ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ 
ЛИНИЯ ЖИЗНИ 

“Меня купили одиночки”

Записки экскурсовода из Ясной Поляны

Я могла бы назвать статью “Заповедник”, но тогда это был бы прямой плагиат. Хотя Сергей Довлатов, рассказавший в своей повести, как он водил экскурсии в Михайловском, был дилетантом в деле, которое я знаю вдоль и поперек. Но тягаться с мастером – слуга покорная. Я все-таки о другом. Или даже о других. Мой герой – профессиональный музейный экскурсовод...

Музей – это сложное устройство, подобное машине времени. Призма, через которую мы смотрим на то, что когда-то существовало так же реально, как и мы с вами. Проводник в прошлое с его вещами, звуками, неповторимой атмосферой. Но музей создает в представлении каждого человека особый образ не только прошлого, но и настоящего, а возможно, даже будущего… Правда, то, как сработает это устройство и насколько яркими будут запечатленные в душе картины, зависит от экскурсовода. От того, кто эту машину настраивает. Он лучше всех знает тропинки туда, где кончается одна реальность и начинается другая.

За 8 лет, что проработала в музее Л.Н.Толстого “Ясная Поляна”, я провела не одну тысячу экскурсий, передо мной, или, вернее, рядом со мной, прошли десятки тысяч человек, я услышала множество слов благодарности, хотя случалось видеть и людей недовольных, многому научилась и многое подарила другим: свои знания, свой опыт, свои мысли и – свое сердце. Профессия экскурсовода необычна. Может быть, на первый взгляд кажется, что достаточно только воспроизводить раз и навсегда заученный текст. Но экскурсия – это не отвлеченный рассказ, это общение. И, как любое общение, она начинается с церемонии знакомства. Стоит ли говорить, что первое впечатление иногда важнее, чем многочасовые разговоры и долголетняя дружба. С первого взгляда, с первого слова ты либо располагаешь людей к себе так, что они готовы верить каждому твоему слову и со временем почти влюбленно смотреть на тебя, а через тебя на тех людей, о которых ты говоришь. Либо сразу теряешь контакт с ними, а это почти невозможно исправить. (Хотя среди экскурсоводов есть виртуозы, способные изменить настроение самых норовистых экскурсантов.)
Итак, тебя представили группе, вы в первый раз взглянули друг другу в глаза. Улыбка, первое слово. Действо началось. Ты – уже не ты. Ты не принадлежишь себе. Воспринимают тебя если не как экспонат, то как человека, несомненно, близкого к дому и семье тех, о ком идет речь. У нас не было ни одного экскурсовода, которого не спросили бы, в каком родстве он состоит с Толстыми или c Волконскими. Одной музейной даме сделали комплимент, сказав, что она похожа на деда писателя Илью Андреевича Толстого. Те, кто видел портрет “дедушки”, поймут, что комплимент для женщины сомнительный. Тем не менее это очень важно, когда люди чувствуют твою связь с миром, в который они окунулись.
Посетитель: “Что вы можете сказать про эти вещи?”
Экскурсовод: “Про эти ружья?”
Посетитель: “Да”.
Экскурсовод: “Это ружья”.
Посетитель удовлетворен.
И все! И не надо никаких длинных объяснений, исторических справок.
У нас бытовала легенда, что когда-то молодые музейные работники провели неофициальный конкурс на самую короткую экскурсию. Выиграл тот, чье повествование ограничилось фразой: “Друзья мои, а теперь в благоговейном молчании мы пройдем с вами по дому, где жил великий писатель!”

Гений места... Музеи-усадьбы находятся в особенно выигрышном положении. Величие старых деревьев, помнящих людей, которые жили сто, двести лет назад; подростковая непосредственность молодых саженцев; симметрия или не менее живописная асимметрия аллей и тропинок; рябь воды; прозрачный воздух, пахнущий или талой водой, или яблоневым цветом, или просто чем-то совершенно неуловимым, что хочется найти, увидеть, унести с собой; шепот листвы или снежное спокойствие спящего сада – все это завораживает настолько, что порой слова кажутся просто лишними.

Ну и, конечно, магия имени. Слава Богу, в России, да не только в России, Толстого знают. Я имею в виду его имя. Со всем остальным много сложнее. Есть, конечно, люди начитанные... Но в большинстве случаев знания ограничиваются романами “Война и мир” и “Анна Каренина”. “Воскресение” – уже для интеллектуалов, не говоря уж о “Хаджи Мурате”, “Казаках”, “Отце Сергии”, “Живом трупе”... Нередко в памяти наших соотечественников перемешано пройденное в школе и почерпнутое из желтой прессы. Наша копилка курьезов постоянно пополняется неожиданными вопросами: “Как отреагировал Пушкин на смерть Толстого?”, “А где же дуб? Тот, под которым ученый кот ходил?”, “Правда ли, что последними словами Толстого были: «Прошу считать меня мусульманином”?» Или проникновенными репликами: “А ведь Толстого при советской власти очень ценили. Ну нравилась большевикам “Каштанка”!»

