой. Гастриты на ранней, на поздней стадии… Никотин, алкоголь, жвачка, быстрое питание. Все эти факторы разрушают желудочно-кишечный тракт. И осанка у детей нарушена совершенно. А какое безобразие сейчас творится со сном? Правильный режим сна и бодрствования, столь необходимый организму, не соблюдается с раннего детства. В результате разрушаются нервная система, регуляция всех органов и систем. И весь этот крайне нездоровый образ жизни приводит к целому букету хронических заболеваний. А ослабленное здоровье – значит снижение иммунитета, выносливости, упадок настроения. Вот у подростка и возникает желание улучшить свое состояние и настроение искусственным путем.
Вторая причина, толкающая людей к наркотикам, – разрушение психологического благополучия. Посмотрите вокруг: общение между людьми практически исчезло. Целью жизни стали деньги и вещи. Но ведь вещи не являются связующим звеном между людьми. Каждому человеку совершенно необходимы эмоциональные связи. А ценности, связанные с глубиной эмоциональных отношений, утратились. Современный подросток живет во внутреннем хаосе, во внешнем хаосе и со сниженным здоровьем. У него нет ориентиров, нет ценностей, нет пути.
Зато процветает идея вседозволенности и сиюминутных удовольствий, которая приводит к уничтожению потребности заслужить то, что тебе нужно. Нет понятия радости заработанного, все должно сваливаться в руки само. И этот комплекс определяет сознательную и подсознательную необходимость облегчения, расслабления, улучшения физического и психологического состояния. А как осуществить все это не в рекламном ролике, а в реальной жизни? Принять наркотик. И на начальном этапе употребления психоактивных веществ все это они обеспечивают. А что дальше будет, об этом дети не думают.
– Вы описали ситуацию, в которой живут практически все. Но не все же уходят в наркотики…
– А вот тут и проявляется роль семьи. Если в семье нет внимания к физическому здоровью ребенка, его психологическим особенностям и проблемам, шанс столкнуться с наркотиками очень велик. Во многих семьях сейчас с детьми не общаются, от них откупаются. Нет душевного взаимодействия. И главная проблема, которая встает перед подростком, – одиночество. Да, подростки страдают и от неуверенности в себе, и от непонимания своего будущего, но одиночество – самое главное их страдание и проблема. Почему? Потому что отсутствие эмоциональной подоплеки отношений для подростка гораздо губительнее, чем для взрослого.
В подростковом возрасте бурно развивается эмоциональная сфера человека. Если она не получает подпитки в семье, возникают тревога, неуверенность в себе, поиск общения на стороне. Если подростка не понимают в семье, не понимают в школе, он ищет место, где его поймут (улица, подъезд, подвал). Очень разные дети собираются в группу, где интересы весьма ограничены. По сути, их объединяет один интерес – сиюминутное получение удовольствия. И второй момент: принадлежность к группе помогает снижению уровня раздражения, тревожности. У каждого ребенка своя проблема, которая кажется ему самой важной на свете. И если никто не помогает с ней разобраться, одиночество и неуверенность приводят его в группу, где его поймут. И он привязывается к этой группе, потому что там его приняли и поняли. А в этой группе употребляют наркотики.
– Значит, единственное, что взрослые могут противопоставить наркотикам, – это внимание к своему ребенку, понимание его проблем?
– Да, только это. Но именно это, увы, самое сложное для многих. Внимание взрослые часто заменяют контролем. Родители говорят: «Я слежу за ним!» Но в отношениях с ребенком взаимопонимание ни в коем случае не должно заменяться нажимом, ограничениями, террором. Ребенка с самого крохотного возраста нужно обучать жить. Учить отвечать за свои поступки, вещи, слова, свое будущее. Ребенок должен быть членом семьи, а не человеком, пришедшим в гостиницу переночевать и покушать. Если в семье нет семьи, возникает прямая опасность, что ребенок вовлечется в любую форму девиантного (отклоняющегося, противозаконного) поведения. В сегодняшней реальности это означает практически стопроцентный приход к наркотикам. К сожалению, многие родители склонны к распространенному заблуждению, что главное – обеспечить ребенка материально. А материальное положение никакого отношения к взаимопониманию не имеет. И как бы ни были важны для подростка модная одежда, диски, ролики или сотовый телефон, духовную близость они не заменят и от одиночества не спасут.
