АВГУСТОВСКИЙ ПЕДСОВЕТ 
 

В словаре учительского языка есть такие словосочетания, которые еще с советских времен навевают неотвратимую тоску. Ну что такое, к примеру, «августовский педсовет»? Вместо того чтобы дать учителям насладиться последними летними деньками перед новым учебным марш-броском, их зачем-то призывают к какой-то непонятной говорильне, от которой все равно нет никакого проку…
Хотя опыт показывает, что если школа – настоящая, то и августовский педсовет в ней – настоящий. И ни у кого в такой школе не возникает недоуменного вопроса «зачем?».

Мозговой штурм в ритмах джаза...

Совещаться в августе можно и так

.После отпуска мы возвращаемся в школу такими разными. У каждого свой летний опыт за плечами, размышления о прошлом, планы на будущее. Это здорово! Школе нужны разные люди, иначе она превратится в казарму. Но настоящая школа – все же определенная общность. Не как в строю, где все по линеечке и в ногу, а как в джаз-банде, где у каждого своя мелодия, пространство импровизации, но музыканты слышат соседей, подстраиваются друг под друга, держат ритм, чтобы звучала музыка.
Этот далекий от педагогики образ мы однажды сложили на нашем августовском педсовете, который определяет интонацию жизни на много месяцев вперед.
Несколько дней (не часов) перед магическим днем первое сентября все учителя и даже старшеклассники-энтузиасты советуются (педсовет – значит, советуемся на тему педагогики, а не выслушиваем указания свыше), решают, как нам всем жить дальше. Причем мы больше не практические вопросы обсуждаем, а глобальные, теоретические. Как же это порой раздражает! Дел – непочатый край. И кабинет в порядок привести, и с детьми встретиться, первый день продумать, и с коллегами о совместных планах договориться. А тут изволь все бросить и часами болтать о том, что такое школа, из чего она строится и чего ей не хватает. Или что такое эти ужасные дети, зачем они школе, а школа им? В конце концов, что собой представляем мы сами, что делаем на самом деле, отбросив благие намерения, вечные угрозы отчетности и начальства, кем хотим быть для учеников?
Организаторы педсовета (целая группа, причем не столько по должности, сколько по желанию и таланту) мужественно сражаются с непослушным “народом”, втягивая, затаскивая, почти заталкивая в разговоры, главное – в размышления. Всегда есть какое-нибудь провокационное начало. Поневоле начинаешь высказывать наболевшее если не всему коллективу, то хотя бы ближайшим соседям. Высказывать, обдумывать, впервые слышать, возражать, спорить, соглашаться, открывать (неужели?), решать (больше никогда, отныне и навеки), сомневаться.
Помню, один педсовет начался с плача в жилетку. Каждый мог публично пожаловаться на свои трудности, нерешаемые проблемы, на то, с чем не можешь справиться, что пугает, тревожит, вызывает недовольство. Одна слезная жалоба, вторая, пятая. Через пару часов сформулировались самые болезненные точки нашей жизни.
Кто готов обсудить проблему “прилипания” выпускников? Почему выросшие дети не уходят по-настоящему из школы? Им здесь хорошо, но почему они не находят еще что-то интересное, человеческое в большом мире? Можем ли мы что-то сделать, чтобы помочь им? Собирается группа заинтересованных людей, пытается понять, в чем проблема, предложить пути решения.
В это время другая группа обсуждает проблему повышения культурного уровня педагога. Нельзя все время учить, хочется учиться! Как? Мало времени, денег, предлагаемые курсы в институте усовершенствования не всегда нравятся.
Могут быть группы, обсуждающие разные школьные пространства: урочное, творческое, социальное, свободное. Все переплетается, наползает друг на друга. Как устроить жизнь так, чтобы не мешать, а поддерживать друг друга, чтобы у детей было много разных возможностей действительно получить образование, образовать себя? Как научиться не говорить с ребенком, но разговаривать с ним, слышать его? Как избежать деспотизма и не впасть в анархию, как выглядит настоящая свобода? Что такое выбор? Всегда ли мы свободны, выбирая, или это хитрая манипуляция?
Темы работы проблемных групп не сверху спущены, они действительно нас волнуют. Что-то не успеваем обсудить, выстраивается система приоритетов. На общем собрании группы рассказывают о своих идеях, предлагают плакаты, схемы, даже карикатуры. Зал критикует, соглашается, принимает к сведению. В блокноте появляются беглые и вроде бы примитивные записи. “Я выслушаю ученика, прежде чем принять решение”. Что тут нового? Стоило ли часами совещаться ради элементарного правила? Может, просто отдать распоряжение приказом по школе? Но то, что мы создали вместе, пусть создание и не грандиозно, становится неким камертоном, общей точкой отсчета. Кстати, и на уроках то же самое. Если содержанием становится интерес ребенка, это и вправду эффективнее. Сейчас педагог почувствовал это на себе.
Вообще на педсовете учителя превращаются в учеников-подростков, категоричных, неуравновешенных, непослушных. А взрослыми приходится оставаться администраторам: директору, завучам. Они призывают к порядку, сердятся за опоздания и прогулы, настаивают на каких-то рамках, обязанностях. Учителя-подростки борются за свои права и свободы, подозревают взрослых в тайных интригах. Здесь нельзя спрятаться в кабинет, прикрыться служебным положением, инструкцией. Приходится убеждать, доказывать, разговаривать на равных, открыто разбирать конфликты. Вырабатывается интонация, схема взаимоотношений. Путем взаимных уступок и договоров складывается сотрудничество власти и общества.
Работа групп, общие заседания – это еще не все и, может быть, не главное (хотя очень важное). В перерывах, после заседаний (иногда вместо) собираются учителя небольшими компаниями, пьют чай (или не чай), немного сплетничают, делятся новостями и кулинарными рецептами, чувствуют, что могут доверять друг другу, а значит, могут вместе работать. И тогда из бытового трепа рождаются идеи, планы, программы новых курсов, экспедиций. В общем, складывается команда, джазовый ансамбль, где все такие разные, а вместе получается музыка.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"