Работа экскурсовода со стороны кажется прелестной: прогулки по усадьбе, интересные люди вокруг. А вот сторона другая: ежедневный круг общения – до 50 человек, некоторые из них раздражены, недовольны чем-то именно сегодня; непрерывное напряжение голосовых связок до 6 часов в день; столько же времени ты на ногах; все, чем восхищаются приезжие, тобой сотни раз видено и слышано. Согласитесь, очень нелегко тут действовать так, чтобы не сбить настроения первооткрывателей, уметь восхищаться тем, что приводит их в эйфорическое состояние, да и просто не сорваться, не раздражиться. Ведь и у тебя тоже болит голова, гудят ноги, а ребенок получил двойку, и денег до получки осталось в обрез. Ты устала, и язык уже настойчиво борется за независимость от мозгов: “Люди стояли у могилы, преклонив головы и обнажив колени”. В полузабытьи произносишь: “старший бюст мраморного брата”, а добравшись до конца фразы, с ужасом понимаешь, что нужно совсем наоборот. Утверждаешь, что Толстой писал нецензурные произведения, хотя сказать хотела о том, что многие его вещи были цензурой запрещены и, конечно, не потому, что они были неприличны.

Со временем экскурсовод становится неплохим психологом. Практически с первого взгляда понимает, кому что и как говорить. Чувствует людей, с которыми ни в коем случае не надо спорить, хотя их мнения подчас не имеют ничего общего с реальной действительностью.
Вспоминается дама, которая методично, с периодичностью в 15 минут выпытывала, где же находится белый рояль. “У вас в зале был белый рояль. Я приезжала сюда раньше. Он был”, – настаивала она. Мы-то прекрасно знаем, что постоянная экспозиция мемориального дома не допускает перемен и перестановок. Но убедить ее не было никакой возможности. К концу экскурсии она сказала измученному экскурсоводу, что вспомнила наконец – этот рояль она видела в другом музее.
Довелось как-то вести экскурсию для трех крепких молодых парней, по разговору которых сразу стало понятно, что, чем проще, тем лучше. Они с удовольствием слушали все, о чем я рассказывала, мило интересовались некоторыми подробностями, в частности – “А что это за книжки?”. Это была энциклопедия Брокгауза и Эфрона, по-видимому впечатлившая их количеством томов и оформлением. Я объяснила. “А что такое энциклопедия?” Мне повезло, что на днях моя маленькая дочка задала мне тот же вопрос. “Это – все обо всем”, – объяснила я ей и тем же ответом ограничилась сейчас. А вот что было дальше... Удовлетворенный кивок и – слова, которые не могу забыть спустя несколько лет: “Да я знаю, хотел чисто эрудицию проверить”. Единственное, что можно было себе позволить в этой ситуации, – мило, но неопределенно улыбнуться.
Надо быть готовым к самым неожиданным проявлениям человеческой индивидуальности, порой выходящей за рамки наших представлений о нормальности. Было время, когда по Ясной Поляне прогуливалась женщина, одетая в белое длинное платье, чем-то напоминающее наряд XIX века. Вообразите ситуацию. Ты ведешь экскурсию, рассказываешь детям о том, как Лев Николаевич устроил здесь школу. Вдруг к вам подходит совершенно неизвестная дама и говорит: “Здравствуйте, дети. Вы знаете, кто я? Я графиня Софья Андреевна. Вы пришли в гости ко Льву Николаевичу?” Дети, принимая все происходящее за игру, отвечают утвердительно. “Проходите, он ждет вас у себя в кабинете”, – говорит она и медленно удаляется. Все это со стороны кажется неординарной инсценировкой, но ты-то прекрасно знаешь, что никто этого не готовил, никаких костюмированных представлений нынче нет, а столкнулись вы с, мягко говоря, нездоровым человеком. Вот в такой ситуации главное не теряться, а продолжать как ни в чем не бывало.
Настоящий экскурсовод – в своем роде фокусник, умеющий в нужный момент достать из шляпы кролика, заставить выстрелить в последнем акте то самое ружье, да так, что это вызовет не испуг или недоумение, а крики “Браво!”. Он еще и гипнотизер.
Мне как-то прямо посреди моей фразы был задан вопрос, совершенно, казалось, не привязанный к тому, о чем я в данный момент говорила: “Скажите, как прошел в Ясной Поляне 61-й год?” В голове моментально включился компьютер, который за доли секунды просчитал варианты: век скорее всего XIX, в биографии и творчестве Толстого этот год ничем выдающимся не означен, значит, имеется в виду отмена крепостного права. Не зная, что имел в виду спрашивающий (а могло быть, уверяю вас, все что угодно), я не медля выдала ответ: “Спокойно”. Это слово гипнотически успокоило экскурсанта.
Правда, не грех иной раз сказать, что ты чего-то не знаешь. Главное, не врать. Это один из пунктов кодекса экскурсовода.

