ТОЧКА ОПОРЫ

Горинское, не горюй!
История про ведение сельского хозяйства с божьей помощью

Когда спорят о том, какую роль выполняет школа на селе, не редкость такие диалоги:
- Закрыть школу, деревня умрет.
- Она и так умирает.
Дальше чиновник выдаст вам полный расклад: почвы неплодородные, сельское хозяйство убыточно, демографический спад, смертность превышает рождаемость, молодежь уезжает в город на заработки… Социальный Чернобыль. И действительно кажется, что лучший выход – свозить детей в большие школы больших поселков, дать им шанс на другую жизнь, на успех.
- А вы пробовали поднимать сельское хозяйство? – спрашиваешь у чиновника. И слышишь в ответ:
- Почвы неплодородные, демографический спад, работать некому…
Переспрашиваешь:
- Нет, вы пробовали?
В ответ – только цифры, экономические выкладки. Словно все в жизни зависит от них, а инициатива, удача, вера в свои силы отменены приказом Министерства сельского хозяйства.
Но, слава Богу, это не так. И порукой тому – история ярославского села Горинское.

Увядший “Колос”

За последний год в Даниловском районе Ярославской области исчезли двадцать два населенных пункта. Село Горинское вполне могло пополнить этот список. У местного колхоза «Колос» было два миллиона долгов, жители беспробудно пили, а трактора ржавели в полях, как памятники погибшей более развитой цивилизации.
Председатели колхоза менялись быстро. Каждый старался выжать из увядшего “Колоса” все, что мог. Особенно отличилась последняя начальница, Ольга Пилова. За полгода правления ей удалось увеличить долг хозяйства на целый миллион.
Бывших начальников к суду не привлекали и из села с позором не выгоняли. Некоторые до сих пор продолжают занимать руководящие должности. Например, «рекордсменку» Пилову назначили директором недавно открывшегося в селе детского дома. Место, несомненно, более хлебное, чем разорившийся колхоз: деньги на обустройство горинских сирот пришли аж из администрации президента.
В общем, все было в Горинском как у людей. Еще немного, и «Колос» бы обанкротился, и последние трудящиеся присоединились бы к более многочисленным пьющим.
И вдруг традиционный сценарий дал сбой. Горинцы сделали последнее усилие и доверили свою судьбу… Господу Богу. Точнее, его представителю на Земле. В марте нынешнего года председателем колхоза большинством голосов был избран настоятель местного Свято-Троицкого храма отец Григорий. Как единственный непьющий человек на селе.
Ярославский митрополит Кирилл вошел в положение горинских жителей и избранию батюшки на сугубо мирскую должность препятствовать не стал. С одним только условием: чтобы тот за колхозными хлопотами не забыл и церковь. Теперь после службы отец Григорий идет через дорогу в дом колхозного правления и перевоплощается в председателя Григория Александровича Королева. Правда, иногда не успевает даже рясу переодеть. Так и приходится инспектировать коровники в церковном облачении.

Бабье царство

Добираться до Горинского надо с тремя пересадками. Сначала до Ярославля, потом электричкой до Данилова, оттуда на деревенском автобусе, а потом еще пешком.
– Вы, наверное, к отцу Григорию, – говорит приветливая пожилая женщина, у которой я спрашиваю дорогу до Горинского.
– А как вы догадались?
– Да как не догадаться! Он у нас знаменитость. Раньше, бывало, по полгода нового лица не увидишь, а как избрали его председателем – так гости валом идут. Каждый день кто-нибудь приезжает. Журналисты и просто любопытные. Такое движение началось, как в столице! И смех и грех!
Всю дорогу до Горинского Светлана Ивановна рекламирует нового председателя и упрашивает «написать про него хорошее». И даже обещает за это банку малинового варенья. А потом начинает сватать меня за помощника Григория Александровича – некоего Максимку.
Когда мы добираемся до колхозного правления, нас сопровождает уже человек пять горинских кумушек, которые наперебой на-
хваливают председателя и Максимку, а заодно решают, куда меня пристроить после свадьбы.
– Можно дояркой в колхозе, а можно – учительницей в школе, – говорит одна.
В конторе ни председателя, ни знаменитого Максимки не оказывается – с утра уехали в Данилов по колхозным делам, вернутся к обеду.
Времени – одиннадцать утра. На центральной улице в канаве мирно посапывает мужичок.
– Он что, тут всю ночь спит? – спрашиваю я.
– Какое там, – объясняют кумушки, – с ночи-то он уже протрезветь успел, а поутру снова нализался. Это Славка, Клавдии Лексеевны зятек.
Тут из-за покосившегося забора появляется и сама Клавдия Алексеевна. Берет мужичка за шкирку, хорошенько встряхивает и метким пинком придает зятю горизонтальное положение. После этого ловко загоняет во двор, как заблудившуюся буренку.
– Моё-то вчера тоже налилось под самые глаза. В сарайке ночевало, – весело сплевывая семечки, сообщает курносая Настя.
К сильному полу в Горинском отношение иронично-снисходительное. Мужскую работу делать, как правило, приходится женам и матерям. Стоя у сельсовета,
горинские дамы обмениваются обычными новостями: одна вчера рубила дрова, другая латала прохудившуюся крышу, кому-то пришлось в колхозе подменять запившего мужа… Даже председателю, на которого здесь чуть ли не молятся, без женской подмоги, оказывается, не обойтись.
– Оставайся, – резюмирует Светлана Ивановна, – поможешь Григорию Александровичу. Он всем хорош, только больно мягок. А с нашими мужиками так нельзя. С ними только баба управиться сможет. Их метлой поганой надо гонять, как скотину, а то и кнутом. Пьют безбожно. Всякий стыд потеряли. Такой хороший председатель, а эти черти ему совсем не помогают!

