ЦВЕТ ВРЕМЕНИ 
 

Тибетский терьер

Мы уже полчаса пили чай вместе с хозяином маленькой ювелирной лавочки на окраине Леха, где я собирался купить перстень в подарок другу. Разговор шел о разном – об Индии, России, о друзьях и погоде. И хотя кольцо я давно уже выбрал и речь шла только о цене, время от времени хозяин доставал очередной пакет, наполненный драгоценностями, и щедро высыпал их передо мной на стол – как в хорошем доме все подкладывают в тарелку гостю добавки, даже если он давно сыт. Впрочем, драгоценности – упоительное блюдо, и мои глаза продолжали жадно рассматривать новые камни: рубины, аметисты, опалы, а руки не уставали перебирать приятные гладкие и тяжелые серебряные кольца. Увы! Чем дольше я занимался этим, тем чаще замечал, что формы и фасон колец повторяются. Нет, конечно, все они были ручной работы и по-своему уникальны, но в каждом чувствовалась какая-то беспородность. То есть это были вещи, сделанные одной привычной рукой по всем правилам ювелирного искусства, но без особой фантазии. Тут, в Ладаке, на севере Индии, они были как близнецы-братья. В десятках, а может быть, даже сотнях экземпляров. И мне приходилось все время напоминать себе, что кольцо, которое я выбрал, в Москве наверняка станет уникальным. Вряд ли ему доведется встретить своего брата-близнеца. А если и доведется – безусловно, это будет занятная встреча!

Наконец похвалив и камни, и серебро, и чай, и то удовольствие, которое мы доставили друг другу за эти полчаса, мы ударили по рукам. Колечко, которое я выбрал, перекочевало ко мне в карман. Мы еще посидели немного, поговорив о жизни и ее прекрасном течении, и я уже собрался уходить, когда в лавку ввалилась парочка французов. Средних лет, может быть, сорока–пятидесяти (зависит от правильности питания). Это были довольно типичные французы среднефранцузской породы. Из средней Франции, как выяснилось спустя минуту, откуда-то из-под Леможа. И комплекция у них была тоже среднефранцузская, то есть весьма увесистая. Особенно у мадам. В белых майках, которые, вероятно, должны были делать их стройнее, они выглядели не то парочкой этаких слоников-альбиносов, не то донельзя раскормленных белых кроликов. В любом случае на людей они не походили. В Европе есть много мест, где распространена подобная порода, но среди французов видеть ее почему-то особенно досадно. Все-таки прекрасная страна Франция (это я уже говорил им, чтобы поддержать завязавшийся разговор, поскольку уходить сразу, торопливо простившись с хозяином, мне не хотелось, да и чай еще оставался недопитым). Да! Я там был дважды, я знаю ваши места... Там, правда, подобные существа выглядят чуть иначе. Домовито и сосредоточенно. Предпочитают одеваться практично. Но когда они покидают границы родины, то одевают все белое. Одинаково белое. Вешают на спину рюкзачки одной фирмы. На шею – цифровые аппараты одной системы. И едут по одним и тем же маршрутам. Тунис, Испания, Мальорка, может быть, Хорватия или Болгария (туда – дешевле). Только вот загвоздка – среди этих маршрутов наверняка не значится ни город Лех, ни область Ладак, ни вообще какое бы то ни было место в Индии. Что бы им, таким белым, здесь делать? Тут они выглядели такой же экзотикой, какой станет это вообще-то типовое индийское кольцо в Москве. И даже что-то трогательное почудилось мне в их слегка озабоченных и растерянных лицах. Словно здесь, среди тибетцев, расслабленных европейских наркоманов-эзотериков, доморощенных буддистов и йогов (тоже, кстати, выглядевших зачастую вполне одинаково), они выполняли какую-то важную миссию. Боже мой! Ну не ради шопинга же они приехали в такую даль? Я с возмущением отринул эту пошлую мысль. Нет! Для шопинга им вполне хватило бы Дели. Или блошиного рынка в Париже.