Кстати, в работе нашей существуют не только свои законы и правила, но и свой особый язык. Может быть, другим некоторые выражения покажутся, мягко говоря, странными, но мы совершенно буднично воспринимаем слова: “У меня пока первая группа”, “А у меня вторая группа” или: “Она на группе”. Речь, разумеется, не об инвалидности, а о работе с экскурсионной группой. “Вызвали по ДЗ” – означает, что тебе предстоит вести экскурсию по заповеднику и дому-музею, а значит, тебе повезло, ибо “вести по комплексу” означает прибавление к этому маршруту выставки, и, следовательно, работать тебе придется дольше – продолжительность такой экскурсии примерно два часа. Утром тебе объявляют, что ты “стоишь в графике три раза” – значит, предстоят тебе три экскурсии, день обещает быть сложным, ты уже с утра знаешь, что к вечеру не будешь ноги таскать и никак не сможешь прочесть дочке сказку на ночь. Есть еще чудное выражение: “Меня купили одиночки”. Хотя и звучит жутковато, но на самом деле это обычно предпочтительнее всего. Тебя ждет небольшая группа от одного до восьми человек, которая оплатила полную стоимость экскурсии. Одиночки – это те, кто не заказывал экскурсию заранее. Эту категорию составляют и те, кто действительно прибыл в музей в одиночестве, или небольшие компании.

Какие они – экскурсанты? Да самые разные. Кому-то хочется подробного рассказа, а кто-то мечтает побыстрее закончить навязанное обстоятельствами “окультуривание”. Конечно, самое большое удовольствие общаться с людьми, не утратившими жизнелюбивого любопытства.
Старики обычно готовы откликаться на каждый твой вздох. Два дедушки под впечатлением от молодой девушки-экскурсовода совершенно серьезно спорят, кто из них моложе. А между нами, обоим в сумме где-то лет 170… Бывает, глуховатый дедушка просит экскурсовода “прибавить громкость”. До предела напрягая голосовые связки, она с невероятными усилиями доводит экскурсию до конца, выслушивает от многих слова искренней благодарности, но старичок так и остается недоволен: “Ее попросили погромче, а она совсем замолчала”. Но разве можно обижаться на них? Их трогательная забота о тебе, их слезы радости, грусти и та самая карамелька, которую они незаметно вкладывали тебе в руку, – что по-человечески может с этим сравниться?
Разве что дети. Те, кто еще с преданностью и верой глядит тебе в глаза, безоговорочно признавая твой авторитет. Они, дошкольники и младшие еще школьники, с первой же минуты отдают тебе свое сердечко, свою привязанность, доверчиво берут за руку, стараются идти как можно ближе к тебе, даже рассказывают свои секреты. Их впечатляет все. Они произносят совершенно взрослые слова: великолепно, замечательно, бесподобно. А потом пишут трогательные послания под названием “Письмо благодарности”: “Я благодарю тех людей, которые организовали экскурсию в Ясной Поляне. Мне понравилось работать с умными и грамотными людьми...”

Сейчас в книге отзывов можно увидеть записи политиков, банкиров, предпринимателей, всемирно известных деятелей науки и культуры, а в большей массе – людей совершенно незаметных: ветеранов войны, школьников, инвалидов, которые приезжают сюда на колясках, любимых нами “музейщиков”, учителей, врачей, писателей – настоящих писателей, не гоняющихся за славой, а делающих то, что требует от них душа, время, люди, любовь. Такие записи ведутся давно, практически с начала основания музея... Одна фраза датирована 30 ноября 1941 года: “Die ersten Deutschen sind da” – “Первые немцы здесь”. Те, для кого военное прошлое еще не очень далекая история, поймут, что это значит для культуры страны, которая выжигалась не только чужаками, но и своими, казалось бы, родными по крови людьми. И все же для них – первых фашистов-оккупантов, вошедших в Ясную Поляну, – это место оказалось настолько значимым, что они стали хоть и незваными, но экскурсантами, захотели оставить памятную запись, понимая, возможно, что и этот музей, и уж, несомненно, это имя надолго переживут их. Все пошло для них прахом, сами они давно обратились в прах, а след остался, память хранит их почерк, их слова...
Кстати, самые неинтересные записи принадлежат людям, чьи имена у нас на слуху. Даже писатели оказываются скуповаты – не столько на слова, сколько на выражение чувств. Зато чего стоит запись неизвестного экскурсанта! Вот где прорывает душевную плотину, вот где бушующие в сердце страсти выплескиваются через край, рискуя затопить все прилегающее пространство!
“Огромное спасибо Вам за Ваш огромный труд в Вашем нелегком труде!!!”, “Просто очень неожиданно здорово!”, “Спасибо всем сотрудникам за первозданную русскую красоту”, “Огромное спасибо, что вы сохраняете место, где можно прикоснуться к чему-то огромному, великому”.

А мне порой хотелось сказать спасибо им. За то, что не разучились еще любить свою страну, свою историю, людей, которые их окружают. За то, что не стыдятся своих чувств и способны радоваться успехам других. За способность быть благодарным даже за то, что кажется таким простым и обыденным. За то, что в нашем мире им еще хочется обрести надежду. Большую надежду, о которой сегодня и говорить-то не принято. На счастье, может быть...

Фото из книги Nikolai Puzin “The Lev Tolstoy house-museum in Yasnaya Polyana”

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"