СОЛОВЕЙЧИКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ

Преодоление профессии
Какой учебник по педагогике написал бы Симон Соловейчик?

Педагогика. Что же это такое? Ремесло, искусство, наука? Соловейчик говорил, что это наука об искусстве воспитания.
Николай Крыщук и Артем Соловейчик подготовили к чтениям сборник педагогических максим, выбранных из произведений Симона Соловейчика. Первого октября сборник собирались подарить каждому, кто пришел на чтения. Но тираж вышел с браком. Дарить нельзя. А может, это знак: не написал Соловейчик учебника по педагогике, хоть и собирался, и много раз говорил об этом. Но ведь не потому, что не успел?
Николай Крыщук предложил залу работать так, как Симон Львович советовал работать учителю в классе: урок получается только тогда, когда учитель думает вместе с детьми.
– Классические формы жанра уже никого не устраивают. Всякий раз, когда автору хочется сказать нечто важное, он ищет жанр.
Симон Львович тоже все время искал форму того, что он хотел донести до читателя. Одна из первых его книг называлась «Про тебя». Подзаголовок стал названием книги, обращенной к подросткам. «Учение с увлечением» – тоже тема, которая вынесена в заголовок, а жанр – роман. У «Педагогики для всех» подзаголовок: «Книга для будущих родителей». И наконец, «Последняя книга» – тоже не название. В ней автор много рассуждает о том, что же он, собственно, пишет? Исповедь? Нет. Автобиографию? Нет. Скорее опыт понимания.
Если подходить строго, учебник по педагогике Соловейчик не написал. Но написал книгу по истории педагогики «Час ученичества», написал книгу практических рекомендаций для тех, кто учится: «Учение с увлечением», написал пособие для родителей «Педагогика для всех».
Написать учебник по педагогике как таковой – значит заявить, что ты знаешь нечто о жизни окончательно. А кому под силу заявить такое?
Можно было бы свести все к афоризмам. Но это тоже был бы обман, потому что один афоризм противоречил бы другому, а между ними зияла бы пустота, которую каждый должен был бы заполнять собственной фантазией. Хотя педагогические открытия именно в этих переходах.
Мог бы появиться сборник историй. Симон Львович – писатель, а рассказывать истории писателю органично. Но истории можно трактовать по-разному, они многозначны, не технологичны. Выходит, ни один из этих жанров не подходит.
Но сожалеть о том, что Соловейчик не успел написать учебник по педагогике, все равно что сожалеть о том, что Эйнштейн не дописал общую теорию относительности. Педагогика – наука об отношениях, и регламентировать их – значит уйти от проблемы.
Соловейчик очень недоверчиво относился к специалистам, которые утверждали, что они проникли в тайны человеческой души и могут давать рецепты. Самоуверенность таких психологов Соловейчик считал отдельным родом человеческой глупости.
Поэтому человек, который держит в руках книгу Соловейчика и приготовил тетрадь, чтобы выписывать полезные для себя советы, будет разочарован. Всегда оказывается, что эта книга про что-то другое. Сплошные общие слова – душа, совесть, свобода... Но Соловейчик считал, что без этих слов ничего не получается. Надо вчитываться и вдумываться именно в эти слова. Тогда открываются какие-то более глубокие слои. И все равно не возникает готовых ответов, наоборот, рождается масса противоречий.
Если человек ищет простого практического совета, книги Соловейчика не для него.
Соловейчик – философ педагогики.
И это философ, стоящий в ряду философов ХХ века.
Симон Львович, с одной стороны, тяготеет к традиции, с другой – говорит совершенно новые вещи. Например, он пишет, что в духовных процессах нет золотой середины, нет шкалы и нет меры. Одно живое и животрепещущее противоречие. Не может быть совести чуть-чуть, не может быть наполовину. Мы должны давать детям самостоятельность и не должны. Должны понимать детей и не должны. Мы должны баловать их, но не имеем права баловать. И то и другое, и все целиком. Хотя и то и другое вроде бы несовместимо. Просто каждое мгновение от нас требуется духовное напряжение, иначе не получается. И это не слова из учебника по педагогике. Они слишком далеки от рекомендаций. Они скорее про принципиальную невозможность и бесполезность рекомендаций.

