ИДЕИ И ПРИСТАСТИЯ 
СТРЕЛА ИСТОРИИ 

Житие и жизнь

Взрослые часто защищаются от трагического миросозерцания и стремятся навязать поверхностный взгляд на мир детям

Лозунг об отделении Церкви от государства утвердился в нашей стране при советской власти. Этим лозунгом лицемерно прикрывали репрессии в отношении верующих: расстрелы, ссылки, поражения в правах. И все-таки уничтожить Церковь не удалось.
Но только в последнее десятилетие появилась возможность рассказать о тех людях, которые исповедовали веру в период правления богоборцев.
Исследованием биографических документов прошлого века занимается сейчас несколько церковных структур. В том числе и общественный фонд, возглавляемый игуменом Дамаскином (Орловским). Недавно вышел в свет 7-й том подготовленной фондом серии "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним".
С игуменом ДАМАСКИНОМ встретился корреспондент журнала "Нескучный сад", чтобы обсудить те трудности, с которыми сталкиваются современный читатель, когда открывает жития святых.

– Отец Дамаскин, старые жития и новые сильно отличаются друг от друга. Что, собственно, такое житие – для вас?
– Житие – это связный рассказ о святом от начала его жизни до самого конца, в который включены все подробности его жизни. Просто в разные эпохи такой связный рассказ по-разному писался. Но и вся другая литература тогда по-другому писалась. Если мы возьмем жития наших древних святых, то многие из них просто взяты из летописи, а значит, написаны по общим литературным правилам того времени. И они отражают общую культуру того времени. А новые жития создаются в нашей сегодняшней культуре. Сходство тогдашних и нынешних житий не в том, что это какими-то особыми словами и приемами пишется, а в том, что это самый полный, самый связный рассказ о прославленном Церковью человеке.
Иногда в старых житиях автор – например, свт. Димитрий Ростовский – сопровождал рассказ о жизни святого своими поучительными размышлениями. В принципе так можно делать и сейчас, но только сейчас проблема в другом – дай Бог составить достоверные жития.
В современных обстоятельствах, мне кажется, лучше писать жития по типу пролога или летописи – то есть просто излагать ход событий. Ведь поучение выявляется тогда, когда эпоха пережита, уже все ясно, а сейчас еще не такое состояние. Поучением сейчас является жизнь самого святого. Вот человека арестовали, вот его допрашивают, или вот еще какие-то обстоятельства его жизни, в которых он держался по-христиански, вот ему предлагают отречься, и он отказывается… Документальный текст дает возможность научиться – как вести себя в таких обстоятельствах.

– Сейчас, как кажется, люди предпочитают книги, подробные биографии, хотят знать детали. Не значит ли это, что жанр жития – то есть повествования, по определению не слишком пространного – отмирает? Зачем нужно короткое житие, когда есть много фактов и документов?
– Конечно, сейчас есть некоторые более увлекательно написанные жизнеописания. В этих книгах много фантазий, возникших и от анонимных свидетелей, и от авторов текстов, и часто получается, что такое повествование становится хотя и увлекательным, но малодостоверным. Но сказка вообще зачастую более увлекательна, чем правдивое повествование. Красивый вымысел часто ближе мечтательному сердцу современного человека, но это уже проблема, не агиографическая, а проблема современного человека.
Житие мученика или подвижника должно быть коротко или пространно не оттого, что оно так стилизовано, а из-за того, что мы или мало, или много о мученике знаем. Жизнеописание святого, если изложение основано на подлинных фактах, всегда призывает поработать читателя, подумать и потрудиться, а увлекательное и мечтательное повествование только лишь развлекает читателя, может растрогать его, но никакой внутренней духовной работы в нем не производит.

– Надо ли, на ваш взгляд, и как именно передавать в житии особенности личности святого, психологию?
– Конечно, надо. Однако житие – это не роман, в котором сочинитель имеет массу способов, коренящихся в его собственной творческой фантазии и чисто литературных приемах, массу возможностей перейти от действительности к вымыслу. Для агиографа такой метод не только неприемлем, но и греховен, так как в этом случае он будет выдавать свои психологические догадки за действительность, будто бы бывшую в жизни святого, и тем может погрешить против него и наследовать осуждение при ответе на Страшном суде. Психологию святого и особенности его личности можно передать только через действительные факты, если таковые Господь сохранил.

– В древних житиях часто используется прямая речь святых – в некоторых житиях герои произносят целые трактаты как по писаному, – то есть явно эти речи «реконструированы» автором жития…
– Думаю, что многие такие диалоги, конечно, составлялись автором жития – так, как ему казалось, это должно было быть. В этих диалогах есть и достоверная часть: например, в житиях древних мучеников многое взято из допросов, из т.н. мученических актов, а есть и то, как в представлении автора жития мученик должен был бы отвечать на вопросы о вере. Сейчас, я думаю, такое уже не нужно, это превратило бы житие в художественную литературу. Тогда-то не было художественной литературы в христианском мире, и это допускалось. А сейчас допустимо, конечно, написать повесть на тему какого-нибудь жития, и тогда автор насытит, естественно, ее диалогами, но тут должно быть явно сказано, что это художественное произведение по мотивам жития.

