ШКОЛЬНЫЙ АВТОБУС “ПС”
ПОДРУБРИКА

Школьная топография Курской области

Может быть, самое удивительное в маршрутах нашего “Школьного автобуса” – как из пестрых, мозаичных встреч с городскими и сельскими, общеобразовательными и специальными школами, из разговоров с учителями и детьми начинает складываться целостное ощущение жизни российской школы.
И становится очевидной простая истина: в каждом месте были и есть талантливые учителя, оригинально мыслящие и творящие вместе с детьми прямо-таки чудеса. И что будущее школы в наибольшей степени зависит от того, насколько власть и школьная администрация смогут, во-первых, не мешать, а во-вторых, поддерживать этих учителей.

…Наш автобус идет по трассе Воронеж – Курск. В прорехах защитной полосы, меж кленов и тополей, насколько можно окинуть взглядом свободное от леса пространство, горят костры. Когда-то солому собирали в скирды и увозили с поля. Сейчас ее просто сжигают. И стелется над бледно-желтой стерней густой белый дым. Что ждет нас за этой пеленой?
Через полчаса после пересечения границы Курской области решаем свернуть с трассы на первом же повороте. Им оказывается поворот на Кшень.

Кшень

Кшень – райцентр, напоминающий сильно разросшуюся деревню. Неасфальтированные ухабистые улочки, довольно пустынные, если не считать многочисленных уток и гусей, привычно курсирующих вдоль дороги. И всего несколько прохожих, у одного из которых мы и разузнали о месторасположении школы.
Подъехали к школе с заднего двора, и первое, что увидели в глубине, – множество обтесанных каменных глыб с таинственными надписями. На одном камне прочитывалось: “Дети облагораживают нашу душу”. На другом, имеющем почему-то форму завязанного мешка, значилось: “У лени шедевров нет”. А два лежащих друг на друге огромных белых валуна оказались поименованы и вовсе загадочно: “Человек-гора”.
Впрочем, долго рассматривать камни не пришлось: в дверях школы показался человек. Глядя на незваных гостей, вынимающих из багажника синие пакеты (с газетами и книгами, которые мы привозим в подарок каждой школе, где появляемся), он деловито осведомился: “Что продавать будете?” И представился: директор школы Владимир Иванович Подколозин.
Узнав, что к нему пожаловали корреспонденты “ПС”, Владимир Иванович передоверил нас трем своим заместителям, а сам направился по каким-то неотложным делам. Увы, составить представление о жизни школы из разговора со школьными администраторами оказалось делом непростым.
Ведь что такое жизнь школы? Это прежде всего множество каждодневных вопросов и проблем, возникающих у учителя в его общении с детьми. Чему я учу? Зачем? И то ли ждут от меня дети, что я вынужден им давать в согласии с требованиями программы? И почему реальный урок никогда не проходит в соответствии с гладкими сценариями методических разработок? И почему школа наводнена отчетностью, от которой ни горячо ни холодно реальному учебному процессу? И отчего вышестоящие инстанции требуют от нас совсем не того, чего хотят дети?
Подобных вопросов – тысячи. Чаще всего это не явно сформулированные вопросы, а мучительные ощущения вопросов – ощущения, в которых и себе-то признаться трудно. А уж тем более не будешь говорить об этом со случайным гостем из газеты, заглянувшим к тебе всего на пару часов.