И второе: не нужно никогда оглядываться вокруг, сравнивать своего ребенка с другими. Ведь речь идет об этом конкретном ребенке. О его нуждах, его проблемах, его настоящем и будущем.
– Зачастую близкие люди оказываются самыми неосведомленными. Бывает, родители узнают о том, что их ребенок принимает наркотики только тогда, когда ему требуется экстренная медицинская помощь. По каким признакам можно определить, что с ребенком случилась беда?
– Появляются стойкие негативные изменения в характере. Сужение интересов. Отстранение всех прочих приоритетов и увлечений, безразличие к ним, эмоциональное огрубление. В далеко зашедших случаях возможно снижение веса. Изменяется система сна. Правда, сейчас в семьях вообще не занимаются сном детей, поэтому подростки и без наркотиков не спят до часу ночи. Но в этой ситуации они не спят до трех, до четырех, причем заметно достаточно интенсивное двигательное беспокойство. Зато потом спят по полдня. Это случается не каждый день, но у наркоманов бывают такие периоды. Часто запираются, например, в ванной. Не моется, но сидит там. Что делает? Изменяются аппетит, вкусовые пристрастия. Появляются знакомые, которых стараются скрыть от родителей. А если родителям случайно удается поприсутствовать при разговоре своего сына или дочери с такими знакомыми, то услышать они смогут только очень отрывистые, совершенно непонятные разговоры, и всегда о чем-то эти скрытные подростки договариваются.
Так называемые домашние наркотики достаточно быстро и заметно приводят к дебилизации, то есть уничтожению интеллекта, и очень серьезно влияют на двигательную сферу. Признаки очень заметные: у ребенка становится гнусавый голос, нарушается координация движений.
Бытовая химия – особая статья. Дети вообще теряют индивидуальность, они способны только к групповому поведению. Долго подобная форма наркозависимости обычно не продолжается, в худшем случае года два-три. В 14–15 лет такие дети, как правило, переключаются на алкоголь. И очень быстро, прямо лавиной на них обрушивается алкогольная болезнь. При употреблении психоактивных веществ ребята по нескольку дней пропадают в местах их употребления. Родителей должно насторожить, если подросток несколько суток отсутствует дома, а возвращаясь, утоляет волчий аппетит и спит, спит, спит. А вот следить за зрачками, как пытаются многие, бессмысленно. Потому что разные наркотики влияют на диаметр зрачков по-разному. Влияет также и количество, и давность приема. Зато обязательными становятся ложь и воровство.
– Многие изменения, о которых вы говорите, характерны для подросткового возраста. Я сама лет в пятнадцать и не спала допоздна, и ночевать могла не прийти, и скрывала от домашних свои знакомства. Но к наркотикам это никакого отношения не имело, мне просто хотелось быть взрослой и самостоятельной, я отстаивала свое право на личную жизнь. Как же отличить обычные фокусы переходного возраста от влияния наркотиков?
– Любые, характерные для «трудного» возраста изменения не внезапны, а при наркомании они еще очень быстро нарастают. Кроме того, даже в самых тяжелых подростковых периодах все-таки есть просветы, возможность во что-то вмешаться, поговорить, помочь. А наркотики такой возможности не оставляют. Обратите внимание на все перечисленные мною признаки. Чтобы сделать вывод о наркозависимости, они должны быть все. Если нет половины, это уже не наркотики. Когда ребенок сидит целыми днями один дома, становится грубым, перестает есть или спать, при чем здесь наркотики? Он просто ни с кем не хочет общаться, на весь мир озлоблен, кто-то его где-то обидел. Тут нужно разбираться: у него может быть тяжелейшая проблема! Но докопаться до ее причин, если до этого с ребенком не было контакта или он давно разрушен, родителям практически невозможно. Потому что в семье уже сложилась жесточайшая система отношений. Как ее изменить? Нужна хоть какая-то лазейка, какая-то калитка, возможность добраться друг до друга. Ее надо искать и трепетно сохранять. А бывает, что причина подобных изменений кроется в болезни. Существует реальная возможность появления душевных заболеваний в этом возрасте, нужно обязательно проконсультировать подростка у грамотного психоневролога или психиатра.
– Что делать родителям, если случилось самое худшее – ребенок употребляет наркотики?
