КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ 

Короб с двойным дном

Хроника грузинского рода и страны в новом романе Отара Чиладзе

Поэт и прозаик Отар Чиладзе – знаковая фигура и для грузинских, и для русских читателей. Его романы “Шел по дороге человек”, “И каждый, кто встретится со мной”, “Железный театр” стали событием в едином культурном поле советских семидесятых и восьмидесятых годов. “Магический реализм”, “Роман-миф, символически опрокинутый в текущую реальность” – такие характеристики давала критика мощным, страстным романам мастера, которых напряженно и заинтересованно ждали и грузинские, и русские читатели. По своей глубине и силе творческого взаимодействия русско-грузинские культурные связи ХХ века имеют мало равных в истории: их исчезновение было бы тяжелой утратой для культуры обоих народов.
Сегодня мы имеем возможность прочесть новый роман Отара Чиладзе “Годори”. Он опубликован в журнале “Дружба народов” (№ 3–4) в переводе прозаика Александра Эбаноидзе. “Этот роман меня просто поразил, – сказал Эбаноидзе в беседе с нашим корреспондентом. – Трагедию современной Грузии никто еще не отразил с такой болью и такой силой, как трагик по мирочувствию Отар Чиладзе. И я сказал себе: если написан роман такой мощи, то не все еще распалось, не все потеряно”.
“Годори” – произведение непростое и нелегкое, начисто лишенное развлекательности, но с самого начала призывающее читателя к эстетическому труду сотворчества.
Что, собственно, такое “годори”? По-грузински это заплечная корзинка грубого плетения, плетеный короб. Почему роман так назван, какой смысл вложил писатель в этот неожиданный символ? Об этом думаешь, следя за драматическими событиями, густо, темпераментно выписанными Отаром Чиладзе, думаешь, так и не находя окончательного ответа.
В новом романе Чиладзе соединились, сплавились и легендарная память средневековой истории Грузии, и недавняя история ХХ века, и самая насущная современность – обретение национальной независимости, противоречия демократического строительства, война в Абхазии.
Прозаик разворачивает перед читателем историю семьи, хронику рода – и одновременно историю страны на переломе эпох. Чиладзе не случайно сосредоточивает внимание на трагедии семьи и строит роман как семейную историю: когда подорвано семейное целомудрие, когда рушатся основы семьи, это значит, что рушатся и основы мира, в котором она живет. В центре повествования несколько поколений семьи Кашели: прадед был наполовину разбойником, наполовину революционером, дед – кровавым палачом-чекистом, отец считает себя нынешним хозяином жизни, а двадцатилетний правнук – борцом за свободу. Этот правнук женится на юной Лизико, дочери старого поэта Элизбара, – и начинается очередной акт семейной драмы. Жестокость, самодовольство, слепота старшего поколения, инфантильность, наивный аморализм молодежи, отсутствие у нее истинного мужества и нравственных устоев – на этом строится и внутренняя, и внешняя интрига повествования, приводящая к трагедии и старого поэта Элизбара, и юных Антона и Лизико. “Но исправить ошибку невозможно, разве что не повторять, – мучительно размышляет старый Элизбар, проходящий в романе мучительный путь нравственного очищения. – Трудно. Человек – животное ошибающееся. Однако пока не ошибется, не знает, что это такое. Выяснение – следующий этап, он или наступает или нет. Любая ошибка обусловлена не только тем, кто ее совершил, но суммой обстоятельств: географией, историей, физикой, химией, временем, погодой, настроением, здоровьем, расположением планет, знаком Зодиака, биополем окружающих, жадностью, наглостью и глупостью родни... Таким образом, человек никогда не ошибается один, но, увы, всегда один отвечает за общую ошибку”.
Насыщенное действие романа складывается из внутренних монологов героев, которые пытаются осмыслить и свой семейный раздор, и позор, и кровавый раздор, которым охвачена их родина. Взгляд писателя строг и горек, Чилазде очень суров в национальной самокритике, но не лишает читателя надежды. При одном непременном условии – обретении ответственности.
Проблема ответственности – именно так можно определить основное внутреннее напряжение романа.
В годори, плетеную корзинку, когда-то давным-давно посадила маленького сына, чтобы не мешал, равнодушная мать самого старшего из зловещего рода Кашели: из корзинки выползло озлобленное существо, презревшее и человечность, и родину, и семью. Может быть, символ заглавия прочитывается так: нашей безответственностью даже самые невинные вещи способны наполниться злой силой?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"