Вот и мои собеседницы – завуч по учебно-воспитательной работе Людмила Баранова, заместитель директора по начальным классам Раиса Чурилова и заместитель директора по воспитательной работе Ирина Миронова – на все мои вопросы о школьных проблемах отвечают короткими общими фразами:
– Наша задача – довести всех детей до окончания школы. Неуспевающих и девиантных ставим на внутришкольный контроль. За каждым ребенком девиантного поведения закреплены шефы и администрация. Проводим индивидуальные беседы, стараемся вовлечь трудных ребят в школьные и внешкольные кружки. Хорошо успевающие ученики помогают отстающим. Наша главная цель – воспитание. В школе создана молодежная организация “Лидер”, нацеленная на развитие коммуникативных и организаторских способностей. Возрождаем пионерскую организацию. В прошлом году все три пятых класса в полном составе (!!!) были приняты в пионеры. Среди учеников уменьшилось число правонарушителей.
На вопрос об отношении к министерским экспериментам представители школьной администрации мнутся с ответом. Словно неосторожно зашли на минное поле.
– Кто его знает?.. Нормально все. ЕГЭ так ЕГЭ.
– А к профилизации как относитесь?
В учительской снова повисает пауза.
Директор тоже оказался не слишком расположен к обсуждению трудных проблем современного образования. Его повседневная жизнь – круговерть хозяйственных вопросов.
– Заботы о хозяйстве съедают большую часть времени. Только и делаешь, что ищешь средства, чтобы поддерживать здание и службы школы в рабочем состоянии. Летом школу ремонтировали своими силами. Наши технички полтора месяца размывали стены, белили. Чем оплатить труд? Руководитель “Сельхозхимии” Валерий Зайцев оказал спонсорскую помощь. Денег дать не смог, но дал пятнадцать мешков муки и два мешка отрубей. Ими и оплатили ремонт. А с начала учебного года мы две недели не могли открыть столовую для детей. То одно сломается, то другое. Администрация района проводит такую политику: в год выделяет средства на ремонт одной школы. Если учесть, что в районе тринадцать школ и деньги скорее всего будут выделяться не каждый год, к нам очередь дойдет лет через двадцать.
Вот такая повседневность. Где тут думать о проблемах, связанных с содержанием образования! Хотя, с другой стороны, как можно об этом не думать, если каждодневно общаешься с детьми, а дети эти так не похожи на детей из вузовских учебников по педагогике?
А ведь педагогические проблемы на то и проблемы, что к ним нет универсальных ключей. Вот пошло по стране поветрие: возродим пионерию – легче будет заниматься воспитанием. И снова надежда на универсальный “золотой ключик”, на одну пилюлю от всех болезней.
Задаю короткий вопрос школьному психологу Ирине Емельяновой.
– Что вы думаете о современных пионерах?
– У пятиклассников есть к этому интерес, но когда ребята взрослеют и сопоставляют то, о чем мы им говорим, с окружающей жизнью, энтузиазм угасает. Мы говорим о патриотизме, а ребята смеются.
А как не смеяться, если любые высокие слова “провисают” в отсутствие живой, настоящей деятельности. А если какая-то действительно живая деятельность возникает, то именно ее мы почему-то боимся.
Кстати, о каменном “саде” во дворе школы...

