КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
КИНОПРОБЫ
Как снять великий фильм
Французское кино: война режиссеров и
критиков
БЕЛЬМОНДО В МОСКВЕ. 1989 ГОД
Совсем недавно в России знали
французские фильмы, но даже в профессиональной
среде не догадывались о том, что французский
кинематограф выживает в тяжелейших условиях
конкуренции с американской индустрией за счет
целого комплекса средств: умных законов, схем
перераспределения прибыли, привлечения в
кинотеатры зрителей всех категорий. Но никакие
примеры и рассказы французских же
кинематографистов и высокопоставленных
чиновников не помогли российскому кино и
законодателям Думы уяснить, что же это такое –
“французская схема” и как ее можно применить к
нашей реальности.
Единственное, за что с естественностью
ухватились, – это слово “квота”. Почему? Надо ли
подсказывать? Да потому, что для большинства
россиян “квота” означает ограничение, а еще
лучше и приятнее – “запрет”. Запрет чего-то
чужого и открытый семафор для “наших”.
Как же французское кино избегает тех
отрицательных явлений, которые неизменно
сопровождают любые проявления “режима особого
благоприятствования”? От этого режима вынуждено
было отказаться испанское кино, в первые годы
после Франко получившее все приоритеты,
отказаться из-за снижения художественного
уровня картин, произросших в тепличных условиях.
“Французское кино умирает, но не сдается!” – это
один из самых удачных заголовков к обзору
состояния французского кино в журнале “Синема”
за 1973 год. Статья была констатацией факта и
пророчеством – прошло уже столько лет,
производство фильмов во Франции выросло, бывали
годы сплошных фестивальных успехов, но и сейчас
это ироническое признание журнала “Синема” и
героический дух, который его породил, сохраняют
свою актуальность и привлекательную свежесть.
Разговоры о кризисе во французском кино и
разного рода приговоры – обычная
интеллектуальная среда, в которой живет
французское искусство.
Почему?
Да потому, что по большому счету это правда. А
французы все-таки к искусству, родившемуся на их
родине, предъявляют именно такой счет. Полемика
между французскими режиссерами и кинокритикой,
затеянная по инициативе Патриса Леконта в ноябре
1999 года, вполне лежит в этом русле. Началом ее
послужило его интервью, опубликованное в мае
того же года во вполне официозном еженедельнике
“Ле Фильм Франсэ”, где он обвинил заведующего
отделом критики газеты “Монд” Жана-Мишеля
Фродона в “атаке на французское кино”, а затем
его “открытое письмо”, адресованное своим
коллегам. Он описал ситуацию, при которой
“предпринимают попытки разрушить народное
французское кино”. Коллеги откликнулись
незамедлительно. 50 человек собрались, чтобы
выпустить 12-страничный манифест, наметивший
основные линии их недовольства всем тем, что
касается климата во французской прессе. Доклад
или манифест был опубликован полностью газетами
“Монд” и “Либерасьон”, вызвавшими наибольшее
неудовольствие, и под ним стояло уже 80 подписей
кинорежиссеров. В интервью в американской газете
“Верайети” Бертран Тавернье, один из самых
успешных французских режиссеров последних
десятилетий, пояснил: “Мы не против критики
вообще”, а “против некоторых ее представителей,
в частности, тех, которые пишут в “Либерасьон” и
в “Монд”. Некоторые критики составили черные
списки. Есть критики, которые не писали о моих
фильмах более десяти лет. То же самое могут
сказать Клод Миллер и Патрис Леконт. “Снежный
класс” Клода Миллера имел международный успех,
но в “Монде” и в “Либерасьон” написали, что он
не представляет никакого интереса.
Критики защищались, отрицая свою вину перед
родной кинематографией.
В сущности говоря, одна из главных составляющих
этого спора именно это – счет, который
предъявлен французским фильмам. С точки зрения
Леконта, он несправедливо и враждебно завышен, с
точки зрения критики – он должен быть таким и не
может быть иным, когда речь идет о французских
фильмах. Леконт так и говорит: по сравнению с
американскими “французские критики работают на
американское кино, и они против французского”. В
его обиде есть доля справедливости. Французская
кинокритика очень сильно изменилась, многое в
ней изменилось, может быть, и не в лучшую сторону.
Но при этом такое утверждение также
несправедливо, так как она серьезно и часто
всесторонне анализирует французские фильмы. И
конечно, если бы французская критика
согласилась, в частности, с требованием, которое
было высказано как пожелание: “Мы надеемся, что
никакая негативная критика не будет появляться в
прессе раньше уик-энда, следующего за общей
премьерой”. Так как смена репертуара в
кинотеатрах Франции происходит в среду, то речь
идет о том, чтобы кинокритики сдержали свой гнев
или неудовольствие всего на пять дней. А восторг
могли бы выражать сразу.
Но это означало бы усечение прав критиков,
накладывание каких-то уз на прессу и свободу
слова и выражения, а с другой стороны, лишило бы
читателей и зрителей возможности сравнить свою
оценку с оценкой того или иного обозревателя.
Союз французской кинокритики в своем ответе на
письмо Леконта отметил, что не поддерживал
персональную атаку в журналах, продиктованную
“своего рода террористическим духом”.
Спустя несколько лет после этой бури, которая
мало что изменила в общей ситуации, но дала
ощущение свежего дыхания, французское кино
продолжает свой путь. Это самая процветающая
кинематография в Европе, с фильмами, снятыми
режиссерами всех поколений, с множеством новых
интересных имен. Париж остается
кинематографической столицей мира, где можно
увидеть фильмы со всей планеты, и то, что хорошо
принято парижской публикой, не может остаться
незамеченным.
Однако есть нечто разочаровывающее любителя
кино. Недавно известный критик Марсель Мартен в
разговоре о французском кино не без грусти
сказал, что сейчас во Франции немало интересных и
даже хороших фильмов, но что-то случилось – нет
великих.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|