Гастролерша

Дожидаться возвращения председателя меня отправляют к церковному старосте Валентине Михайловне. Она сажает чеснок в огороде у соседа. Хозяин огорода, Митрич, философски покачиваясь, сидит рядом на ведре.
– Так и напиши, дочка, мужики все в Горинском сплошь тунеядцы и алкоголики, – посмеивается Митрич. – Ничего сами не могут. Даже вот чеснок посадить. Приходится батюшке тех, которые одинокие, бабами снабжать по разнарядке. Чтоб зимой с голоду не померли.
Ну ладно, милые, работайте, – Митрич слезает с ведра. – А я пойду криминал по НТВ смотреть. Может, Туркменку нашу покажут.
Закончив с чесноком, Валентина Михайловна приглашает меня домой и за чашкой чая вводит в курс дела. Несколько месяцев назад пришла в Горинское некая Тамара Кривошеина, назвалась беженкой из Туркмении. Местные жители приняли ее со всем радушием. Сосватали за колхозного Максимку – это, оказывается, добрая традиция, – выделили полдома. Председатель устроил дояркой на ферму. Правда, в первый же день Туркменка подвернула ногу и на работу ходить перестала. Зато регулярно обходила все деревенские дворы, рассказывала о своих злоключениях и брала взаймы. Собрав дань, предприимчивая беженка уехала «устраивать сына на учебу», да так и не вернулась. Теперь все Горинское только об этом и говорит. Особенно переживает Митрич, который вероломной Туркменке пару раз баньку топил. Даже запил с горя.
– Теперь принято людей обманывать, – жалуется Валентина Михайловна, – а мы в деревне к такому не привыкли. Мы ко всем с открытой душой. А оказывается, и верить-то людям уже нельзя. Поможешь им, а они над тобой же и надсмеются. Страшно стало жить, скорей бы помереть…
– Что вы, Валентина Михайловна, грешно так говорить! – в дверях появляется наконец отец Григорий.

Лихие люди

– А, Валентина Михайловна уже на гастролершу нажаловалась? У нас тут все бабушки в шоке. Такая циничность даже меня поразила, хотя я, конечно, на жизнь не так наивно смотрю, как они, – говорит отец Григорий по дороге к храму и продолжает: – Это еще что! Туркменка-то по мелочи поживилась. От силы несколько тысяч набрала, народ здесь небогатый. А недавно у нас церковь обокрали. Чуть ли не все иконы вынесли. Правда, грабителей в тот же день поймали и похищенное вернули. После этого храм на сигнализацию поставили. Теперь воюем, чтобы стационарный пост милиции был. На селе люди доверчивые, как дети. Первого встречного готовы в дом пустить. А если он все из дома вынесет, то второго встречного все равно пустят.
В Свято-Троицком храме села Горинского действительно есть что охранять. Самое ценное – с искусствоведческой точки зрения – это уникальный резной иконостас, привезенный в XVIII веке из Санкт-Петербурга. Таких по всей России осталось только четыре.
Иконостас, конечно, ворам унести не под силу. И тем не менее памятник ежедневно подвергается опасности. Вместе с прихожанами и настоятелем храма.
– Когда пришли большевики, они, как ни странно, храм закрывать или взрывать не стали, – рассказывает отец Григорий, – только колокола сбросили. Но от этого, видимо, нарушился какой-то внутренний архитектурный баланс здания, звонница начала крениться, как Пизанская башня. Каждый год отклоняется от оси на несколько сантиметров. Когда-нибудь упадет и всех нас накроет за грехи наши.
Так что поднимать местный храм надо в буквальном смысле слова. Поначалу отец Григорий активно взялся за дело. Нашел даже спонсора, своего бывшего одноклассника, а ныне крупного предпринимателя. Но выпрямить падающую колокольню не успел. В марте у батюшки появились новые заботы.