“Человек-гора”

Некоторое время назад в школе учительствовал Николай Колесов. Педагог от Бога, энтузиаст. Он-то и подвиг детей на создание ни на что не похожего сказочного городка во дворе школы.
Я отыскал Николая Колесова. Разговор с ним оказался удивительно открытым и легким. О своей работе с детьми Николай Яковлевич до сих пор вспоминает с нескрываемым удовольствием.
– На том месте прежде лежал металлолом. На педсовете я поставил вопрос: уберите хламину или я сам уберу (в то время Колесов был депутатом областного Совета!). Сказали: убирай… Год мы с ребятишками трудились: все убрали, пригнали грейдер, разровняли площадку и стали фантазировать: какой у нас будет городок…
Сначала привезли асфальт и щебень, сделали дорожки. Затем дети на этих дорожках нарисовали всевозможных зверей. Кого там только не было! И гуси, и лебеди, и волки, и лисы. Потом мы начали творить фигуры из дерева и камня. Поставили в городке деревянного Азазелло, гетмана Мазепу, тридцать три богатыря. Перед входом в городок появилась деревянная арка с надписью: “Аркадия” (переводится как “вход в рай”). Сделали огромную – под три метра – каменную фигуру и написали на ней: “Человек-гора”. Камни частично находили в окрестностях Кшени, а самые большие привезли из карьера возле деревни Слизни...
Как в школе перерыв, все дети – туда.
Между прочим, было много сказок, которые, играя в городке, сочиняли сами ребята. Вот мальчик прислонится к “Человеку-горе” и фантазирует: “Послушайте, он разговаривает! Говорит: “Вот летит птица к нам”. Я спрашиваю: “Какая птица? Голубь?” – “Нет, это сказочная птица. Вот она подлетает и сейчас сядет на камень”.
…Работать с камнем и деревом ученики Колесова начали на уроках труда задолго до построения сказочного городка.
– Я взрослому мальчику даю бригаду девочек, а девчонке – бригаду мальчиков. Так я формировал группы. Перед работой они парят руки в полынном отваре. И так им это нравится, что минут 15–20 от этого дела ребят не оторвать… За каждый стол садилась определенная группа: кто лепил, кто рисовал, кто вытесывал камень. Я очерчу контур фигуры мелом – приходи, не ленись. Вот тебе молоточек, вот тебе зубило – и помаленьку тюкай, сильно не бей. Кто хотел – тот долбил. По 20 минут ребята работали хорошо, дольше – не выдерживали. Но когда уже проступал объем фигуры, тогда все были готовы работать… После уроков многие шли продолжать работу ко мне домой. Задерживаться надолго в школе ученикам не разрешалось, а за пять минут глину не обожжешь.
Некоторые детские изделия и сегодня хранятся в местном музее, другие проданы (у школы был свой спецсчет). Между прочим, часть этих денег ребята решили потратить на покупку елок и кедров для городка – за этими елками и кедрами Колесов специально ездил в город Карпинск.
– Посадили елки. И тут у нас возникла идея: создать поляны по учебным предметам. Поляну для физиков, поляну для химиков, поляну для математиков... На математической поляне установили вращающуюся пирамиду с гранями, на которых написали уравнения вычисления площади и основания.
Задумок было много, но жизнь повернулась так, что Колесов из школы ушел. Вскоре после этого сказочный городок развалился. Кто-то спилил почти все деревянные фигуры, по решению администрации был развален “Человек-гора”.
Колесов никого не винит – пытается понять:
– Администрация школы опасалась: как бы чего не случилось с ребятами, которым нравилось взбираться на каменного великана. Но ведь дело не только в этом. Руководителю так проще: занятия закончились – все по домам. Зачем нужна лишняя ответственность, лишняя головная боль? Да, и среди учителей все больше становится “урокодателей”. А ребенок – развивающаяся натура. Ему важно свой интеллект не только в словах выразить, но и в деле предъявить!
Я слушал Николая Яковлевича и удивлялся: откуда у этого человека такая внутренняя свобода? Подумать только: отдать целую стену класса для... детского творческого самовыражения.
– Зайдите в класс, там до сих пор сохранилась эта стена, разукрашенная детскими рисунками! Мы обшили стену фанерой, и я сказал детям: это ваша стена, что хотите, то на ней и рисуйте, только не заборный мат. И так, чтобы через много лет вам было приятно посмотреть на свое изделие.
Или такой педагогический эксперимент: полностью перекрыть движение в своем населенном пункте, чтобы дети могли на практике изучать правила дорожного движения.
– Вместе с сотрудниками ГАИ я перекрывал на два часа всю Кшень. Ребята по очереди становились на перекресток в качестве регулировщиков. А другие дети в это время “ездили” по дорогам в роли различных транспортных средств.
С детьми не нужна хитрость, – говорит Николай Яковлевич. – С детьми надо попроще. У меня мальчик был. В семье у него сложилась тяжелая обстановка, отец мать бросил. Мальчик за отца сильно переживал. Пришел, за руку меня взял и плачет. “Не плачь, садись, расскажи, что у тебя случилось?” Слушал, слушал… Что делать с мальчиком? “Отец хороший у тебя, я его знаю… Знаешь что, Коля, запомни: когда тебе тяжело, бери лопату и работай. Пруд чисти, снег убирай… Иначе придет помешательство…” Начинаю ребенку свои мысли говорить, не потаенные, а откровенные. “Иди поработай дома, до пота, хорошенько. И горе выйдет у тебя через труд. Ты успокоишься и найдешь решение. И всегда так делай”. Так я его потом от работы не мог оттащить. Приходил в городок и копал, рубил.
И что делать, если времена меняются, наши сказочные города приходят в запустение, а по очищенным от сказочной нечисти дворам дружно и уверенно шагает организованная пионерия?