Тут явно была какая-то тайна, и пока радушный хозяин наливал еще две чашки чая, а мадам со скучающим видом рассматривала серебряные браслеты, я попытался выяснить, каким ветром их занесло в такую даль. Правда, английский, на котором они говорили, оставлял очень мало места для взаимопонимания. Но, в конце концов, это был среднеевропейский английский, очень даже неплохой для провинциальных французов. Достаточный, чтобы понять: они здесь всего два дня и что-то ищут... Что?
– Собаку! – воскликнула, оторвавшись от созерцания ювелирных сокровищ, белая мадам. – Мы ищем собаку, вы понимаете, да?
Она обращалась больше не ко мне, а к хозяину лавочки, но мне пришлось повторить ее слова на более внятном английском, чтобы тот понял, о чем идет речь.
— Собаку? – озадаченно переспросил хозяин. – Зачем вам собака? Вы специально приехали сюда за собакой?
— Да! – с жаром подхватил белый месье, почему-то лихорадочно роясь при этом в карманах, так что казалось, что сейчас он достанет оттуда если не саму собаку, то по крайней мере ее маленькое чучелко, чтобы объяснить, в чем дело. – Это такая особенная собака, она бывает только на Тибете! Она должна быть сорок два сантиметра, вот столько (он показал высоту от пола) в холке, да? И с длинной шерстью и с вот такой мордой (он снова зашарил по карманам, но морды там тоже не нашлось).
— Тибетский терьер? – догадался я, и французы посмотрели на меня как на родного. Я же не мог удержаться от смеха. С тибетским терьером у меня была связана своя давняя история, которую я часто любил рассказывать, когда был жив мой пес Тепочка, найденный некогда на одной из московских помоек. Выглядел он не слишком импозантно, вполне под стать дворняге, зато был ласковым, умным и преданным (если одни качества не валяются на помойке, то другие там чаще всего и можно найти – природа не терпит пустот). Передвигался он, правда, иногда как-то неуклюже, немного боком, за что и получил свое прозвище. Бывают ведь недотепы, как среди собак, так и среди людей, правильно? Так вот, это был абсолютный Тепа. С рыже-грязной шерстью, мокрым носом, легкой косолапостью и лопоухостью. Короче, не любить его было просто невозможно. И часто, выходя с ним утром на прогулку (а делал я это, как правило, не один – наш дом тогда был едва ли не самым “заселенным” собаками во всей Москве), я часто слышал восклицания: “Ах, что за симпатичная собачка! Какая это порода?” А однажды какая-то женщина поставила вопрос ребром: “О! Это у вас тибетский терьер, да?” Ни секунды не колеблясь, я ответил утвердительно. И с тех пор на все вопросы гордо заявлял: “Разве не видите? Это тибетский терьер!” Я так проникся этой уверенностью, что даже попытался найти изображение тибетского терьера. Когда это удалось, все сомнения рассеялись. Это была та же порода. Тоже четыре лапы, шерсть, какая-то неопределенная морда, невыраженные уши и хвост калачиком. Это не могло быть простым совпадением. И я торжественно сообщил Тепочке, что отныне он тибетский терьер. Тепочке было все равно. Он был уже стареньким и хотел только есть и делать щенков с соседскими дворняжками. Что ему успешно удавалось до последних дней долгой и яркой жизни...
– У меня был тибетский терьер, – сказал я французам. – Я знаю эту породу. Вы наверняка найдете здесь десяток-другой, не сомневайтесь! С ними встречаешься каждый день. А ночью...
