ШКОЛЬНЫЙ АВТОБУС “ПС”

Белгородская область:  школа, из которой не хотят уходить

Безмятежная солнечная осень в Белгородской области перестала казаться нам такой уж безмятежной и солнечной, едва мы подъехали к первой школе на своем пути. Вместо привычной суеты на школьном дворе пустота, тишина. Нахмуренные мужчины, словно часовые, по кругу обходят двухэтажное здание. Появление редакционного автобуса, как сигнал тревоги, собирает их у ворот.
– Автобус отгоните на противоположную сторону улицы, метров за 100, а сами пройдите к директору.
В окружении сопровождающих лиц, не враждебных, скорее напряженных, недоверчивых, входим в здание. Слава Богу! Внутри мирная нормальная жизнь, бегают дети по лестницам, спешат на урок учителя с журналами под мышкой. После тщательной проверки документов и даже звонка в редакцию (на всякий случай, документы сейчас любые напечатать можно) директор облегченно вздыхает и смущенно извиняется:
– Не думайте, что мы не любим гостей. Просто у нас такое распоряжение: усилить охрану, принять меры. Говорят, на въезде в область остановили машину, груженную взрывчаткой, еще одну обезвредили в центре Белгорода. Страшно за себя, за детей. Вот отцы и дежурят.
Страх стал неотъемлемой частью школьной жизни. На торжественной линейке в актовом зале лопнул шарик – никто не рассмеялся. Малыши испугались, едва не кинулись бежать, учительница остановила. Думали, взрыв. Показательно уже то, что за всю традиционно долгую линейку лопнул только один шарик, случайно. Самые отъявленные хулиганы почувствовали: от любимого развлечения во время директорской речи лучше сегодня воздержаться.
Маленькая сельская школа на 100 человек, где нет ни столовой, ни дорогостоящей техники, ни даже забора вокруг двора, собирает общешкольное родительское собрание. Нужно собрать деньги. И не на книги, не на технику, не на детские экскурсии – на часовых у входа. От беспомощности и невозможности отказаться хотя бы от иллюзии защищенности.
– Я все не могу успокоиться. Как подумаю про Беслан, начинаю плакать, – вздыхает директор школы, опытная, совсем не сентиментальная женщина с тридцатилетним стажем. – Представляете, ночью вдруг так ясно все увидела, даже вскрикнула: “Я знаю, что сделаю!” – “Ты о чем?” – спрашивает муж. «Я поняла, если моих учеников возьмут в заложники, я сумею их потихоньку вывести!» И начала описывать план спасительной эвакуации через какую-то потайную дверь, не обозначенную на плане.
Слушаешь и тоже начинаешь верить, что удастся план, что все останутся живы… Стоп! А почему не думаешь, что просто больше не будет никаких заложников в школе?..
На уроке литературы в пятом классе обсуждают читательские дневники.
Худенькая беленькая девочка у доски еле слышно говорит о “Кавказском пленнике” Льва Толстого, о том, как напоминает ей эта старая история современные события, о которых рассказывают по телевизору, обсуждают в семье.
– А что же общего? – спрашивает учительница.
– В книге тоже рассказывается про заложников и террористов, – отвечает девочка.
– И что ты поняла из прочитанного?
– Я поняла, что нужно договариваться, а не убивать.
– С кем договариваться? С террористами? – возмущается учительница.
– И с террористами тоже.
– Да разве можно договариваться с террористами?!
– Можно. У Толстого сказано, что они тоже люди, – убежденно отвечает девочка.
Спустя минуту очередной читатель размышляет о судьбе многострадальной тургеневской «Муму». Зачем Герасим, прежде чем утопить бедную собачку, еще и покормил перед смертью?
– Может, чтобы тяжелее была, быстрее утонула? – предлагает свою версию остроумец с первой парты. Класс взрывается хохотом. Толстощекий мальчик на последней парте тихо сообщает мне свою тайную версию: “Герасим хотел, чтобы у собаки было больше сил, чтобы она сумела выплыть”.

