ДИАГНОЗ – “НЕОБУЧАЕМЫЙ”... 
 

В каждом классе – целый мир. Один ребенок – тихий и замкнутый; другой – слишком подвижный; третий – плаксивый, обидчивый; четвертый – агрессивный и шумный; про пятого трудно что-то сказать, его никогда не видно и не слышно…
Но в массовой школе различают детей по другим признакам: мешает на уроке – не мешает, может усвоить программу или нет.
У детей слабых в учебе, тихих есть шанс досидеть до выпускного: будут натягивать троечки. А вот от «неудобных» школа часто старается избавиться – “сплавить” в колонию или в коррекционную школу. А есть еще так называемые спецшколы, или школы для детей с особыми потребностями. Среди них и слабослышащие, и слабовидящие, и дети с заболеваниями опорно-двигательной системы, дети умственно отсталые.
В конце весны и в начале лета напряженно работают психолого-медико-педагогические комиссии (ПМПК): надо решать, где с сентября будут учиться те, кому нет места в обычной школе.
Если речь не идет о физических недостатках, а именно об отставании в учебе и плохом поведении, комиссия должна решить, что с ребенком. Задержка умственного развития – это коррекционные классы или коррекционные школы. Окончив их, дети получают обычный аттестат. Умственная отсталость – разные степени олигофрении – это уже вспомогательная школа. А может быть, заболевания никакого и нет, а есть просто педагогическая запущенность, особенности поведения?
На перекрестке этих проблем – психолого-медико-педагогические комиссии. Они числятся учреждениями системы образования, и у них множество своих внутренних проблем…

Комиссия по судьбе

Один день работы ПМПК глазами постороннего человека

Медико-психологическая комиссия воспринимается как нечто пугающее. Фактически, определяя степень полноценности ребенка, она выносит приговор. Но как за полчаса несколько человек могут все понять про малыша или подростка, испуганно переступившего порог кабинета?
Сегодня мы пытаемся разобраться, что же на самом деле происходит за этим порогом…

Из какого детдома?

В кабинете три женщины в белых халатах: логопед, дефектолог и психиатр. Они представляют Министерство здравоохранения. Еще педагог-дефектолог “в штатском”, в серой кофточке, – от Министерства образования. Она следит, чтобы ребенка не запугивали, не обижали. Четыре женщины у стола, заваленного бумагами, книжками, карточками, игрушками.
В кабинет входит молодая девушка – социальный педагог из подмосковного детского дома. Она привезла десятилетнего мальчика, который пока сидит в коридоре.
– А где результаты предварительного обследования? – спрашивают ее. Девушка тушуется – забыла.
Читаем характеристику. “Груб, высокомерен, агрессивен, убегает”. Социальный педагог в детском доме недавно, ребенка знает плохо. Но в дороге успела с ним поговорить.
– Он вообще-то соображает нормально, просто учиться не хочет. Говорит: в школе все орут, а я ничего не понимаю, не успеваю записывать.
Председатель комиссии размышляет вслух:
– Это из какого детского дома? Где директором была Вера Львовна? Тогда понятно. Там сейчас новое начальство. Вера Львовна всех своих детей обожала, ни с одним расставаться не хотела. А теперь начнется…
Мальчика в кабинет так и не зовут. Педагоги сомневаются в умственной полноценности ребенка? Пусть направят на обследование к врачам. А через полгода, если он по-прежнему не будет усваивать программу, снова присылают на комиссию. Девушка, расстроенная, уходит. Зря ехала в такую даль. Да и мальчика жаль. Все равно его в детдоме не оставят – дожмут. Уж больно он мешает.

Последний вагон

В комнате повисает молчание. Пять минут, десять. Никого.
– Разве у нас на два часа никто не записан? – удивляется председатель?
– Да наверняка не сообразили войти, – вздыхает логопед, открывая дверь кабинета. Сидят мама с тринадцатилетней дочкой. Мама, судя по неотмывающейся грязи на пальцах, торгует овощами в палатке. Дочка – бледная, хрупкая, хвостики на резиночках. Трудно поверить, что она, как записано в документах, много раз убегала из дому, бродяжничала с цыганским табором. Плакать она начинает еще за дверью. Ее утешают, говорят, что никаких оценок ей не поставят, сложных вопросов не зададут. Девочка хлюпает носом не переставая. Но сквозь хлюпанье поддерживает разговор с ласковой тетенькой. Объясняет, сколько ей лет, где живет, когда родилась. Все одобрительно кивают. Выясняется, что у девочки есть младший брат. Ему 9 лет.
– Ему девять, а тебе тринадцать. На сколько лет ты его старше?
– На четыре года.
– А в следующем году, когда тебе будет 14 лет, ты на сколько лет будешь старше?
– На пять.
– А через два года?
– На шесть.
Все переглядываются. Задают еще вопросы. Девочка ориентируется во времени, знает, что такое неделя, месяц, час. Просто нарушена логика. Грозный признак. Или случайность?
Перед ней кладут листочек с крупно напечатанным текстом. Пять строк: “При железнодорожных катастрофах чаще всего страдают пассажиры последних вагонов. Поэтому решили больше не оставлять в поездах последние вагоны”.
– По-твоему, правильное решение?
– Наверное.
Комиссия вздыхает.
– Представь: всадник ночью едет верхом на лошади. Он боится, что лошадь украдут. И он все время щупает ее, проверяет: здесь ли лошадь? Правильно он делает?
После ряда пояснений девочка понимает, что всадник глуповат.
А вот с арифметическими задачками дело не ладится совсем. Слезы льются ручьем. Умножать девочка и вовсе не умеет. “Зачем, ведь есть калькулятор?” – говорит она.
– Хочешь, мы найдем тебе школу полегче?
– Да! – без колебаний заявляет она. – В моей школе трудно учиться. И с девочками я не дружу.
Комиссия читает характеристику, написанную педагогами. Они отмечают вежливость и доброту ученицы, ее покладистый характер. Но девочка уже была у врачей. Можно ставить диагноз: умственная отсталость, педагогическая запущенность, эмоционально-волевые дефекты. И отправлять во вспомогательную школу. Если мама не против. Мама не против, дочка тоже.
– Во вспомогательной школе ее можно будет сразу определить в 8 класс, – говорит врач. – Она всю их программу уже прошла.
Во вспомогательной школе очень много уроков труда – 36 часов в неделю вместо обычных двух. Остальные предметы – в пределах бытовых нужд.
– Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
– Продавцом, как мама.
– У тебя обязательно получится.