Педагогика спасения

В Курском университете мы встретились с Алексеем Чернышовым – профессором, заведующим кафедрой психологии. Группа сотрудников под его руководством продолжает дело, начатое много лет назад, когда психологом Львом Уманским была предложена идея воспитания в молодых людях лидерских качеств с помощью особых педагогических методик.
В 1961 году это начиналось как лагерь Школы комсомольского актива, который с 1964 года стал называться “Комсорг”. Прошло 40 лет, комсомола и комсомольских активов давно уже нет. А курский “Комсорг” остался. Только существует он теперь как психологический научно-экспериментальный центр, развивающий традиции неформального воспитания подрастающего поколения.
По мнению профессора Чернышова, такие центры уберегают детей от последствий тотальной технократизации образования:
– В школе основное внимание уделяется математике, физике, химии… Сплошное предметное обучение, а где содержательная человеческая жизнь? Где творчество, совместные дела, организаторская деятельность? Между прочим, ученые Гарвардского университета пришли к выводу: приоритет предметного обучения перед социальным заводит современную школу в тупик. У человека ломается самое ценное: умение жить среди людей. Смотрите, сколько случаев: человек успешен с точки зрения школы, золотой медалист, а потом залезает на крышу дома, и – вниз... Но даже если дело не доходит до суицида, проблем психологических у такого рода детей неисчислимое количество. У них нет друзей, они часто просто не умеют нормально общаться… А наш центр – это место, где дети учатся жить полнокровной жизнью.
Каждое лето 200 человек из разных школ области едут в оздоровительный лагерь “Заря” – базу “Комсорга”. Здесь, на берегу реки Сейм, они разучивают танцы и песни, участвуют в организации праздников, в коммуникативных тренингах и спортивных соревнованиях, отсюда уходят в походы, выезжают восстанавливать монастыри, приходят с помощью к пожилым сельчанам… В течение 21 дня каждый ребенок бывает в роли организатора какой-либо деятельности.
– В “Комсорге” помощь оказывается через деятельность, – говорит доцент кафедры психологии Сергей Сарычев. – Ребенок может приехать в состоянии полной подавленности и душевного кризиса, а уезжает в совершенно другом настроении.
Так в “Комсорге” пытаются откорректировать психологические перекосы школьной жизни, когда в течение 11 лет в ребенке видят не человека со своим внутренним миром, своими переживаниями и чувствами, а “ученика”, единственный смысл существования которого состоит в усвоении школьной программы.
Впрочем, нормальное человеческое отношение – это то, в чем нуждается любой ребенок и в любом возрасте. А жертвами учебного перекоса все чаще оказываются сегодня не только школьники, но и совсем малыши.
В курском центре творческого развития “Диалог” пытаются помочь таким детям.
– Бывает так – ребенок умница, но за партой не сидит, и рот у него ни на минуту не закрывается, – говорит Галина Хаботина, директор центра. – Школа не знает, что делать с такими детьми, и посылает их к нам.
А что делают в “Диалоге”? Не торопятся чему-то учить, а пытаются услышать ребенка: что его волнует? И помогают ребенку услышать самого себя. А через это – услышать других детей. И именно это оказывается важнейшим условием успешного обучения, а вовсе не сформированность тех или иных учебных навыков. Зачастую все, что нужно ребенку, – это чтобы его услышали. А родители и учителя “долбят” его учебной программой и не понимают, почему он отчаянно сопротивляется.
– Знаете, как это здорово – театр?! – полуспрашивает, полуутверждает Ольга Петракова, заместитель директора по методической работе. – Пальчиковый театр, театр жестов, теней... Вот пример. У шестилетнего мальчика высокий интеллектуальный уровень, а общаться он может только с компьютером. Полный аутист. Типичный компьютерный синдром. Подавлена речь, подавлена потребность в общении. И представляете, именно через театр ожил – заговорил с куклой. И постепенно способность к общению восстановилась.
Педагоги “Диалога” могут рассказывать истории из жизни своих детей бесконечно.
...Трехлетка сидел 10 минут на занятии. А на 11-й минуте сказал: “Если я сейчас не увижу маму, я умру”. Быстренько доставили маму, показали. Ребенок говорит: “Мама, иди”. Мама ушла, занятие продолжилось. Но главное не то, что занятие продолжилось, а то, что ребенок здесь уверен: если с ним произойдет что-то важное, его услышат. И это дает ему ощущение внутреннего спокойствия, уверенности в себе.
Вот еще случай. Никитка Юхник, шести лет, на занятиях по математике вдруг сделал важное лингвистическое открытие. И открытие это вызрело в нем вне всякой связи с математикой. “Я знаю, почему согласные называются согласными! Гласные – они как жены, причем они главные и командуют мужьями, а мужья – согласные, потому что все время соглашаются. Вот “а”, к примеру, командует: “читай твердо!”, и мы читаем: “а”, а “я” командует: “читай мягко!”, и мы читаем “мя”. А педагог тут же включается – даром что математика: “А почему гласные называются гласными?” – “Потому что они голосят: “А-а-а-а!”
И представьте, такого ребенка в гимназию не взяли! Потому что на стандартном уроке с ним неудобно, его не посадишь смирно. А на тестировании он вообще заявил, что данное ему задание “неправильное”.
Школа ограничивает ребенка в размышлении, загоняет его в рамки урока и учебных целей, считают педагоги центра “Диалог”. А если дать простор для детской мысли, то окажется, что все дети талантливые. Жаль, что школа для этого не слишком приспособлена.