Школа жизни

Во многих школах я спрашивала: что педагоги считают показателем эффективности своей работы? И учителя не сговариваясь начинали с рассказов о том, как бывшие ученики приходят в гости, как подвозят на дороге, как говорят спасибо за то, что учили не только истории, математике, но и жизни.
А жизни, умению мыслить нельзя научить по плану, по графику, даже если он разработан в Москве крупными специалистами.
“Я могу составить график, расставить в нем числа, я могу распланировать, что я хочу дать, но как запланировать запрос ребенка?” – говорит обычный сельский учитель. И пусть твердят, что в государстве без планирования и контроля невозможно... А в школе все эти планы мертворожденные. Более того, они давят живые ростки.
Школа № 2 города Строитель – одна из тех, по кому модернизация проехалась тяжелым колесом. Последние 10 лет здесь бережно создавали свою концепцию профильной школы. А теперь оказались в отстающих. Почему?
Школа городская, возможности есть, вот и собирали долгие годы хороших специалистов: открывали и гуманитарные классы, и физико-математические, и естественно-научные. Не с начальной школы дрессировали, а только в сознательном возрасте, классе 8–9, проводили анкеты, тесты, прежде всего чтобы понять пожелания и запросы детей. Конечно, и родителей спрашивали, и «портфель достижений» собирали. Этот «портфель», как волшебный сундучок. Положи туда двоечную контрольную по математике, проанализируй ошибки и получи заслуженную четверку. Потому что главное в портфеле – не внешнее признание заслуг (хотя грамоту за победу в олимпиаде всякий в папочку положит), а анализ собственной деятельности, выводы, которые человек делает на основании этого анализа. Тогда и сам себя понимать начинаешь, и профиль выбираешь осознанно. Не по воле случая и министерства.
Собирать такой портфель не обязательно. Но когда на зачете ученики один за другим вместо ответа по билетам начали представлять свои работы, рассуждать о собственных ошибках и достижениях, их одноклассник, поленившийся составить свой портфель, с горечью воскликнул: “Ну и дурак же я, что ничего не собрал. В следующий раз тоже портфель сделаю”. Самоанализ и выводы на будущее налицо.
Кроме профильных и общеобразовательных классов, есть здесь и так называемый класс восьмого типа, как говорят, для детей с особенностями развития. Директор Борис Михайлович Корниенко долго добивался разрешения открыть у себя такой класс. А зачем ему эта головная боль? Ведь не положено и на самом деле тяжело. А началось все с того, что папа привел своего ребенка в школу и стал упрашивать: примите. Я слышал, у вас школа хорошая, помогите. Не хочу ребенка в интернат отправлять. Директор на свой страх и риск согласился. Потянулись еще семьи.
– Не дразнят?
– Сначала было, – честно признается завуч Галина Михайловна Симакова. – Дети народ жестокий. Только мы старались всех в общих делах соединять. Например, труд. Ребенок в математике ничего не смыслит, говорит плохо, а руки у него чудесные, работает терпеливо. А уж когда познакомились поближе, стали заботиться. Смотрю иногда, кто-нибудь из старших такого ребеночка домой провожает, в столовой опекает. Ведь дети понимают: мы все разные, но все живем на одной земле. А школа нужна для того, чтобы ребенок успел приспособиться к этой жизни, адаптироваться, как сможет.
Так что не профильная школа – адаптивная. Нужная и будущему блестящему математику, и ребенку с задержкой. Чтобы жить, реализовывать себя, добиваться успеха.
В школе работает научное общество. Цель самая возвышенная: преобразование мира вокруг нас. Именно так формулируют, ни больше ни меньше. Исследование воды и воздуха, влияние Чернобыля на здоровье горожан, история родного города. Руководят проектами, исследованиями не только учителя, но и бывшие выпускники. Это дань признательности школе, желание отдать долг. Или просто возможность хоть ненадолго вернуться в особый мир школы.
В этой школе особенные учителя. И работают над своим профессиональным ростом по-особенному. Не по предметным кафедрам, не по методическим объединениям. По творческим группам. На педсоветах обсуждают проблемы, намечают цели и спрашивают, например: кто хочет работать над темой “Личностно-ориентированное образование”? Желающие собираются, намечают, что нужно почитать, что обсудить, что попробовать сделать. О результатах рассказывают по мере готовности, через полгода, через год. Кстати, по теме “Личностно-ориентированное образование” группа пришла к такому выводу: нужно придерживаться трех основных принципов. Поддержка, возможность выбора и ситуация успеха. И касается это как детей, так и взрослых. Со стороны посмотреть – ничего нового не открыли. Наверное. Но только педагоги, которые сами к такому выводу пришли, собственным смыслом наполнили каждое слово, теперь иначе услышали книжные истины.
Учителя вечно пробуют что-то новенькое на уроке и прежде всего зовут завуча (нетипичное отношение к начальству): Галина Михайловна, посмотрите, скажите свое мнение. Заручившись поддержкой самого доброжелательного критика, педагог решается показать находку коллегам. В прошлом году провели фестиваль открытых уроков. Заявились 5 учителей. В этом году заявок уже 16. Рост показателен.
Директор – главная опора, каменная стена, защищающая педагога от внешних непогод и внутренних неурядиц. Он здесь с момента строительства, 45 лет, и за все годы ни разу не испугался, не поддался начальственному давлению. Правда, говорит, что так, как в последнее время, раньше не давили. Ловят, как карманных воришек. Приезжают вечером, неожиданно. А вот у вас по плану кружок должен быть. Работает? А кружок работает! Дети, учитель – все налицо. Развернется проверяющий и молча уедет. Словно расстроился, что не поймал.

