ЛИЦЕЙСКИЙ СЧЕТ 
 

Ловля Сиринов, или Ученик в описаниях учителей

Лицо, лик – то, чем проявляется личность, внутренний мир человека, его, если угодно, душа. Способность видеть оттенки разнообразных внутренних состояний и переживаний ученика – важнейшая составляющая учительского таланта. В том, как мы характеризуем своих детей, проявляется наша способность их любить, а значит, и учить.
Обращаемся к знакомым учителям:
– Опишите, пожалуйста, какого-нибудь ученика!
– Какого? Зачем?
– Любого, который сейчас занимает ваш ум. Опишите так, чтобы передать свое понимание другому педагогу.
– А! Это просто… Нет, надо подумать…»
Подумаем и мы: есть у педагогов примерно одинаковое представление о нормальном/ненормальном течении школьной жизни, но еще есть индивидуальное видение хорошего/плохого урока, учителя, ученика. Общаясь по поводу нештатных педагогических ситуаций, что именно впечатывает учитель в детское сознание? Стереотип? Самоуважение? Или себя самого?

Ирина Т., учитель математики: “Сергей – интересный парнишка. Ума палата. Мышление нетрадиционное. Но ему мешает огромное желание самоутвердиться. Учителя раздражаются, называют его выскочкой. Он часто попадает впросак, потому что семья у него никакая, многое из необходимого для настоящего блеска ему просто не привито. Случай, когда “умная голова дураку дана”. Явление распространенное, но всегда задевающее. Помню, учился у меня абсолютный математический гений, так вот теперь он…”.
Оценки жесткие, нервные. Видно, что нестандартность Сергея задевает учительское самолюбие. Между учителем и учеником несомненный личностный конфликт, болезненно переживаемый педагогом. Как будто идет своеобразное перетягивание каната: кто сильнее? Почему пытается самоутвердиться взрослеющий подросток – понятно: это нормальная составляющая взросления со всеми присущими этому возрасту неадекватностями. Но вот почему педагог так резок? “Выскочка”, “семья никакая”, “умная голова дураку дана”... Такие конфликтные ситуации между педагогом и учеником случаются, когда педагог не слишком уверен в себе. А неуверенность в себе нередко поддерживается всем устройством нашей школьной жизни: строгостью начальственного окрика на педсовете, неадекватностью инспектирующих комиссий... В нашем случае Сергей оказался поводом к учительскому самовыражению. Однако самовыражение самовыражению рознь.

Елена И., преподаватель МХК: “Вартан армянин, у него в школе всё плохо: и русский, и математика, он вообще не совпадает с требованиями к выпускнику. Но я-то знаю: он пойдет дальше всех наших отличников, потому что обладает талантом целостного и точного схватывания мира. Два года назад он принес на урок снятый им фильм, и я сразу поняла, что передо мной визуальный гений. Мы стали чаще общаться, и у меня на многое открылись глаза, я училась у него смотреть. Потом порекомендовала его знакомым киношникам. Конечно, удивились и взяли на студию. Но ведь написать сочинение или связно рассказать что-нибудь учебное он не в состоянии! Случай с Вартаном полностью изменил мое отношение к неуспешным молчаливым ученикам”.
Действительно, очень часто ученики помогают учителю понять себя. Узнать. Что-то в себе открыть.

Елена М., учитель французского языка: “Ой, есть такой потрясающий мальчик, симпатичный, высокий. Иногда ленивый. А иногда он так углубляется в работу, что достигает блестящих результатов. Тема нравится – работает, не нравится – ничего не добьешься. Мне нравится, что он такой же эмоциональный, как и я”. Впрочем, привычнее поставить неудобного ученика “на место”.

Галина Ш., опытный физик: “Я ненавижу в детях гонор, наглые выходки. Света нагрубила работнику столовой: “Еще мне ваших замечаний не хватало! Как делала – так и буду делать!”. И я на уроке разбирала этот случай, объясняла ей, одиннадцатикласснице, кто такие взрослые и как надо с ними разговаривать: “Ты сама-то кто? Ты пока еще пустое место!”. По глазам учеников видела, что они на моей стороне. Кажется, я проняла ее”.
Понятно, что не от хорошей жизни, а от педагогического бессилия это желание побольнее уколоть и унизить шестнадцатилетнюю девушку. “Ненавижу”, “наглые выходки”, “пустое место”… Но унижает только тот, кто сам многократно бывал унижен. И не знаешь, кого жалеть больше – публично унижаемого подростка или срывающегося на подростке за все свои прошлые унижения учителя… Неудивительно, что истинно педагогические разговоры традиционно носят обличительный характер. Говорят о детях, которые выпадают из фона, нарушают его.

Ольга С., учитель изо: “Ой, не знаю, о ком говорить. Лучше сложного ребенка взять или простого? Кого, мальчика или девочку? А, Дима! Чувствительный ребенок. Вертится, что-то изобретает. Впрочем, таких детей много. Лучше возьму я первоклассника Сережу. Хулиган. Не способный к рисованию. Заметен тем, что с таких вот юных лет ставит себя в оппозицию порядку. Никогда не зашнуровывает ботинки, говорит, что хулиганы должны ходить так. Носит очки, очень дорогие, с желтыми дужками, и вид у него интеллигентный, и в этом парадокс, потому что он только и думает о том, кому бы «дать пня» или еще как-то напакостить. С ним никто не дружит, да и я в нем богатого внутреннего мира не замечаю. А вот его самого приходится замечать на каждом уроке”.
Любовь С., учитель математики: “Я все время думаю о своем сыне. Трудиться он у нас не любит. Учиться не хочет. Меня спрашивает: “Мама, а я куда буду поступать?”. Косноязычен. В себе не уверен, какой-то он неудачный… Есть ли что-нибудь хорошее? Добросовестный он. Надежный. Но ведь не всегда!”.
Жизнь наша такая, что тревога перед будущим не отпускает ни на минуту. И этот страх перекрывает нормальные человеческие отношения. Верный знак социального неблагополучия: сколько же надо было перетерпеть в своей жизни, чтобы взгляд стал столь напряженным. Дай Бог, чтобы удалось юноше выбраться из-под этого психологического пресса и принять самого себя. Но как помочь маме-учительнице преодолеть этот вечный учительский комплекс неуверенности?