– Значит ли это, что прежние, древние читатели житий были как бы менее требовательными к правдивости, достоверности повествования? Что мы сейчас стали такими особо дотошными?
– Нет, просто задача ставилась другая – старое житие было универсальным, другого жанра не было. Читатель чувствовал, что по сути агиограф, который излагает события, от христианской правды не отклоняется, что вот этот святой мог бы так говорить...
Современные жития становятся по сути огромным расследованием. Ведь эпоха-то мученическая, в рамках государства совершено большое преступление, погибли многие люди; те, кто убивал и составлял планы этих убийств, старались как-то это скрыть, извратить истину. Так что волей-неволей человек, занимающийся сейчас составлением житий, становится как бы следователем, он сам должен во всем разобраться. Разбирательство такое требует огромного количества документов, поэтому уже не до того, чтобы что-то сочинять и даже думать, что бы можно такого полезного и поучительного еще дополнительно из этого извлечь.

– Вы говорите, что составителями житий древних мучеников использовались древние мученические акты. Насколько то, что происходит сейчас, на это похоже?
– Совершенно так же, как и сейчас: если протоколы допросов попадали в руки христиан – например, выкупались ими, то они часто включались просто целиком в текст жития. Ведь процесс судопроизводства – чередование вопросов и ответов – в общем-то остался прежним, система та же. Поэтому похожа и система помещения этого материала в жития. Это и есть главное свидетельство исповедничества святого – то, что он отвечал следователю.

– Во многих старинных житиях есть как бы элементы сказки, фантастические чудеса: говорящие животные, чудеса с трехголовым змеем (как в житиях св. вмч. Георгия и св. Михаила-воина). В житии свт. Иоанна (Илии) Новгородского рассказывается, как святой ездил верхом на бесе в Иерусалим. Кажется, что многие древние жития – это сплав фантастики и правды…
– Я им верю, старым житиям, так что для меня в этом нет проблемы. Когда мы имеем дело со Священным писанием или со Священным преданием, часть которого и составляют жития святых, то мы имеем дело с миром сверхъестественным, где зачастую изменен естества чин, где Господь чудесами вмешивается в этот мир, стоящий на границе добра и зла. Зло же проявляется в этом мире явлением демонических сил. Для старинных житий святых это был обычный порядок вещей. Мы прекрасно знаем, что бесы являлись великим святым, это факт несомненный, и если Господь не попускает являться им нам, то в силу лишь нашей немощи, потому что на духовном поприще мы плохие борцы. Современный человек так сжился и сроднился с грехом, что какая уж тут духовная битва, дай Господь ему жить, хотя бы отвернувшись от зла.

– Где критерий, который помогал бы различить: вот тут подлинное чудо, а здесь чисто литературное явление?
– Мы обычно исходим из собственного опыта, стараемся как-то опытом своей жизни проверить то, что сказано в житиях. Мы знаем, что в нашей жизни таких чудес не бывает, и делаем вывод, что так вообще не может быть. Но это не совсем правильный критерий, потому что опыт человеческой жизни очень ограничен. Мы ведь даже на самом деле не можем как следует понять опыт, скажем, преподобного Сергия: как он там жил в избушке своей, под Москвой, в Радонеже, зимой? С первого взгляда нам кажется там все понятным: ну жил и жил себе в лесу, во вполне обычной обстановке, а если бы мы как-то немножко больше подумали или себя на место преподобного поставили – мы бы увидели, что и это для нас непостижимо, точно так же, как опыт какого-нибудь древнего египетского пустынника. Мимо таких «знакомых» деталей мы просто проскальзываем, потому что они создают у нас иллюзию знаемости. А когда есть прямое чудо, какие-то яркие события – борьба со змием или подвижник, летающий на бесе, то это уже кажется нам невероятным. А это просто другое время и другие люди. Опыт человеческий очень разный, существует огромное разнообразие и форм христианской жизни, и подвижнического опыта, в разные эпохи разные народы входили в этот опыт. Нельзя проверить все своим опытом, это может сделать только святой, и то частично – в силу ограниченности человека. В этом смысле, я думаю, лучше просто доверяться преданию.

– Может быть, в древности действительно чудес было больше?
– В древности, начиная от времен апостольских, жизнь действительно изобиловала чудесами. Дух Святой действовал через мучеников, исповедников и преподобных, проповедуя через них Воскресение Христово в грубом языческом мире, в котором проповедь словом и даже чистым житием была бы недейственна. Господь чудесами утверждал веру, тогда это было нужно для проповеди христианской. Чудесами проповедано Евангелие Христово в целом мире, и теперь оно уже известно и утверждено повсеместно. Если сегодняшний мир отступает от христианства, то его уже не убедишь никакими чудесами, как не были убеждены ими книжники и фарисеи во времена Христа. Это не значит, что сейчас вовсе нет чудес, они есть, случаются ежедневно и ежечасно, и не только в таинствах церковных, но и в жизни каждого человека. Но эти чудеса имеют, так сказать, не всемирное значение, а значение для конкретного человека. И это не малое чудо, когда Господь нисходит до личности и присутствует в жизни отдельного человека.

Печатается в сокращении

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"