Как помочь таланту?

38-я гимназия Белгорода известна далеко за пределами города. Профессора Московского и Питерского университетов, подмосковного физтеха, Крымской астрофизической обсерватории знакомы с учителями и учениками этого славного учебного заведения. Пишут письма, интересуются делами, приглашают на олимпиады и конференции, для совместных исследований.
Нет, здесь учатся не заумные очкарики. Кипит жизнь, по осени балы, проводится конкурс «мисс лицея», турпоходы – круглый год, бассейн, каток с искусственным льдом. Все происходящее подчинено цели вырастить настоящую интеллектуальную элиту – людей, способных совершать открытия, достигать вершин науки. И эта задача не шаблонная. Тут действительно требуется индивидуальный подход и даже индивидуальный график занятий.
Вот шестиклассник Витя, блестящий математический ум. Его привела сюда мама два года назад. В обычной школе сыну было откровенно скучно на уроках, особенно на математике. Мама попробовала подкинуть сыну несколько дополнительных задачек и поразилась той жадности, с которой ребенок на них набросился. Однако запас задачек у мамы был невелик, а любопытство сына – беспредельно. Оказавшись в 38-й школе, мальчик наконец почувствовал себя счастливым. У него индивидуальный график занятий, разработанный мамой, врачом, учителем математики (главным человеком на сегодня в жизни Виктора), утвержденный директором. На уроки в 6 класс Витя ходит, когда есть время. Целые дни просиживает в кабинете математики, особенно если там идут спецкурсы для 11 класса. Это ему особенно интересно. И с одиннадцатиклассниками он занимается на равных, без скидок на возраст. Решает олимпиадные задачки, варианты вступительных университетских экзаменов. Ровно в 11 и в 2 – перерыв. Нужно питаться регулярно. С трех до пяти – бассейн. Учитель строго следит, чтобы мальчик не пропускал спортивные занятия. После пяти можно снова прийти в любимый кабинет. Однажды учительница предложила: давай дорешаем завтра – устала приходить домой после восьми. Мальчик так расстроился, почти заплакал. Сердце педагога не выдержало.
– Что Витя читает? – спрашиваю я, видя, как нехотя он плетется на урок литературы.
– Могу сказать, какие математические книги он читает, а про остальное не знаю.
Школа стала федеральной экспериментальной площадкой. Ее тема – “Выявление барьеров учебной деятельности и поиск путей их преодоления”. Действительно ищут – выявляют недостатки памяти, логического мышления, неумение концентрировать внимание, проблемы общения, всевозможные страхи. С выявленными проблемами работают по специальным программам. Начинают тестировать и простраивать индивидуальные образовательные траектории с первых классов. Предоставляют разные пространства деятельности: тут и ручной труд, ремесленные мастерские, и художественное творчество, и спорт...
Многие не выдерживают темпа, уровня, интенсивности занятий. Уходят. Две девочки идут мимо 38-й школы. Спрашиваю, не здесь ли учатся. Отвечают: раньше учились, теперь ушли в соседнюю. Почему? Тяжело. Что ж, в школу олимпийского резерва всех не запишешь.