Гимназия № 1

Железногорск – город шахтерский. А вот его Первая гимназия знаменита своим пристрастием к музыке.
После небольшого рассказа о достижениях своего образовательного учреждения (три профильных класса, 64 выпускника из 66 в прошлом году поступили в вузы…) директор гимназии Иван Долгин ведет нас в святая святых – музыкальное отделение.
Сначала идем в концертный зал. Вот это да! Не просто большой – огромный по школьным меркам зал-амфитеатр. Сверху вниз уходят ряды мягких стульев. У потолка по стенам – электрические свечи в ажурных подсвечниках. Шторы задвинуты, и в затемненном пространстве сцена кажется совсем небольшой. Но вот директор включает софиты, и льющийся с нескольких сторон свет мгновенно выделяет главную часть зала.
– Наши дети приучены слушать серьезную музыку, – говорит директор. – Видели бы вы их лица, когда они слушают!
Из зала Иван Кузьмич ведет нас в классы, где проходят индивидуальные занятия по обучению игре на фортепьяно, скрипке, в хоровой класс...
Всего в школе около 1000 учеников, из них 400 занимаются в музыкальном отделении! В начальных классах через музыкальное отделение проходят все (в основном учебном расписании есть занятия по сольфеджио, ритмике, хоровому пению), а дальше продолжают заниматься те, у кого интерес к музыке приобретает устойчивый характер. Выпускнику отделения вручается документ о получении музыкального образования, дающий ему право поступать в музыкальные училища, соответствующие факультеты института культуры.
– Уже в начальных звеньях наши ученики сами ведут концертные программы, – говорит первый художественный руководитель гимназии № 1 Валентина Румянцева. – Они и солисты, и конферансье. Дети такие хозяева у нас, что мы диву даемся, каким ребенок был в первом классе и какой идет в среднюю школу. Это артистичные, раскрепощенные, увлеченные люди. Все члены нашей городской команды КВН, которые учились в гимназии № 1, закончили музыкальное отделение.
– А отбор при поступлении?
– Берем детей разных, в том числе с весьма средними данными. Интересно ведь не отбор делать, а суметь всех детей увлечь музыкой. Когда есть большое желание и дома создаются необходимые условия, ребенок развивается и раскрывает таланты, которых вначале не было видно. Скажем, на первом прослушивании способности были слабо выражены, ребенок стеснялся. А к третьему классу у него формируется тембр голоса, он начинает слышать нюансы звука, ориентируется в ладу.
– А знаете, мы школу практически не ремонтируем, – включается директор. – Дети сохраняют школу уже который год. Школе 19 лет, а у нас мебель, как будто вчера поставлена. Есть классы, ни разу не перекрашенные. В столовой во время обеда масса детей, а ни разу не было, чтобы кто-то кого толкнул, затеял ссору. На наш взгляд, такие нормы поведения формируются благодаря музыке.
Заметим только, что в педагогике не бывает ничего автоматического. И дело не в самой по себе музыке, а в том, как ею заниматься. Если ребенок чувствует, что его принимают и поддерживают, что не он существует ради музыки, а музыка ради него, занятия будут способом развития его личности и гармонизации его отношений с миром.
Впрочем, то же самое можно сказать и про любые другие занятия. Даже если это занятия русским языком или математикой. Если ребенок чувствует, что математика – это способ поддержать его внутренний мир, то и через математику будет происходить гармонизация его отношений с внешним миром.