Контора с видом на храм

В колхозном правлении стоит дым коромыслом. Экономист «Колоса» и по совместительству алтарник храма Максим Янов, тот самый Максимка, курит одну сигарету за другой, ругаясь по телефону с энергетиками. Вчера за долги отключили электричество, перетала работать насосная станция, школа и детский дом остались без воды.
– Другие колхозы годами не платят, а мы на несколько дней платеж задержали – и готово дело! К нам в районе отношение особенное. Каждый ставит палки в колеса! – жалуется Максим.
Отец Григорий, то есть уже Григорий Александрович Королев, объясняет:
– Понимаешь, районным властям невыгодно, чтобы в колхозах дела шли хорошо. Они живут по принципу «чем хуже – тем лучше». А мы за эти полгода хотя бы долгов не наделали новых. Зарплату выплачиваем регулярно. Стали как-то шевелиться. И в администрации тут же забеспокоились. Они ведь ждут не дождутся, пока все хозяйства обанкротятся, чтобы потом наделы у них перекупить за копейки, а то и вовсе бесплатно отобрать в счет долга. Скоро ведь земля снова станет частной собственностью, вот они и готовят себе вотчины потихоньку. Сначала мое назначение благосклонно восприняли. Ну какой из попа председатель? Здесь во главе колхозов, как правило, и стоят люди, ничего не понимающие в сельском хозяйстве, – учителя, электрики, механики. Вот и во мне они опасности никакой не увидели.
А зря. После смены власти «Колос» явил миру настоящее экономическое чудо. Для колхозников происходящее в правлении – за гранью понимания. В конторе теперь говорят на тарабарском наречии: «лизинг», «франчайзинг», «маркетинг». А на колхозных полях появляются диковинные машины.
– Когда мы взяли в лизинг польскую установку по вакуумной заготовке сенажа, – рассказывает Григорий Александрович, – механизаторы сначала оторопели. А потом мы их домой не могли загнать. Пока все сено в целлофан не затянули, не успокоились. Больше всего удивлялись, что за весь день машина ни разу не сломалась. Только птицы нам слегка картину подпортили. Им любопытно, что это такое на полях лежит, и они клювами упаковки расковыряли. Пришлось ходить со скотчем и заклеивать дыры. А так – очень удобная технология. Скоро планируем выписать из Канады силосные рукава.
Реформировал отец Григорий и кадровую политику. Раньше колхозное правление было для горинцев чем-то вроде дискуссионного клуба. Каждый считал своим долгом прийти в контору и всласть поругаться с председателем. Григорий Александрович эту практику пресек. Завел специальную жалобную книгу. Теперь все, что накипело, колхозники излагают на бумаге. Больше всего недовольства вызвало увольнение из колхоза всех пьющих.
– Им же все равно надо на бутылку зарабатывать. Вот они и работают, когда могут, – делится корпоративными секретами экономист Максим, – а когда не могут, то есть когда в запой уходят, мы им уже не обязаны больничный оплачивать, как это раньше было. У нас – экономия, а у них – дисциплина хоть какая-то появилась.
– Но все равно, – добавляет отец Григорий, – надо поддержать наступление с другого фронта. Начнем-ка мы церковные гонения на пьянство. У нас тут как раз два покойника: один каким-то суррогатом отравился, а второй, возвращаясь с поминок, под машину угодил – буду отпевать, прочитаю проповедь о вреде алкоголя.
Совмещать службу в церкви и колхозные дела батюшке было трудно только в самом начале. Деньги, чтобы заплатить самые неотложные долги, пришлось брать… из церковной кассы.
– Теперь полегче стало, – говорит Григорий Александрович, – потому что я их приучил к самотоятельности. Каждый знает свое дело и четко его выполняет. Я могу даже на целый день уехать, и работа будет продолжаться без меня. Но сколько мы над этим бились! Это же просто менталитет у людей так устроен, что они не способны принимать самостоятельных решений. Чуть что – все шли ко мне, действительно, как дети малые. Лампочку ввинтить – к председателю, машина сломалась – к председателю, корова заболела – опять к председателю. Я им втолковываю: я не ветеринар, не механик, что вы ко мне с этим идете? Не понимают! Мы же, говорят, тебя выбрали, ты и решай. Только теперь удалось добиться того, что каждый занят своим делом. И я больше не бегаю по ферме, разыскивая загулявших доярок, а занимаюсь, чем и положено председателю: документацию веду, составляю план развития хозяйства, просчитываю экономическую выгоду.
Раньше в Горинском хозяйство велось по старинке. Коли заведено испокон веку продавать молоко одному молокозаводу, то так его туда и возили, несмотря на то что это невыгодно. Выручки едва хватало на то, чтобы окупить расходы. Григорий Александрович принес верность традициям в жертву экономической целесообразности. Нашел нового покупателя на молоко. Теперь впервые за все время существования колхоза ферма стала приносить доход.
Новый председатель не боится принимать революционных и даже скандальных, по местным меркам, хозяйственных решений. Например, в следующем году в «Колосе» полностью откажутся от посева зерновых. И займутся исключительно животноводством.
– Сначала, когда я об этом заикнулся, начался настоящий бунт, – вспоминает отец Григорий. – Митинговали под окнами правления с утра до вечера. Как это так, кричат, хлеба не сеять, да где это видано? Я им тихо, без эмоций, одними цифрами объясняю, что нам сейчас выращивать собственные зерновые невыгодно, у хозяйства от этого одни убытки. С другой стороны – и снова им показываю полную математическую раскладку, – животноводство объективно приносит прибыль. Кажется, убедил.
Кроме того, Григорий Александрович уже знает способ спасти «Колос» от банкротства. Колхоз решено переоформить в акционерное общество. Это более эффективно с точки зрения менеджмента. К тому же пропадет опасность, что колхозные земли скупят за бесценок или отберут за долги.
– Можно заранее предположить, как будут развиваться события, – говорит экономист Максим, – сначала акций у всех будет поровну. Потом пьяницы и бездельники свои акции продадут. В итоге собственниками окажутся те люди, которые хотят и могут работать. Это будет уже совсем другой уровень ответственности. Одно дело – когда все общее и, значит, ничье, а другое – когда ты работаешь сам на себя и знаешь, что твой доход зависит исключительно от твоих усилий.