Заработай на Интернете

В городском компьютерном клубе Шебекино на стене висит прямоугольная табличка “Коммунизма нет”. Руководитель клуба Александр Всеволодович Климачков поясняет: «Когда-то в школе на первом этаже висел лозунг “Без знаний коммунизма нет. (В.И.Ленин)” Табличка сломалась. Теперь “Без знаний” у физкультурников висит, а нам вторая половина досталась. И вообще не в наших правилах ждать, пока всеобщее счастье наступит. Мы свое сами строим».
Клуб начинался со школьного класса информатики. Теперь он занимает отдельное крыло здания, обслуживает целый город, а выпускники, друзья и коллеги у него по всей России и даже в других странах.
Главная страсть клуба – сами компьютеры. Не игрушки всякие, а настоящее программирование, сверхсложные задачи. А особо ценится умение не ждать милостей ни от кого. На Интернет не надо денег просить – кипятится Александр Всеволодович. На Интернете надо зарабатывать и тратить деньги на тот же Интернет, на обучение пацанов, которые из уличной шпаны превращаются на глазах в Биллов Гейтсов.
– У вас тарелка? – наивно интересуюсь я и получаю очередную порцию возмущения. Какие тарелки? Кому они нужны? У нас по области везде цифровые телефонные станции. Надо подключаться через телефонную линию, при этом и телефон будет не занят, и денег много не потребуется.
Где деньги взять? Ну, членские взносы, конечно, плата за обучение на курсах. Есть и более оригинальные способы. Например, размещение объявлений в Интернете, создание личных сайтов заказчика, поиск информации. Сегодня к клубу обращаются не только частные лица, но и солидные заказчики с солидными деньгами. Мы им технологию производства из сети – они нам достойную оплату. Можно и по мелочи для начала. Письма граждан, фотографии отправлять, рефераты ленивым школьникам продавать. И нечего тут стесняться. Издательство решебники к задачникам продает, а мы не просто из Сети текст берем, мы его редактируем, до ума доводим. Качественно работаем.
Климачков у себя и педагог, и экономист, и премьер-министр, и генеральный конструктор. Вот сконструировал телевизионные столы. В горизонтальные рамы вставил телевизоры с обыкновенными кинескопами. Объединил в сеть. На них изображение и с видеомагнитофона, и с компьютера подать можно. Если надо что-то показать, преподаватель не большой экран использует, а телевизоры включает. Большой экран одним видно, другим нет, на экран смотреть и в тетради записывать не очень удобно. А тут никто не должен щуриться, из-за соседа выпрыгивать. Клади тетрадь спокойно, все перед глазами: и демонстрационный материал, и своя запись. Смотрю в свой телевизор, пишу в тетради, других словно не замечаю. Так легче сосредоточиться.

