ОТКРЫТЫЙ ДИАЛОГ

Бомжи, беспризорники и беженцы...
Что должно произойти, чтобы в нашей стране власти занялись общественной терапией?

Мы живем в небогатой демократической стране. Что давно никого не удивляет и особо не расстраивает. Россияне даже бравируют: небогатой, зато демократической. Однако именно сочетание этих двух свойств и приводит к неприятным последствиям.
Уточним термины. “Небогатым” является государство как экономический субъект. Демократия же проявляется так: человек, как правило (исключая крайние ситуации типа призыва в армию), имеет право не делать того, чего делать не хочет. А теперь рассмотрим ряд типовых проблем.
Речь пойдет о бедах и неприятностях, устранение которых не принесет мгновенной финансовой отдачи. Беспризорники. Бомжи. Нищенство. Абсолютно очевидные общественные язвы, о которых даже неудобно лишний раз напоминать, потому что никого тут не надо переубеждать. Все и так знают: это плохо, это надо кому-то и как-то решать. А кому конкретно?
Нам с вами? Во-первых, недосуг. Нет, серьезно, и без того выкладываемся по полной. Во-вторых, обязать нас заниматься не своим делом никто не может.
В-третьих, это все равно будет капля в море. Пусть об этом подумают богатые люди.
Пусть. Допустим, полпроцента прибыли какой-либо крупной компании полностью залечили бы одну конкретную болячку в одном конкретном населенном пункте. А там, глядишь, навалимся всем миром – и…
И опять неувязка. Весь мир – откровенно недемократическая категория. Броуновское мельтешение свободных порывов не складывается во что-то направленное. Прекрасно, если вдруг одному олигарху пришла в голову мысль осчастливить человечество. А вот если нет, если ему больше захотелось инкрустировать алмазами собачью будку, как его переубедить? Практически никак.

Ладно. Пусть сопливый беспризорник, беженец в цветастых лохмотьях, бомж в немодном пиджаке выпали из сферы интересов частных лиц, богатых и не очень. Но ведь есть еще государственные структуры, которым на роду написано заниматься именно этим. Что ж…
Припомним – государство наше небогато. Ему (то есть конкретному лицу – мэру или губернатору) приходится заниматься одним в ущерб другому. Иначе говоря, выстраивать приоритеты. Каждый, у кого оставалась десятка до получки, поймет, о чем речь.
Вот, к примеру, мэр. С одной стороны, это человек со своими интересами. С другой – давайте упростим эти интересы. Пренебрежем его сентиментальностью, частными особенностями биографии – тем более что мы говорим об абстрактном должностном лице. Может, он и сам из беспризорников или детдомовцев, и абсолютно нелогично будет направлять в эти сферы серьезные денежные вливания из одной сентиментальности. Это маловероятно. И уж точно на это нельзя рассчитывать. Посчитаем, что мэр просто хочет сохранить свой пост, что равносильно – понравиться наибольшему числу горожан. И ничего личного.
Можно построить приют для бомжей. Можно отремонтировать трамвайные пути. Представляете себе резонанс, сопутствующий этим альтернативным поступкам? Бомжи, беспризорники и беженцы – не электорат. Их интересы никого не волнуют в нашей немного циничной упрощенной схеме, потому что никого не волнуют их голоса. Стало быть, становится важно, насколько их интересы волнуют нас с вами – честных налогоплательщиков. Насколько, например, акция бесплатной кормежки голодных понравится умеренно сытым.
Ответим прямо – несильно. Некоторым (пенсионерам, многодетным, другим бедным на грани нищеты), пожалуй, не понравится вовсе. Бедный, но гордый не вникает в интересы нищего и негордого.
Не то чтобы меры в отношении лечения социальных язв были совсем непопулярны. Скажем, есть варианты куда зрелищнее и популярнее. И в условиях дефицита средств эти варианты предпочтительнее.
Что должно произойти, чтобы в нашей не разбогатевшей внезапно стране власти занялись общественной терапией? Согласно логике демократических механизмов (когда система нормальная, а не коррумпированная) интересы униженного и оскорбленного меньшинства должны стать массовыми интересами. И что, мы с вами должны пожалеть беспризорников и бомжей? Да нет, жалеть не обязательно. А возмутиться, испугаться, обозлиться, слабо? Испытать хоть какое-то чувство! Парадоксальным образом все они фокусируются в одну точку: нам надо захотеть, чтобы эти явления постепенно сошли на нет. Но захотеть серьезно. Сильнее, чем введения в строй новой ветки метро. А это не просто.
По новой ветке метро мы реально поедем и сэкономим полчаса. А беспризорники лично нас ведь не затронули. Один журналист пишет, что эти дети нуждаются в нашем участии. Другой – что они тащат у нас с вами кошельки из карманов. Третий – что подрастут и нас зарежут. Все три журналиста вроде бы делают одно общее дело. Но мы не то чтобы не верим ни одному из них. Просто нам есть о ком в первую очередь заботиться и чего в первую очередь бояться. И новые опасности только встают в очередь.
Я не пытался ни разжалобить, ни напугать, ни обозлить. Выход, так или иначе, внутри нас. Но как пробиться к нему? Может, это и не социальная задача вовсе, а совершенно личная? И внутри схемы ее не решить. Остается только надеяться на непредсказуемость жизни и на тех людей, которые поступают не как все.

Олег СКОСЫРЕВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"