ДОМАШНИЙ АРХИВ 
ДЫМ ОТЕЧЕСТВА 

“Всегда с тобою близко-близко…”

Фронтовые письма отца дошли до сына спустя более чем полвека

Длинная очередь в булочную. Давка в керосиновой лавке. Мать приходит домой изможденной. Пятилетний Володя уже научился жалеть. Он обнимает маму, которая молча гладит его по шелковым волосам.
Их деревянный дом стоял на улице Каляева. Людей в нем жило много. Сумрачен и страшен был подвал, где тоже жили семьи. Всякий раз, спускаясь в него, Володя втягивал носом запах сырости, запах земли, шел через узкий проход, и ему казалось, что он ползет. Пробирается по извилистой траншее вперед, к линии фронта, все ближе к опасности. Так же, как сейчас его папа, идущий навстречу пулям, фашистским крестам с грозным автоматом в руках.
А папа шел по Германии в серой солдатской шинели, в ботинках с обмотками, с патронташем и карабином, солдатским вещевым мешком за плечами. На обочине дороги дымилась подбитая вражеская техника. Уже пригревало мартовское солнце. Короткая остановка в пути. Иссеченные осколками кирпичные развалины. Хорошо, что можно присесть и черкнуть пару строк Вовочке. Почтальон уезжает через несколько минут.
“13 марта 1945 года.
Родненький мой сыночек Вовочка!
Пишет тебе твой папочка, который теперь воюет с врагом на чужой земле. Ты так далеко от меня, но я чувствую твою близость всегда-всегда. О родной мой, если бы ты знал, как я по тебе скучаю. Я не знаю и не представляю твоих черт лица. Но я помню твое детское личико с того времени, как гулял с тобою в парках Рязани, выращивая тебя на своих руках. Я помню твои светлые голубые глаза, я помню твое белое личико и такие же беленькие и мягкие волосики, как лен. Вот сейчас, когда пишутся эти строки, твой папа шагает по военной степи проклятой Германии...
Вспомнил я о тебе, мой милый сыночек. Немецкие беженцы идут с малыми детьми на руках огненной дорогой. Дети плачут, кричат. Их матери боятся, что русские солдаты всех их убьют. Но мы же не немцы.
Земля содрогается от оружейных и бомбовых разрывов. Второй день мы наступаем без сна и отдыха. Но все бодрые и веселые. Мы идем вперед.
Уделил десять минут написать тебе это письмо возле одного разрушенного дома. Почтальон его взял тут же у меня. Иду дальше. Обнимаю тебя и целую нежно и ласково. Твой папа Ваня”.

***

Звук этой фразы был похож на эхо: “Пропал без вести”. Возможно, Иван Баталкин не дошел до конца огненной дороги каких-нибудь нескольких метров…
– Мама, папа потерялся, да?..
Налаживалась потихоньку жизнь. Дворы по вечерам оглашались криками играющей ребятни. Стучали с отмашкой костяшками домино немногословные мужики.
Владимир вырос, отслужил четыре года на флоте дизелистом-электриком торпедного катера. После армии пошел в ученики токаря на завод САМ. Но там работа не заладилась. В кругу асов-станочников необученный парень чувствовал себя неуютно и долго не мог найти свое место в нараставшей производственной гонке. Пришлось уйти на “Ящик № 6”, ныне НИИ ГРП “Плазма”, где попались хорошие мастера. Там и проработал всю жизнь токарем-расточником, получив самый высокий разряд. Женился, вырастил детей, дождался внуков.
В ветхом домике на улице Каляева Володина мама прожила до самой смерти, так и не дождавшись благоустроенной квартиры. На его месте теперь красуется офисное здание. Снесли и другие деревянные дома, и вместе с ними исчезли милые дворы детства.
На почерневших развалинах довоенных бараков играли уже внуки и правнуки тех, кто выстоял и победил в той суровой войне. В один из таких домов недалеко от рязанского цирка забрались “держать оборону” мальчишки с палками-автоматами.
– Смотри, письма.
– Да брось их, кому они нужны.
– А вдруг ценные. О, тут еще и фотки старые. Давай Каширину отнесем, он старые фотографии любит.
Рязанский фотохудожник и краевед Евгений Николаевич Каширин к находке пацанов отнесся очень внимательно и бережно. Особенно заинтересовали письма, два из них были датированы 1945 годом. К счастью, удалось разобрать адрес на конверте: “г. Рязань, детсад Рязсельмаша № 20, Баталкину Владимиру Ивановичу”.
О старых письмах, в том числе и о тех, что были найдены мальчишками среди развалин, Евгений Николаевич сделал телевизионную передачу. Зачитал адреса и фамилии в камеру. А вдруг кто-нибудь откликнется.
Шло время, никто из адресатов не давал о себе знать. И вот однажды в фотостудию, где Каширин занимается с детьми, зашел человек и представился: “Я – Владимир Баталкин”.
Рассказывает Евгений Николаевич: “Он пришел вместе с дочерью и внуком, очень волновался, я отдал ему два письма на тонкой бумаге, исписанной с двух сторон. Чернила глубоко впитались и проступали на обеих сторонах, некоторые строчки слегка расплылись. В один из конвертов была вложена маленькая открытка. Он сразу же ушел в эти листки с головой. Я иногда поглядывал на него и видел, что он сильно переживает...”

***

...Владимир Иванович вглядывался в строчки, разбирая незнакомый отцовский почерк:
“...Милый мой сыночек. Папа так о тебе беспокоится. Бывало, теплым летним утром я сажал тебя в детскую коляску, сносил осторожно с четвертого этажа, и мы отправлялись с тобой гулять в городской парк или парк завода. Я покупал тебе сладкие гостинцы и рвал цветы. Иногда мы уходили с тобой в Рюмину Рощу... Нагулявшись и надышавшись свежим воздухом, ты засыпал под тихий шелест зеленых листьев.
Хороший мой, теперь остались одни воспоминания о тебе. Ты так далеко, далеко от меня. Тогда ты был маленький, ты не помнишь своего папочку. Я тоже теперь не узнаю тебя. Но по-прежнему, любимый мой, твой папочка всегда с тобою близко-близко. И в походе, и в тяжелом бою я несу с собою твой образ, как священное боевое знамя.
Кончится война, ты подрастешь, я вернусь, и мы встретимся. Папочка горячо, крепко обнимет тебя, возьмет на руки и расцелует по-отцовски, как никого. Учись и слушай своих воспитательниц. Будь примерным во всем. Целую тебя крепко, нежно”.
Кто знает, сколько писем не доходило с полей сражений! Как много затерялось их или отклонилось от своих маршрутов по каким-то неведомым нам причинам. Но мне кажется, что в них, в этих посланиях, потерянных и обретенных, есть много общего. И если бы не подпись автора, то сколько, наверное, сынов и дочерей, не дождавшихся своих отцов с войны, могли бы принять эти письма за адресованные лично им. Ведь у того, военного, поколения была одна общая судьба. Одна беда на всех. И они это знали. И только мы, живущие в мирное время, почему-то считаем свои жизни отдельными друг от друга. А на самом деле мы тоже связаны прочными нитями, которые тянутся к нам сквозь время.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"