ШКОЛЬНЫЙ АВТОБУС "ПС" 
 

Солнце бьет в ветровое стекло. Мы едем по Брянской области. Дорога, дорога, населенных пунктов почти нет, чаще – разрушенные, поросшие кустарниками коровники да обгоревшие остовы изб. “Тут война была...” – говорит водитель Дмитрий с неопределенной интонацией. Расставляю акценты: “Да. Шестьдесят лет назад”.
В Брянске холодно. Несмотря на позднюю весну, вся Брянская область уже две недели как отключена от отопления: “Такой порядок, топят до 15 апреля”. Привыкнуть к такому порядку мы так и не смогли и всякий раз, входя в школьные помещения, неизменно вздрагивали: “Как у вас холодно!”.
Теплыми и приветливыми были глаза людей, которые нас встречали. Какая-то надежда вспыхивала в них во время наших разговоров. Надежда на внимание к их заботам? На возможность перемен к лучшему? Они чего-то ждали от нас, корреспондентов педагогической газеты, и извинялись, что не могут ничем угостить: “На те рубль пятьдесят копеек, которые выделяются из областного бюджета на питание одного ученика, уже не купить целую булочку к чаю, только треть”.
Слово “треть” рифмуется в голове с “терпеть”. Ведь даже в школе, имеющей подсобное хозяйство, дети едят горячее по схеме: понедельник – первое, вторник – второе: “По-другому не получается!”
“Это не главное, – говорили нам учителя и дети, хотя многие из них пришли-приехали в школу за несколько километров, и им, чтобы пообедать, еще предстоит проделать обратный путь. – Главный вопрос: что будет с сельской школой?”
Главный вопрос... Мы сами невольно спровоцировали его, выбирая маршрут.
Чего мы хотели? Теперь уже не важно. Этот маршрут оказался для нас трудным восхождением, когда твердая почва устойчивых представлений уходит из-под ног. Когда про малое хочется говорить: “Это великое”.

С видом на фундамент

Со Смоленской дороги Колтовская школа видна хорошо, хотя после поворота до нее еще ехать и ехать. Стоит она на горке, как церковь. Вокруг добротные кирпичные коттеджи, ухоженные участки – старых неопрятных построек нет совсем. Что за чудо-деревенька?
Поселок Колтово был построен специально для переселенцев с мест, загрязненных аварией Чернобыльской АЭС. Все жители поселка – уроженцы Новозыбковского и Красногорского районов, наиболее пострадавших от радиации в Брянской области. На момент переселения никакой школы здесь не было, люди полагались на Государственную чернобыльскую программу. Действительно, началось обширное строительство: дома, общежитие, детский сад, большая средняя школа... И вдруг в девяносто пятом году финансирование прекратилось. Все замерло. О поселке забыли. А детей становилось все больше, они росли, и их надо было учить.
По счастью, в должность вступил новый глава администрации Брянского района Станислав Кошарный. Он приехал в Колтово и понял: поселок умрет, если в нем не будет школы. Так появилась Колтовская школа. Правда, разместилась она в здании, которое планировалось под детский сад. Из ее окон всегда можно увидеть огромный фундамент бывшей-будущей средней школы. Этот оригинальный памятник прожектам государственного масштаба в маленькой брянской деревне не зарастает травой забвения. Он приучает сомневаться в любых нисходящих директивах:
“Сейчас вводится проект со школьным автобусом. Хорош он только на бумаге, – говорит директор Колтовской школы Валентина Батурская. – На деле мы потеряем лучшие традиции отечественной педагогики: личное общение учителя с детьми после уроков, подготовка к праздникам, кружки по выбору – ведь все это не нами создавалось! Не нам это и упразднять. Многие дети хотят после уроков заняться чем-нибудь, поиграть. А кто-то не хочет. Как быть с ними? Вот и выбирай: либо они будут болтаться по школе и ждать автобуса, либо всем придется уезжать сразу после уроков”. Мнение педагогов Колтова основательно, как основательно в школе все, что мы видели: физкультуру ведет учитель физкультуры, а физику – физик, кабинеты оборудованы, мебель новая, доски финские, а зелень в светлых классах бурно идет в рост...
Странно думать, что, не будь доброй воли Станислава Кошарного, здесь ничего бы не было. Или так: не увидь Кошарный в Валентине Батурской перспективного директора, решения о создании школы могло не быть. Как ни раскинь, не государство, а его величество Случай создал эту чудесную школу – радушную, спокойную и чистую. Однако по статистике она лишь маленькая сельская школа, которая должна быть закрыта или объединена с более крупной.
...Во дворе дети разбивают клумбы, на спортивной площадке играют в баскетбол. Директор, провожая нас, читает стихи о школе, написанные учителем математики. Стихотворение бравое, но слезы наворачиваются на глаза: сколько люди отстрадали, сколько души и труда вложили в школу – и опять никакой уверенности в завтрашнем дне!