Про птичку

Последний посетитель на сегодня – будущий первоклассник. Радостный и общительный шестилетний толстячок. Войдя в кабинет, он сразу демонстрирует обновку: мама купила ему рюкзачок-собаку. Новая игрушка очень нравится мальчику. Он теребит уши пса, черный нос.
– Знаешь, что это такое? – спрашивает дефектолог.
– Конечно, это собака!
– Это рюк-зак, – по слогам поясняет врач.
– Нет, собака!
Молодой человек уверен в себе, и с ним решили не спорить. Из коробочки достают разноцветные квадратики, кружки, треугольники. Малыш почти безошибочно определяет тип фигуры. Но почему-то путает красный и синий цвет. И никак не может понять просьбу сначала называть цвет, а потом фигуру.
– Зеленый треугольник. – Врач показывает, как надо сказать.
– Треугольник зеленый.
Дальше выясняется, что мальчик не знает дней недели. Из времен года твердо помнит только зиму. Читает, правда, хорошо. Но учебные навыки могут быть освоены совершенно механически. Поэтому сейчас бодро прочитанные строчки никого не обрадовали. Смысла мальчик не понимает.
Прошло минут пять, а малыш уже весь извертелся. Его больше не радуют забавные фигурки и книжки на столе. Врач пытается рассказать ему сказку про волка и козу. Но мальчик вспомнил какой-то замечательный мультфильм – про птичку. И хочет поделиться с нами этой историей. Ему в пятый раз – про козу. А он, перебивая, – о птичке.
Прогноз печальный. Пока ребенка направляют на обследование к психологу. К психиатру мама идти отказывается. Боится. Что ж, пусть психолог посмотрит.
Скорее всего он подтвердит диагноз. Снова умственная отсталость.
– Может, все-таки не во вспомогательную, а в коррекционную школу отправим? – размышляет логопед. – Читать умеет. Может, просто задержка развития, нарушение работоспособности?
Комиссия встретится с жизнерадостным малышом через пару недель. Что за судьбу ему определят здесь?

Свой среди своих?

Прием окончен. Мы сидим в кабинете. Мне не дает покоя история девочки, которой суждено стать продавщицей.
Девочка не слишком сообразительная, знает мало. Но ведь как-то она училась в обычной школе! Там к ней по-доброму относились. Она могла рассчитывать на нормальный аттестат, пусть и троечный. Стоит ли отправлять ее во вспомогательную школу?
– Закончив обычную школу, она все равно не сможет сравняться со сверстниками в знаниях, – говорит председатель комиссии. – Но и трудовых навыков у нее не будет. Придется в 15–17 лет начинать с нуля.
Во вспомогательной школе маленькие классы. Преподаватели используют специальные методики. Там больной ребенок будет интенсивнее развиваться. И устроиться на работу ему будет легче: школа направит его в училище на подходящую специальность.
Меня что-то смущает в этой логике.
– Конечно, если есть хоть какая-то надежда, мы стремимся оставить ребенка в массовой школе, – успокаивают меня. – Комиссия может порекомендовать индивидуальное обучение. Одновременно ребенка нужно полечить, снять агрессию, постараться улучшить память, работоспособность. В случае успеха терапии ребенок вернется в свой класс. А мы в течение какого-то времени будем следить за динамикой его развития. Если учеба не заладится, направим во вспомогательную школу.
– Разве плохо, если родители хотя бы узнают о наличии у ребенка каких-то особенностей в развитии? – уговаривает меня вся комиссия. – По крайней мере мама перестанет ругать сына за лень, папа перестанет часами сидеть с ним над задачками. Поймет, наконец, что это ребенку просто не по силам.
– Часто родители даже не знают, куда идти, что делать, – говорят мне. – Участковый врач тоже молчит. Именно учитель, который видит ребенка чаще всех, может посоветовать обратиться к психиатру, дефектологу. Вообще, если у ребенка проблемы в школе, стоит обратиться к врачу. Хотя бы чтобы снять стресс. А заодно прояснить ситуацию.

Собираюсь уходить. Бросаю последний взгляд на бумаги, карточки, игрушки. На столе – характеристика на восьмилетнего ребенка:
“Девочка не уверена в себе, тревожна. Склонна уходить в мир своих фантазий. Фантазируя, она забывает о неудачах и проблемах реальной жизни”.
Комиссия советует перевести ее во вспомогательную школу…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"