Что корректируем?

В институте повышения квалификации и переподготовки учителей мы встретились с Эмилией Кошкиной – заведующей кафедрой дошкольного и начального школьного образования.
– Сегодня в школы пришли другие дети, – говорит она. – От школьников, которые учились 10–20 лет назад, сегодняшние ученики отличаются прежде всего худшим состоянием здоровья. Министерство образования официально объявило: 80–90 процентов школьников нездоровы. Причем у 15–20 процентов детей по официальной статистике есть проблемы с психическим здоровьем. Но если взять отдаленные сельские школы, эта цифра может доходить и до 100 процентов! Вот, пожалуйста: в первом классе 2 ученика и оба с диагнозом ЗПР.
– Как-то мы проводили семинар в дальнем районе, – подключается к разговору доцент кафедры Людмила Оловаренко. – Спрашиваем учительницу: как твой первый класс? Так она даже перекрестилась: слава Богу, три нормальных ученика! А другая учительница проводила обследование с заполнением таблиц физического и психического развития учеников начальных классов. Провела – ей стало плохо: “Я знала, что дети у меня больные, но не настолько!”
Так вот, представьте, приходит в школу первый класс, а из 15 детей 9 с задержкой в развитии. Что делать с ними нашей бедной учительнице? По каким программам учить? Она и сама не знает. И вот, отсидев год в первом классе, эти 9 человек ни читать, ни писать не научились. Учитель понимает: это проблемный ребенок, его нельзя переводить в следующий класс. Но на второй год тоже нельзя оставлять. Администрация говорит: надо переводить. Администрация придерживается тех требований, которые прописаны в нормативных документах, и ориентируется на процент успеваемости. Формально он вроде сейчас не нужен, а на самом деле негласно существует: давай 100 процентов успеваемости!
– Мы ждем от министерства решения об обязательных подготовительных классах, – продолжает Эмилия Ефимовна. – Шесть с половиной лет – это возраст не первого класса, а только подготовительного. И по мнению нашей кафедры, начальная школа должна быть продлена до 12 лет. Министерство написало рекомендательное письмо, в котором сказано, что в пятом классе детей надо учить по тем же методикам, что и в четвертом. Это замечательно, но боюсь, учителя-предметники средней школы не понимают, что это значит. Они “гонят программу” и не готовы работать с ребенком так, как этого требует его состояние. Сегодня в 5 классе предметники принимают ослабленных детей, не понимая их состояния. И каждый тащит одеяло на себя: мой предмет главный! Но десятилетние ребята ни физически, ни психически не готовы к усвоению программы средней школы. Скажем, чтобы сформировать навык чтения, надо 6–7 лет. А мы считаем, что за четыре года всех научили. Но в пятом-то классе им читать сложнейшие тексты, например, “Вечера на хуторе близ Диканьки”. А дети приходят плохо читающими. О какой любви к Гоголю можно после этого говорить?
...Кстати, еще будучи в Железногорске, мы посетили коррекционную школу 8-го типа. С вечным вопросом: так ли уж нужны детям коррекционные классы и школы? Может, лучше без них обойтись? Ведь когда ребенок находится в обычном классе среди разных по способностям детей, ему есть на кого равняться, к кому тянуться…