Микрофон переходит к Артему Соловейчику. Артем просит зал назвать любое число от 1 до 64. Звучит 16. Артем открывает 16-ю страницу макета неизданной брошюры и читает:
– «В работе учителя есть две составляющие: ремесленное и духовное. Как и во всяком деле, как и во всякой профессии, требования ремесла или, лучше сказать, мастерства человеку важнее. Без ремесленных навыков, без мастерства работать просто невозможно. Учишь ли ты или на новый лад развиваешь, все равно нужны способы, методы, навыки. Тут ведь какое противоречие: учитель без ремесла – не учитель. Но учитель, у которого одно лишь ремесло и ничего больше, ничего, что сверх ремесла, ничего духовного, – учитель ли он?»
Почему отец не написал учебник по педагогике, хотя много раз говорил, что хочет его написать, особенно когда в руки ему попадал какой-то учебник и ему становилось физически плохо от того, что в нем написано?
Думаю, сейчас он его смог бы уже написать. Ему были понятны главные принципы профессии. Учить всех детей без отбора, учить, не ущемляя их достоинства.
«Многие из нас, да что там, все, желают своим детям хорошо устроиться в жизни. Это можно понять. Но поймем тогда и то, что педагогика не является наукой о хорошем устройстве в жизни. Про устройство в жизни педагогика ничего не знает. Для этого надо искать какую-то другую науку».
Отец смог создать педагогику, которая знает, как учить без отбора и без унижения, и мы ее собрали из его статей в «Первом сентября» за последние четыре года его жизни, подготовив книгу «Воспитание школы». Его педагогика основывалась на изучении конкретных случаев. Педагоги-новаторы – это те уникальные учителя, которые могли учить всех без отбора.
Как учить не принуждая? Так, чтобы ребенку было интересно. Но ведь не может же быть всем интересно. И вообще сначала надо что-то узнать, а уж потом станет интересно. Этот заколдованный круг разрывали педагоги-новаторы. А Соловейчику была важна сама технология разрыва.
Сегодня как учебник по педагогике читается и его «Последняя книга». Когда мы вчитывались в нее первый раз после выхода, не увидели в ней 5/6 ее содержания. Она была сделана на опережение.
Ребенка надо не воспитывать, а любить. И любить не месяц, не год, не два, а до конца. И тогда случается чудо. История с гадким утенком классическая, она происходит всегда, если только ребенка не убедят, что он пожизненно гадкий утенок. Потому что если убедят, то, даже став лебедем, он будет жить с ощущением, что он по-прежнему гадкий. Но нам часто не хватает сил верить в то, что свобода приведет к неоспоримому результату.

– Вот фраза, которая мне самому объясняет, почему Соловейчик сам никогда не смог бы быть учителем, – продолжает Николай Крыщук. – «Педагог не тот, кто учит. Такого народа на свете полно. Педагог тот, кто чувствует, как ученик учится. У кого в голове и светло, потому что он учитель, и темно, потому что он – ученик. Только понимая и чувствуя эту темноту, можно пробиться через нее и вывести ребенка к свету. Осветить его ум, просветить его». Для меня это совершенно невероятное состояние: идти с другим из его темноты к свету, который есть. Это уже не передача своего знания, а выращивание совместного знания. А еще Соловейчик писал: «Отвечайте детям на свои же вопросы, и тогда придет время, когда и у них появятся вопросы». И совсем уж удивительное: «Но не торопите природу».
«Но самый корень нравственности, самое-самое, как говорят дети, самое-самое-самое: когда человек видит, что он не может добиться своей цели, без того чтобы не посягнуть или излишне затруднить кого-то, он отказывается от своей цели». Нельзя посягать на человека. Откажись от цели, чтобы не делать вреда.
В то время когда все вдруг заговорили о свободе, Соловейчик писал о внутренней свободе. Свобода возможностей и выбора – это вообще не свобода. Жизнь – не магазин, не склад возможностей, человек – не покупатель. Человек не выбирает, а творит, и сотворение собственной жизни дает ощущение свободы.
Как из человека маленького получается Человек с большой буквы? Об этом и должен был быть учебник по педагогике, который не написал Соловейчик.

Вступивший в разговор Василий Кольченко вспомнил, как Соловейчик однажды сообщил ему, что уже написал страниц 20 учебника по педагогике. Но понял, что это не то.

А Александр Лобок добавил: «Любое явление культуры сопротивляется идее учебника. И то, что писал Симон Львович, всегда этой идее сопротивлялось».

Записала
Людмила РЫБИНА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"