КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН

Вечность доброты.
Памяти Виктора Розова

Вчера Москва простилась с Виктором Сергеевичем Розовым...
Солдат. Фронтовик. Человек драгоценной чистоты. О таких людях сказано мудрецом: “Есть люди чудесного, райского типа, с душой до грехопадения, детски простые и непосредственные, чуждые всякой лжи и злобы”.
Вернувшись с фронта израненным, еле живым, он жил в холодной келье Зачатьевского монастыря, и оттуда он явил мировой сцене пьесы бесконечно талантливые, бесконечно добрые. Истоки розовских пьес уходят и к Островскому, и к костромскому детству, и в госпитальные ночи.
Его пьесы не льстили русскому человеку, но возвышали его. Они говорили о верности, о любви, о дружбе. О вечности доброты. Вслушайтесь в названия его пьес: “Вечно живые”, “В добрый путь!”, “В поисках радости”.
Виктор Сергеевич любил повторять: “Искусство – это прежде всего свет”. Я не театровед и многого не знаю, но скажите, люди знающие, назовите мне тех современных “успешных” драматургов, которые наследовали розовский свет, его чистосердечие и любовь к зрителю. Если “розовская школа” жива, то где она в театре, на экране?
Розов страшно переживал все, что произошло с нашей Родиной. “То, что выносит наш народ, – говорил Виктор Сергеевич, – могут вынести только святые”. Свои выступления в последние годы он заканчивал так: “Я старый человек, но все же надеюсь дожить до того времени, когда мне не будет стыдно за свою страну”.
Вот ведь как страшно: нам нечем утешить наших стариков.
Отвратительно, когда государство отказывает людям в заслуженных льготах. Но еще более непростительный грех – это отказывать им в надежде.
И все-таки Виктор Сергеевич заповедал нам не унывать и не отчаиваться. Он напоминал: “Царство Божие внутри нас… Я убежден, что в жизни так много прекрасного, что человек просто обязан быть счастлив. Мы порой слепы к истинным радостям – к любви, к дружбе, к состраданию, к возможности оказать бескорыстную помощь… Слепы и оттого несчастны…”
Мне посчастливилось повидаться с Виктором Сергеевичем всего лишь однажды – два года назад, слякотным февралем. Он уже сильно болел, меня встретила на пороге Надежда Варфоломеевна – любимая, друг, жена Виктора Сергеевича. Они прожили вместе почти семьдесят лет! А познакомились на новогоднем вечере в 1935 году. Поженились в сорок пятом. Несколько лет назад Надежда Варфоломеевна вспомнила в стихах о том далеком дне:
…Послевоенный сорок пятый
Соединил нас с ним навек.
Тогда – невидный, небогатый,
Но очень добрый человек!
Он выжил всем смертям назло,
Мне в жизни очень повезло:
Из всех подарков Дед Морозов –
Большой и самый дорогой,
Конечно, это – Виктор Розов,
Мне предназначенный судьбой...
Меня встретили очень ласково, хотя я пришел буквально с улицы. Я спросил, можно ли подарить цветы Виктору Сергеевичу. “Он, кажется, дремлет. Сейчас посмотрю…” Надежда Варфоломеевна ушла в комнату, и я услышал, как она нежно сказала: “Витюша, тебе такую красивую розу принес молодой человек…”
Простите нас, Виктор Сергеевич…

Дмитрий ШЕВАРОВ

Учитель. Мы так не называли его, хотя он действительно был Учителем. Учил студентов в Литературном институте. Учил жизни зрителей и актеров – через свои пьесы. Учил каждого быть человеком, соблюдая простые как будто, но такие нелегкие в повседневности правила: важно не кем, но каким быть; вывеска не нужна – просто человек нужен.
Правила чрезвычайно ценил, что теперь не модно, равно как и то, что было для него не просто словом: честь, совесть, истина.
И все это – не в пустых декларациях, без утомительных назиданий. Учил собой, опытом своей жизни.
Розов любил повторять: “Я – счастливый человек”. Родился в праздник; не погиб в юности от голода и болезней. Актер Театра Революции добровольцем ушел на фронт; получил такое ранение, что чудом остался жив, а со сценой пришлось проститься. Но без театра он жить не мог и стал ему служить отныне как автор.
Написав поначалу пьесу, которую назовет позже «Вечно живые», Розов предложил затем театрам то, что так было нужно времени: новых и юных людей, новую мораль, новое отношение к миру. Розовские мальчики – герои “Доброго часа”, в “Поисках радости”, “Неравного боя” и многих других – заполнили зал и сцену; росли, мужали, сменялись другими героями, но навсегда остались символом оттепели, той поры, полной тревоги и ожиданий.
У Розова был дар истинного Учителя – говорить с молодыми о них самих, о себе, обо всем в жизни без скидок на возраст и положение, без дидактики и игры, прямо, бесстрашно. Так же, впрочем, как и с другими, он не менялся, не пристраивался к аудитории, где бы ни выступал, о чем бы ни писал. Везде был самим собой, что вызывало доверие у юных скептиков и уважение у тех, кто с ним был не согласен.
Таковых всегда было немало, и вообще жизнь его гладкой и безоблачной не была. После голодной и неустроенной молодости, став знаменитым и желанным автором всей страны, он получал свою порцию запретов и подозрений, платил здоровьем за свое театральное счастье. А потом, уже в “новой жизни”, многого не приняв в ней, встречал порой отчуждение у бывших друзей.
Но у него был всегда один бог – справедливость, как он ее понимал, и главный закон – жизнелюбие, чему он хотел бы не научить, но передать это нам. До конца дней, больной, необратимо терявший силы, но сохранявший ясный и острый свой ум, он был собой. Он был рядом, и это рождало особое чувство, как у Чехова, которому легче было жить оттого, что рядом существовал Лев Толстой. Был человек неравнодушный, с вечным нравственным беспокойством, из тех, кому можно довериться, на чье мнение положиться. Русский писатель. Уходящая ныне натура…

Татьяна ШАХ-АЗИЗОВА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"