– Впервые в нашем городе коррекционные классы были открыты в 6-й школе, в которой я тогда работал, – вспоминает специалист Железногорского отдела образования Сергей Пантюхов. – Открыли потому, что детям с задержками в развитии было тяжело в обычных классах. А отношения в детской среде бывают довольно жестокими – насмешки, унижение. Дошло до того, что ребятишки вообще отказывались ходить в школу. И тогда мы решили открыть два коррекционных класса. Подобрали самых лучших учителей начального звена. И главная задача, которую поставили, – проявить к этим детям как можно больше заботы и внимания. И уже через 2–3 недели к нам пришли родители с благодарностью: “Спасибо за то, что помогли решить эту проблему. Сейчас ребенок идет в школу с радостью”.
Наталья Перегородина работает в железногорской коррекционной школе №2 заместителем директора по учебно-воспитательной работе.
– Сравните жизнь двоих детей в обычной школе. Один способный, хорошо учится, прекрасно танцует и рисует. Его приглашают во все кружки, направляют на конференции и конкурсы. А вот ребенок с отклонениями. Как он будет себя чувствовать?
А у нас в школе, даже если у ребенка детский церебральный паралич, он все равно идет в танцевальный кружок. Он пробует. Пускай не очень хорошо получается, но он себя реализует. Или не очень хорошо рисует по каким-то стандартным меркам, но ведь рисует, душу свою вкладывает! И на выставке нашей его творчество обязательно представлено. И никто не будет хихикать и показывать пальцем. В нашей школе никто не концентрируется на ущербности ребенка. Для нас они обыкновенные дети со своими особенностями... Пойдемте, я вам покажу, какие условия у нас созданы!
По коридору вдоль стены, увитой зелеными растениями, мы направляемся в мастерскую.
– Видите детали на стенде? Их дети сами сделали на уроках трудовой подготовки. В обычной школе ставка делается на общеобразовательные предметы, которые ребенку с ДЦП не даются, а у нас много часов отдано на трудовое обучение. Для ребенка с ДЦП это очень важно.
Кстати, в мастерских у нас стоят настоящие промышленные станки. В 9 классе ребята заканчивают курс общетрудовой подготовки, а дальше, в 10–11 классе, получают профессиональное образование, аттестуются комиссией, им дается свидетельство общегосударственного образца о получении такой-то профессии по такому-то разряду. Спектр профессий у нас достаточно широкий: штукатур, специалист по ремонту обуви, слесарь, слесарь-ремонтник, слесарь-сантехник, рабочий зеленого хозяйства, швея, маляр, облицовщик, плотник, повар, каменщик… Потом училище № 18 принимает наших деток, и процентов 80 трудоустраиваются.
…В зале лечебной физкультуры бросается в глаза огромная круглая пластмассовая чаша, наполненная множеством разноцветных шариков.
– Это сухой бассейн. Ребята, покажите, как вы пользуетесь бассейном!
Дети отбегают на некоторое расстояние от чаши и один за другим ныряют в гущу шариков.
Подхожу.
– Ребята, вам нравится в школе?
– Конечно!
– Супер!
– А что нравится?
– В футбол играем.
– Книжки читать!
– Играть!
– Уроки делать!
– Танцами занимаемся. Разное любим.
– А учителя вас не обижают?
– Не-ет! Веселят.
– Нас всегда веселят, если честно.

Фото Данила РОМАНОВА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"