Копилка опыта

Она своя у каждого учителя. Неисчерпаемая, бесценная. Только иногда поделиться не с кем.
Как бывает обычно? Учитель тему объяснил, одного несчастного к доске вызвал, тот у доски мается, остальные за партами тоскуют. Кто-то уже давно все понял, мыслями улетел дальше Африки, а кто-то еще на первом действии потерял нить рассуждений. Ему теперь и слушать не хочется. В классе у математика, директора гимназии № 10, Евгении Ивановны Кирилловой, 21 доска. По числу учеников. Объяснила Евгения Ивановна теорему, раздала карточки и говорит: к доске. Все встают и идут к доске, каждый к своей. Ученики у доски решают задачки, а учитель сразу все видит и в момент затруднения может подойти и подсказать. Иногда ведь одного слова достаточно. Опять же пример соседа перед глазами. Не спишешь, числа другие, но логику решения посмотреть сумеешь. А кто на доске все быстро решил, садится и находит на парте карточку повышенной трудности. Попробуй реши, если время осталось.
Евгения Ивановна, заслуженный учитель, почетный гражданин Белгорода, кандидат педагогических наук, директорствует тридцать лет в одной и той же школе, и коллеги с ней не расстаются все тридцать лет. За эти годы малейшие нюансы административной науки изучила.
– У меня в начале года никакой суеты, никакой запарки. Я все заранее приготовила. Завуча еще в июне освободила от всех дел, она расписание заранее сделала. Ремонт вместе с ребятами летом завершили, сама в отпуске график дежурств по всем коридорам-лестницам составила.
Кириллова словно не чувствует тяжести директорской ноши. И в отпуске поработать ничего не стоит, и на три совещания в день съездить. А ноша неподъемная. Школа считается крупной не только по областным – даже по столичным меркам. В нормальной школе около 35 классов бывает, а в 10-й – 74! Как руководить такой махиной? Наверное, строго?
– Я стараюсь никого никогда не наказывать. По-моему, наказание только страх и ложь порождают. За 30 лет всех наказанных помню – никто из них добром не кончил. Ребенок не всегда впишется в наши рамки, но не стоит его за это унижать, лишать чего-то любимого, даже если это дурацкая игровая приставка. Все равно нехорошо. Лучше объясни, поговори по душам.
Я и двоек не ставлю. Весной 11 класс выпускала – 15 медалистов, ни одной двойки. А зачем? Пусть ребенок слабенький, серенький, я его вытяну, до таких высот вытяну, до олимпийских. Не страхом – поддержкой, надеждой. У меня есть полупоощрительный балл. Учится мальчишка между тройкой и четверкой, а я ему четверку ставлю. Он себя другим человеком считает, успешным, умным, он еще дальше стремится. А поставь я ему «три» – что бы я имела?
Вызову такого к доске, он, конечно, ничего не знает. А я двойки все равно не ставлю. На перемене объясню еще раз. Понял? Понял! Смотри, я тебя теперь каждый день спрашивать буду.
Взрослых тоже не наказываю. Последние дни носила в сумке приказ, хотела трем учительницам выговор объявить за опоздания на урок. Носила-носила, а потом порвала. Девочки, в общем, хорошие. Мне на своих учителей обижаться не приходится. Они – люди творческие. Мы вместе, заодно.

Школа в поиске

Печальный монолог психолога Марии Резниченко:
– Школа ищет свое лицо…
Общество требует от нее давать детям знания: нормативные, строго определенные. Иностранные языки, компьютер, математика. А для ребенка, как показывают опросы, важно совсем другое. Чтобы был здоров, счастлив, богат. Но простые житейские ценности вступают в конфликт с ценностями учебы. И это отчуждение двух типов ценностей нарастает к старшей школе. Тем более что пример учителя – образованного человека – подростка не воодушевляет. Сегодня учитель часто воспринимается не как идеал, а скорее как неудачник. Как же он может быть примером?
Социум не облегчает задачу школы. Он поддерживает среднего, неприметного, такого, как все. А настоящее образование неизбежно ведет к развитию ярких личностных черт. Но будешь образованным – будешь отличаться, станешь заметным. А это опасно. И подросток на подсознательном уровне начинает избегать образования.
Учителя с романтическими идеалами образования не могут освоить терминологию навязанных сверху реформ, не могут механически повторять предписанные слова. Но как вернуть педагогу личностную, осмысленную, рефлексивную позицию? Когда я – это прежде всего я и только потом – математик. И тогда окажется, что я преподаю не математику вообще, а с помощью математики общаюсь с конкретным ребенком и имею право задать вопрос: а зачем ему вообще нужна моя математика?
В перегруженной, переполненной людьми, заформализованной школе нет никаких объективных условий для создания психологически комфортной обстановки. Психологическое сопровождение ребенка в школе, где на тысячу детей один психолог в штате, – абсурд. И все, что удается сделать, – построить взаимоотношения на личностном человеческом уровне. Это самая тяжелая ноша и самая большая заслуга учителя.
С чего вдруг педагоги взваливают на себя гигантскую дополнительную работу? Без денег, без перспективы карьерного роста? Потому что чувствуют себя не исполнителями, а творцами. Я для тебя, и ты для меня. Здесь и сейчас. Поэтому и готовы читать сложные книги, испытывать новые методики, записывать уроки на видеокамеру, а потом профессионально разбирать с коллегами каждый жест, каждое слово. Жадно обмениваться информацией, писать статьи по ночам…
Самое главное и единственно важное – изменить сознание учителя, помочь ему стать свободнее, и тогда он найдет свой способ быть учителем. Это кропотливая, медленная работа. Но без нее ни одна реформа не даст никаких результатов.
Однако свободный учитель неизбежно становится тормозом любой «глобальной» реформы сверху. То, что подходит одному педагогу, неприемлемо для другого. Радостно слышать, когда учительница, вернувшись с курсов повышения квалификации, говорит: «Я отказалась применять у себя на уроке эту методику, она мне не подходит». Хорошо, что она понимает себя, свои приоритеты. Хорошо, что школа дает ей возможность отказываться от чуждых приемов.