– Что делать? Обращаться к нам – в наркологические диспансеры, больницы, к специалистам. Ни в коем случае не верить в распространенное заблуждение: «Он не наркоман, он себя контролирует». Любой наркоман, любой алкоголик говорит: «Я контролирую себя». Я на это обычно отвечаю, что контролируют себя все. Сначала контролируют, чтобы не заметили мама и учительница, потом контролируют, чтобы не обнаружили на работе, а затем контролируют, чтобы вовремя застегнуть или расстегнуть штаны. Дальше – чтобы в луже не утонуть. На каждом этапе свой уровень контроля. Наркоман контролирует? Да, он контролирует, чтобы у него под рукой всегда был наркотик. А когда такой возможности нет, он идет на преступление.
Сейчас все меньше людей обращаются в диспансеры. Это очень тревожный признак. Он вовсе не означает, что больных стало меньше. Он означает, что у наркоманов сложилась своя система. Технологическая цепочка: и поддержки, и счета, и оплаты. Наркотики оплачивают своим телом, своими криминальными услугами, своими женщинами, сестрами, наводками на квартиры ближайших родственников. У наркоманов очень сложная система расчетов. Они стараются друг друга поддерживать, потому что знают: если ему будет нужно, ему дадут. Но на самом деле им плевать друг на друга и вообще на все плевать. В их жизни существует только один реальный интерес, только одна цель – наркотики.
Наркомания – болезнь, и ее надо лечить. Ни в коем случае не заниматься самолечением! Не просить никаких медсестер, чтобы они сделали капельницу. Не обращаться к наркоманам, которые знают, что в этой ситуации делать. Не вызывать в экстренном случае врача по частным объявлениям. Слишком велик риск попасть на шарлатана. Конечно, добросовестные врачи есть, но их надо искать заранее. Приехать в офис, ознакомиться с документацией и только тогда принимать решение. Не задавать наркологические вопросы врачам других специальностей. Ведь никто не идет к окулисту на аборт! Многие боятся, что обращение в наркологический диспансер обязательно означает постановку на учет. Это не так! Учету подлежат только те, кого направляют к нам юридические органы и военкомат. Приходящие самостоятельно, а тем более с целью лечения либо просто на консультацию на учет не ставятся. Даже попав в наркологическую больницу в первый раз, люди имеют право настоять на том, чтобы эта информация была конфиденциальной.
Человек, страдающий наркоманией, болен настолько, что около каждого наркомана необходимо многопрофильную больницу постоянно держать. Наркоманам нужны гинекологи и урологи (из-за серьезных нарушений половой функции), кардиолог, эндокринолог (весь обмен веществ разрушается), окулист, невропатолог, хирург (потому что у них столько хирургических проблем – незаживающие язвы, гнойная пневмония, гнойный плеврит, гнойники во внутренних органах и снаружи!).
Причем это только последствия влияния самого наркотического вещества. Прибавьте сюда еще последствия образа жизни, который ведет наркоман. Четыре года назад в нашем диспансере был зарегистрирован первый случай ВИЧ у школьника. Я помню, как объявила ему эту страшную весть в день его рождения… Сегодня ВИЧ у наркомана уже никого не удивляет. Гепатит С – тоже норма. Все наркоманы больны гепатитом С. Почему? Потому что меняется отношение к самому себе, к миру. Оживление, активность, характерные для первых стадий приема наркотиков, полная потеря границ дозволенного приводят к самым несообразным контактам, которые прежде бы ему и в голову не пришли. Очень многие наркотики на начальной стадии заболевания возбуждают половую функцию. И это возбуждение часто реализуется в групповом сексе, где все иначе, чем у неодурманенных людей, например, пять мужчин и пять женщин. Нет, здесь будет одна женщина и двадцать мужчин. Двадцать! Одновременно!..
В нашем обществе нет ясного понимания сути наркомании. А понимать это необходимо. Наркомания – не поступок, не образ жизни, не манера поведения и не дурная привычка. Наркомания – это болезнь. Болезнь хроническая и смертельная. Потому что, однажды заболев наркоманией, человек до конца своей жизни остается болен ею и умирает именно от нее. И хотя в патологоанатомическом заключении не будет слова «наркомания», все равно печальный итог связан именно с разрушением всех органов и систем, которые поражает это заболевание. От наркомании можно и нужно лечиться, но вылечиться от нее нельзя, как невозможно излечиться от диабета или от гипертонии. Возможна только ремиссия, приостановка заболевания. Она может быть год, пять или даже двадцать пять лет, но все же лишь ремиссия.

Вопросы задавала
Александра ГОРЯШКО

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"