Инопланетяне

Председатель с экономистом не только оперируют незнакомыми терминами, но и всех колхозников окрестили по-своему.
– А Покемон, – говорит отец Григорий, – вчера опять напился.
– Знаю, – отвечает Максим, – а вместо Инопланетянина сегодня жена пришла, значит, тоже запил…
Григорий Александрович с Максимом в селе Горинском и сами как инопланетный десант. Оба попали сюда совсем из другой, городской, жизни. 34-летний Григорий Королев раньше работал в Москве фельдшером на «скорой помощи». До сих пор любит вспоминать, как после работы ходил с коллегами в Царицынский парк пить пиво и кататься на лодках.
Когда Григорий Александрович закончил духовную семинарию, его прислали в Горинское на время замещать тяжело больного местного батюшку. Потом прихожане упросили приглянувшегося им молодого настоятеля остаться.
Максим Янов, 22 лет отроду, закончил ярославский филиал МЭСИ по модной специальности “реклама и маркетинг”. Был менеджером в крупной компьютерной фирме. Ходил по клубам и дискотекам. С будущим председателем «Колоса» познакомился по Интернету.
Максим тоже приехал в Горин-
ское ненадолго: погостить. И в Ярославль больше не вернулся. Почему вдруг решил бросить карьеру, привычный город и прибыльную профессию, отвечает уклончиво:
– Хорошо здесь. Тихо. Душевно. И очень интересно. Жизнь, как ни странно, гораздо насыщеннее, чем в городе.
В Горинском и правда хочется остаться. Особенно когда отец Григорий говорит:
– Не уезжай. У нас весело. Зимой зайцы в окна заглядывают.

Православная деревня

Освоить азы деревенской жизни городскому батюшке помогли… журналисты.
– Однажды приехали с телевидения и стали придумывать разные мизансцены: в коровник меня загнали, в поле вывели… А потом оператора осенило: «Священник на тракторе! Такого я еще никогда не снимал!» Посадили меня за руль, а я – первый раз в жизни! Ну что было делать? Перекрестился и поехал… – вспоминает отец Григорий.
Скоро в Горинском ожидается новая волна журналистов. Информационный повод опять эксклюзивен. Недалеко от села появится первая в современной России православная деревня.
Несколько брошенных домов – все, что осталось от деревни Страшево, – переданы в собственность церкви. Отец Григорий планирует устроить здесь нечто вроде культурно-просветительского центра: показывать фильмы, читать лекции по православию, проводить концерты духовной музыки. Пожить в Страшеве сможет любой желающий. Плата – чисто символическая – пожертвования на реконструкцию падающей колокольни сельского храма.
Во времена раскола соседнее с Горинским крупное село Шаготь стало столицей бежавших из Москвы старообрядцев.
– Самосожжения там устраивали чуть ли не каждый день, – говорит отец Григорий, – вот люди и испугались, подумали, что наступил Страшный суд, бежали из Шаготи в страхе божьем и основали деревеньку, которую так и назвали: Страшево. Очень символично, что теперь, тоже в смутное и страшное время, она снова переходит к церкви. Значит, все будет хорошо: и у нас, и в России, и вообще на всем белом свете!

Наталья КЛЮЧАРЕВА
Фото автора

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"