Зоя Р., учитель литературы в интернате: “Мурашкин имеет оценки невысокие. Но в течение четверти я стимулирую его четверками. Способности у него средние. К математике вообще никаких. Что делать, нет у человека логического мышления! Но стоит чуть-чуть подсказать, как он начинает работать. Трудолюбивый парень, исполнительный. Если ему поручить приготовить сообщение или доклад, можно быть уверенным, что он не подведет. Но читать будет по тетрадке. Видимо, сути написанного понять не может. Я спрашиваю его о собственном мнении, и он говорит так осторожно, так боится не угодить, не отгадать мое мнение, что я злюсь и ставлю ему очередную тройку. Почему я заговорила именно о нем? Да на фоне других детей он просто гений! Есть дети, которые ходят на уроки и без книг, и без тетрадей, есть такие, кто вообще плохо посещает. А Мурашкин всегда рядом. Почему я ему ставлю четвертные тройки, как и тем, кто вообще не ходит на уроки? Так ведь есть критерии оценки, и по ним Мурашкин твердый троечник! Вот когда нам откорректируют нормы оценок…”.
Случай, когда учитель явно симпатизирует ученику. Но рассуждает о нем исключительно в учебном залоге. И поразительно, до какой степени педагог боится собственных оценок! Как бы ни был ученик старателен, как бы ни пытался завоевать признание у своей учительницы, явно выделяясь на фоне других детей, та будет “объективна” и непреклонна. Мол, оценивается не старательность, не желание учиться, а количество ошибок на странице диктанта. Вот ведь действительная беда: даже в своих оценках учитель не принадлежит себе! И боится жить в согласии со своей совестью, покуда кто-нибудь наверху не откорректирует некие нормы...

Вера А., учитель информатики: “В одиннадцатом классе у меня новенькая девочка, приехала из Воронежской области. У нее такое представление, что ей все по плечу, что она все может сделать. За все хватается с азартом, но мало что у нее получается, знаний маловато. Ошибается, но задора не теряет, не смущается, хотя наши ребята смеются над ее нелепыми вопросами, а они действительно нелепы. Она слышит это обидное: «Вот лезет!», но все равно «лезет»: подходит, спрашивает. Меня поражает в ней это желание до всего дойти, все понять. Давно я не видела таких детей!”    
Еще один пример восхищенного принятия ученика таким, какой он есть – в кажущейся нелепости, неправильности, но притом – в человеческой подлинности, что только и делает диалог взрослого с ребенком продуктивным для обеих сторон.

Анастасия К., учитель православной гимназии: “Варя учится в нашей школе с 5 класса. Учителя всех предметов отмечают ее высокий интеллектуальный уровень, вместе с тем она медлительна, задумчива, есть в ней некоторая рассеянность. Родители обижаются, считают, что мы характеризуем Варвару неверно. Дома она весела и активна. Возникает затруднение: кто к кому должен прислушиваться? Я думаю, пусть школа видит ребенка со своей стороны, а родители со своей”.
Попытка вглядеться в ребенка, увидеть его реальную сложность и многосторонность. Вопрос только в том, готовы ли педагоги признавать за родителями право видеть ребенка совсем с другой стороны, но и пытаться в свою очередь увидеть эти другие измерения ребенка. И попробовать понять, почему в школе Варя совсем не такая, как дома.

Татьяна П., учитель литературы: “Ваня Владимиров – одно слово – лентяй. Но есть чутье к предмету, есть идеи. Когда пишет сочинение, пишет сам. Какие мысли! Но сдает не все положенные работы. Ставлю ему двойки. Родители говорят, что я отбиваю у него охоту учиться. Вот, мол, некоторые дети текстов не читают, а имеют четверки, а он дома постоянно с книгой, откуда двойки по литературе? Но согласитесь, ведь ученик должен исполнять требования учителя. А читать – пусть себе читает, это его личное дело”.
Если учитель – функция от своего предмета, возражений нет. А если посмотреть на происходящее с Ваней не с точки зрения кем-то определенного “функционала”. Тогда самый больной вопрос: мы учим детей ради того, чтобы они исполняли наши требования, или ради того, чтобы становились образованными и человечески состоятельными? Вот главный вопрос всей педагогики!

Ольга Г., завуч школы-интерната: “Нам часто приходится писать и читать характеристики. Пишем на каждого ученика по окончании четвертого класса, после девятого и на выпуске. И не всегда задумываемся, что своим мнением составляем людям репутации. Буквально вчера в пятый класс к нам прислали ученика. Смотрю на него: оборванный, худой, лицо желтое. Где-то я его видела. Не он ли все время стоит на выходе из Торгового дома? Что он там делает? Читаю направление-характеристику: “необучаемый”, “бегунок”, “астматик”, “токсикоман”, “месяц пребывания в колонии”, “мать социально опасна”… Резюме: “Считаем целесообразным обучение в интернате”. Как его обучать, если все возможные негативные ярлыки к нему уже приклеены и ему самому хорошо известны?”

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"