Ночью бродячие собаки (а других в городе Лехе нет) ведут себя совсем не так, как их московские сородичи. Мы скорее привыкли к подобному поведению кошек, особенно в теплые весенние дни. Тут же все перепутано. Кошек на Тибете почти нет (ну, может быть, несколько десятков на весь Лех). Кошка вообще в Индии воспринимается как экзотика, и экзотика не слишком добрая. Нечто демоническое. Я не раз видел в монастырях изображения злых духов, у которых были кошачьи тела. Так что даже однажды, когда к нам в отель зашла чья-то кошка и стала мяукать и ласкаться, мне показалось, что здесь что-то не так. Слишком басовито она мяукала. Почти рычала. И как-то не так держала хвост. Короче, я на всякий случай выгнал ее из комнаты. Полотенцем. И постарался покрепче закрыть дверь. С собаками же в Лехе, как и во всей Индии, ни у кого не возникает никаких вопросов. Собак здесь много. Очень много. В любом городе, а особенно в Лехе, они образуют огромные стаи, и у каждой стаи есть свое место. На углу, на перекрестке, посреди какой-нибудь торговой улицы. Здесь они живут, находя себе место среди коров и нищих и стараясь никому не мешать. Вообще собаки тут относятся к людям с чрезвычайной терпимостью. Я ни разу не слышал, чтобы хоть одна из них не то что напала – хотя бы гавкнула на человека. Однажды, стоя в очереди за сигаретами, я случайно наступил на лапу собаке, которая блаженно спала под табуреткой продавца. Собака тоскливо заскулила, но только и всего. Стоило мне убрать ногу, как она вновь погрузилась в глубокий сон. Да! Днем индийские собаки спят или лежа созерцают уличную жизнь сквозь полуопущенные веки. С ними можно делать что угодно – гладить, чесать в загривке, переворачивать на спину, – они будут только благодарно вилять хвостом и лизать тебе руки. Но ночью совсем другая история.
Ночью с непривычки уснуть в городе Лехе не так-то просто. Начинается то, что я называл дог-шоу. Великая вечеринка. Стаи, спавшие весь день на улицах и перекрестках, приходят в движение и начинают шнырять по всему городу. Изредка они сталкиваются, и тогда поднимается такой шум, словно на город напали волки. Звуки ожесточенной грызни и истерический собачий лай раздаются всю ночь то справа, то слева. Иногда прямо под окнами с треском и диким рычанием проносятся несколько отколовшихся бойцов, вдали снова раздается дикий визг и затихающее где-то на соседней улице гавканье. А наутро все они, мелкие и крупные, волосатые и лысые, длинно- и короткохвостые, вместе блаженно лежат где-нибудь в тени и набираются сил для ночных сражений. Через них привычно перешагивают пешеходы, их обходят черные коровы. Собаки же и ухом не ведут. Такая здесь жизнь, такие нравы...
– Так у вас был тибетский терьер? – взволнованно спросила меня мадам. – Опишите, пожалуйста, каким он был! Мы видели одного в Германии и одного на севере Франции, но они были такими разными... У него была длинная шерсть?
– Да, скорее длинная.
– И хвост крючком?
– Да, несомненно.
– А вы видели тут таких собак? – взволнованно спросил месье владельца магазина.
Тот растерянно развел руками.
– Да вот они, всюду, вокруг! Выбирайте любого! – не выдержал я. – Тибетский терьер? Все они терьеры. И все тибетские. По крайней мере вы будете точно знать, что у вас тибетский терьер...
– Но порода, порода... Нам ведь нужна собака породистая, с родословной... Где ее можно найти, как вы думаете? – не унималась француженка.
– Скорее всего нигде. Нигде или везде. Все зависит от того, что вы ищете. Породу или собаку. Ну, счастливо вам, orevuar! Спасибо за чай!
Я вышел из лавочки на улицу и оглянулся. Прямо у входа, в пыли, лежали не меньше двух десятков тибетских терьеров и задумчиво наблюдали за мной сквозь чуть приподнятые веки. У некоторых из них имелся хвост калачиком. У многих была длинная шерсть. И уж наверняка некоторые из них имели ровно сорок два сантиметра в холке. Здесь они не были чем-то выдающимся. Равно как серебряные кольца, вышедшие из-под руки одного мастера. Равно как люди, входившие и выходившие из ювелирной лавочки. Французы, и я, и хозяин магазинчика. Вся наша уникальность зависела лишь от чьей-то привязанности и любви.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"