На наше место никого нет

«Почему я не ухожу из школы? – вздыхают учителя после привычных жалоб на низкую зарплату, мелочные придирки, отсутствие помощи, сумасшедшую нагрузку. – Некуда идти. Мы ничего другого не умеем. Детей любим, в своей работе радость находим».
Эти ответы привычны и понятны. Молодая, радостная учительница литературы в Шебекино продолжает улыбаться даже после того, как на нее накричала уборщица (при всех, в учительской) за то, что ученики по школе носятся.
– Мне дан дар, он есть у немногих – отдать что-то детям. Для них через меня, через книги новое в жизни открывается, чего они раньше не знали. Помню, еще учась в университете (я в Москве училась), в школе подрабатывала. Бегу вечером из школы усталая, растрепанная, а вокруг девочки в коммерческих палатках сидят. Тогда это были большие люди, ухоженные, выспавшиеся. И вот подруга мне говорит: «Понимаешь, ты могла бы быть на их месте, а вот они на твоем – нет».
Учителей в школах области, в общем, хватает. И молодые приходят. В пединституте сталкиваюсь под дверью аудитории с кучкой молодых людей – веселых, открытых. Явно прогульщики. Спрашиваю: куда собираетесь после института? «В школу», – отвечают. «Что, от армии спасаться?» – «Да нет, мы хотим в школу прийти…» – «А что нового с собой в школу принесете?» – «Да ничего. Нас и раньше хорошо учили!»
Профессор, выслушав мой радостный рассказ про молодое веселое поколение, качает головой. Мальчики, конечно, обаятельные, и детям с ними, конечно, хорошо будет общаться, да только учителями они быть не смогут. Сами ничего не знают. А школе нужны не только энтузиасты, но и специалисты. Беспомощный в предмете, малообразованный учитель – жалкое зрелище. Впрочем, как и ученый зануда. Как совместить личное обаяние и высокий профессионализм? Пока институт отвечает только за предметную подготовку. А вот личное обаяние, умение общаться, своя философия преподавания – это надо набирать на стороне. Только бы знать, что тебе это понадобится.


