ЦВЕТ ВРЕМЕНИ 
 

Через все небо

Ищи свою кожу, дружище. Это снится или кто-то действительно крикнул мне с крыши “ищи”? Ищи свои пальцы, ищи свои глаза, ты где-то здесь, может быть, в этой старой подворотне, увешанной стиранным в озере бельем, может быть, за углом этого дома, проданного, преданного наследниками семьи кожевенника. Ищи свою шкуру, ищи память, да ощути забытое. Откуда я это знаю, когда я здесь был? Когда Богоматерь указала место, повернув лицо к холму Мауры, где камень до сих пор хранит след любимого собеседника Сергия Радонежского? Когда Кирилл рубил деревья, чтобы воздвигнуть крест в чаще близ Сиверского озера? Кто скажет наверняка, был ли тот пожар и то слово, остановившее огонь, когда часовня была почти достроена? Память отвечает мне на запахи – и это запах смолы, запах только что выловленной рыбы, запах сырой земли.
Ищи свой запах, может быть, он на этой ярмарке, в корзинах этой людской стены, отделяющей город от стен монастыря. Свежая рыба, свежая рыба! А ну, милок, не робей, отведай сметанки! Откуда будешь? Ха, да там такого товара тебе в жизни не сыскать, ну-ка бери, бери, даром ведь отдаю. Стоп. Черные птицы. Ярмарки уже давно нет, нет этой толпы, нет этих голосов, нет этих людей. Майки, кроссовки, джинсы, копеечные платья, синтетика, химия, рыночная экономика, несколько заводов по производству резины, молочная фабрика, ликеро-водочный… Нет, это был бы другой город, но Кириллов, помнишь, живет дарами. Тем, что есть, да, это лес, озеро, поле, засеянное зерном. Был ли я здесь, когда в деревнях был голод и люди толпами шли к монастырским стенам, чтобы испросить у Господа хлеба? Его черные птицы, его воины едва могли разделить крошки в трапезной между собой. “Что делать нам, преподобный, с этими людьми, ведь зерна в хранилище не хватает и братьям?” “Неужели обитель умрет?” – этот вопрос мог бы погубить ее не один раз: и когда был голод, и когда война, и когда время вонзало свои холодные зубы в камень, в дерево, в плоть. Но он был задан однажды, в самом начале, и сказано было братьям: “Богородица указала нам место, дабы был здесь построен монастырь, так и было сделано. И доколе нужен он будет Господу, будем живы. А нет, так погибнем, ибо дел наших больше не останется в этих местах”. И велено было брать в хранилище остатки зерна и выносить их каждому просящему у ворот. День – и толпы людей, идущих голодной дорогой к монастырю, слезы, слова молитв. Ночь – и сколько зерна было отдано за день, столько и прибавлялось в хранилище.
Ищи свое тело, дружище, ведь ты потерял его, когда почувствовал асфальт под ногой. Здесь не так много асфальта, твоей городской привычки к непоколебимости, только главная дорога, площадь, несколько улиц – у рынка, у гостиницы, на Череповец, на Вологду, в сторону турбазы. Но он шершавый, будто язык кошки, лижет подошвы твоих стертых сандалий так, что тебя начинает раскачивать, что траву и деревья. Сколько жизней у этих дорог, у этих обветренных стен, отраженных в черной, нежной, как масло, воде. Ныряй в нее рыбой, ее костями и чешуей, ее безмолвием, поскольку ради безмолвия разошлись Кирилл с Ферапонтом, а вода в этом озере даже не хранилище времени, так, слуга, обитель преображения. Каждый год из нее выходят новообращенные, фыркая и удивляясь, как же не холодно вовсе в небольшой проруби у монастырских ворот. Выйди из воды и найди свое тело, мокрое и трепещущее, и беги вдоль стены, вокруг, срывая траву, гладя потрескавшиеся кирпичи, и, если повезет, время сядет тебе на хвост, и своим шагом ты размотаешь кокон, снимая с монастыря нить прошлого. Сколько жизней было: мимо разрушенных часовен, мимо келий, отданных женскому общежитию, детскому дому, уездной тюрьме, мимо церкви, опустошенной под склад авиамоторов, мимо крови батюшек, отказывающих чекистам, мимо графов и исследователей, отщипывающих по диковинке Севера для светских подарков, мимо запертых московских стрельцов, мимо сосланного патриарха Никона, мимо Ивана Грозного, принимающего постриг незадолго до своей смерти, мимо… Туда, где Кирилл останавливает на озере бурю, спасая рыбаков, наконец, туда, в другой город, где безмолвный инок видит в окне своей кельи сияющий образ Богородицы, указывающей место на берегу озера, среди холмов, залитых солнцем.
Ищи свои глаза, дружище, иначе слезы пропитают эту святую землю, так и не коснувшись твоего лица. Иначе ты не увидишь ничего, кроме серых птиц, снующих над мусором разваленных могил, полупустых улиц, полупустых лиц людей, потерявших память в граненых стаканах с крепкой настойкой, приезжих из слащавой и тесной Европы, восхищенных невиданным простором, невиданным запустением, таинственным русским севером. Но то, что сделало с Кирилловом время и его слуги, дети славной ли, бесславной истории, перестает иметь значение, стоит лишь войти в церковь, единственную пока действующую церковь музея. В ней пусто, на службе – от силы человек пять-шесть: батюшка, кирилловская старушка, юродивый, инок, пришедший издалека, ты. Да, ты, приезжий из другого города, вполне можешь найти себя там. То, что было здесь раньше, быть может, еще случится, должно случиться – сотни верующих, пришедших прикоснуться к раке святого Кирилла, монахи, неспешно бредущие по тропам монастыря, тишина и безмолвие без лишних, чужих, глаз, слепящее сияние белых стен и золотых куполов. Впрочем, кажется, все страхи и упования отнюдь не трогают это место. Когда умер преподобный Кирилл, боялись, что его так и не успели причастить. Но он воскрес через три дня и умер, уже пройдя последний обряд, явив всем чудо и утвердив веру у тех, кто был слаб. Потому и теперь, в запустении, монастырь хранит свою жизнь и пульсирует той мощью, какая, верно, присутствует здесь с тех самых пор, когда на берегу был поставлен крест. И однажды, присев полюбоваться закатом над Сиверским озером, на другом берегу, вдали от города, где одинокая хозяйка еще недавно растапливала низкую деревянную баньку с хмелем, можно увидеть радугу. Она идет через все небо, начинаясь ровно в том месте, где за монастырской стеной стоит церковь с мощами святого, и падает уже далеко за лесом, где, возможно, кто-то начал читать вечернюю молитву. И не нужно больше ничего искать.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"