Последнее прибежище

Знаете ли вы, что такое «проходной класс»? Нет, вы не знаете, и я не знала. Проходной класс – это класс химии, через который надо пройти, чтобы попасть в кабинет истории, а затем в кабинет завуча. Рядом через перегородку – кабинет иностранного языка. Весь урок кто-то ходит по классу. А в классе 37 человек! Один опоздал, другому выйти надо. Происходит это в вечерней школе города Белгорода, в которую мы попали совершенно случайно.
Заблудились и остановили случайную прохожую – спросить дорогу. Прохожая оказалась учительницей истории, Раисой Петровной Соколенко. Из той самой вечерней школы. Она с ходу посреди улицы начала рассказывать запутанную историю, как ездила вчера разыскивать свою ученицу за тридевять земель, сломала каблук, ловила такси, но все же нашла девочку. Лена в школе числится, но еще ни разу не появилась в этом году. У нее на руках пять сестер и мама многодетная, но обессилевшая. А Лена старшая и пока самая ответственная. Она и за детьми смотрит, и деньги зарабатывает, и школу очень хочет закончить. Аттестат получит, совсем другие перспективы откроются.
– «Как же ты в школу ходить будешь, – говорю ей. – У тебя дорога полтора часа в один конец… Ладно, ты хотя бы два раза в неделю приезжай, я тебе помогу!» Как у нее глаза засияли, как обрадовалась девочка.
Зайдите к нам в школу. Там учителя замечательные.
Замечательные слишком жалкое слово. В переделанном из детского садика помещении, с проходными классами, без актового зала, без столовой, почти без учебников и книг эти удивительные люди как-то умудряются учить тех, кого выгнали отовсюду.
– Я ученикам часто повторяю: это ваше последнее прибежище, последний шанс, дорожите им, не упустите.
Завуч Ольга Георгиевна Пестерева, конечно, говорит это детям, но главным образом сама старается удержать, не упустить. И страдает оттого, что неизбалованные, обиженные жизнью дети приходят в этот неуют, нищету, холод, согретый только бесконечным состраданием самих педагогов. Приходят и стараются быть лучше, а не хуже, чем они есть.
– Я отношусь к ученикам, как к взрослым людям, у них чувство ответственности от этого просыпается. Но я все время помню, что передо мной покалеченные дети, больные. Не в медицинском смысле, но больные. А на больного не рассердишься, не обидишься. Я стараюсь понять.
Знания – это, конечно, важно. Но если сейчас человек не может заниматься иностранным, пусть хотя бы приобретет навыки самообразования. И когда-нибудь потом, если понадобится, выучит нужный язык. Лишь бы на ногах стоял.
Здесь все устроено так, чтобы у подростка просто не было предлога в школу не ходить. Ведь часто школа – единственное, что удерживает его на плаву.
«С утра не пью (наркотики не принимаю) – мне в школу идти». Расписание в две смены. Не важно, куда тебя записали, ходи в ту смену, когда удобно. Если утром проспал – приди вечером. Работа вечерняя – зайди с утра. С собой ничего приносить не надо. Разве что тетрадь с ручкой, и то всегда дадут, если забыл.
– Мы не задаем домашних заданий. Зачем себя в неловкое положение ставить? У большинства дома нет ни книжек, ни учебников, ни времени, ни условий. Все, что делается, здесь и сейчас, на уроке, с того уровня, с которым ученик пришел. Если дело движется, можно дать индивидуальное домашнее задание на карточке, можно предложить за выходные реферат приготовить, в библиотеку не полениться сходить. Мы стараемся так предмет преподавать, чтобы он был с жизнью ученика связан. Биология – про собственное тело, про элементарные правила здоровой жизни. Химия – про выведение пятен, про разные материалы, про бензин, физика – про технику. Мы хотим ребят к жизни приспособить, чтобы на ногах стояли, чтобы не пропали. У нас и кружки есть. Например, я вела в прошлом году кружок о поведении в конфликтных ситуациях. Как со взрослыми разговаривать, с родителями, с начальством. Они же ничего не умеют, только ругаться.
И на литературе мы тоже про жизнь разговариваем. Вот читали “Войну и мир”, то есть что-то я вслух читала, что-то они на уроке по моим закладочкам (кому понравилось, дома потом целиком дочитывал), про любовь Андрея и Наташи. И мы тогда несколько жизненных истин на уроке вывели. Что любимого надо выстрадать, что другого человека понять нужно, тогда и простить сможешь. Андрей не понял Наташу, не сумел отцу возразить, потом уже простил, да поздно было. Тоже жизненная истина – может быть слишком поздно.
Уходя из кабинета литературы, вижу на столе сочный зеленый кленовый лист. Зачем он здесь? А это я одиннадцатому классу на урок принесла. Вот осень уже, а лист такой зеленый. Жизнь продолжается.

Людмила ПЕЧАТНИКОВА
Фото Данила РОМАНОВА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"