Если время проходит мимо...

Брянский район, средняя общеобразовательная Смольянская школа в деревне Городец. Здесь учатся дети из четырех окрестных деревень. Школьному зданию почти 100 лет. Со всеми вытекающими: рукомойники на входе и бачок для питьевой воды с кружкой на веревочке; задрапированные шторами изъяны стен. Спортивного зала в школе нет. Зато есть витрины, где хранится пионерская атрибутика и желтые листочки сочинений школьников пятидесятых годов, написанные на смерть Сталина. Тут же его портрет. “Здесь у нас линейки проходят, вся школа выстраивается”, – рассказывает встретившая нас завуч Валентина Вдовина.
...Дети с классным руководителем разучивают монтаж.
...Организатор рассказывает о количестве проведенных за год мероприятий: только самых крупных 70! “А какие любимые?” – спрашиваю я собравшихся вокруг педагогов. “Каникулы!” – дружно отвечают они.
“Мы в профилизацию включились, – рассказывает нам завуч школы. – Штука новая – со следующего года у нас будет введен естественно-математический профиль. Так вышло по результатам анкетирования учащихся. Понятно, что дети не свои интересы учитывают, а требования жизни. Да и мало ли кому что нравится? Может быть, он любит рисовать, а поступать-то ему все равно придется в Кокинскую сельхозакадемию! Значит, нужны химия и биология”.
А я вижу на стене симпатичный сельский пейзаж, написанный маслом. “Это кто рисовал?” – “Одна наша девочка. Она за эту картину приз получила и отдала ее в школу... Если вас интересует творчество, съездите в Глинищевскую школу – она лучшая в районе, у них как раз эстетический профиль. А у нас в селе и клуба нет. Он сгорел лет пятнадцать назад”. – “А где же фильмы показывают?” – “Нигде. Правда, участковый милиционер наш, Антонов, интересуется кино, вот он и показывает детям свои фильмы по произведениям школьной программы”. – “А где молодежь собирается?” – “В кафе”. – “У вас есть интернет-кафе?” – “Да что вы! На компьютер они в райцентр ездят, в Жуковку, там за 15 рублей в час играют”...
Вчера в школе прошел ЕГЭ по математике. “И как?” – спрашиваем учителя и классного руководителя одиннадцатого класса. “Ничего я не знаю. Меня и в классе не было”. – “А кто был?” – “Не знаю. Приезжали из управления, работы отсканировали и забрали”. – “И куда увезли?” – “Как куда, в Москву на проверку!” – “Да что вы! И кто в Москве их будет смотреть?” – “Я говорю вам, ничего не знаю!” Этот разговор прекратила Валентина Вдовина: “Весь наш район охвачен ЕГЭ. Конечно, это новая для нас форма контроля, когда личность ученика ничего не значит: один не знал, да угадал, другой хоть и знал, но растерялся или отвлекся. Вроде бы объективно, но несправедливо. Нагрузка, конечно, ложится на учителя. Он должен дать глубокие знания, как раньше, когда еще мы учились. А ведь дети теперь совсем другие, концентрации внимания никакой. И потом, задания ЕГЭ одинаковы для всех: и для будущих дипломатов, и для доярок. У нас в совхозе люди работают в три смены, а кандидаты в крановщики, трактористы, сварщики и повара из-за несданного ЕГЭ рискуют еще на год остаться за партой”.
Директор Михаил Голайдо пришел с урока и тоже включился в беседу: “Да наши дети не в состоянии освоить историю по данной программе! Концентрация материала невозможная, и всё бегом, бегом. Шутка ли, вся история втиснута в программу основной школы! Зачем это затеяли? Тактика, видно, у них такая: чтобы в средней школе учились единицы. И я спрашиваю себя: что ожидает нас, сельские школы? Наполняемость классов снижается с каждым годом. Шесть человек в первом классе! Выживают только сельские школы в подгородчине, где родители детей работают в Брянске, учителя тоже приезжают из города – это нетипичные сельские школы. А в глубинке школа, где учатся двадцать семь человек. Пораскинь разумом, много ли может дать детям такая школа? Да в ней, кроме стен, ничего нет! И я понимаю политику государства в этом вопросе: усиливать нужно школы, которые могут притягивать к себе. Но я не понимаю, как и кто будет решать возникающие проблемы. Мало сказать: “Автобус будет собирать и развозить детей по деревням”. На этом автобусе обязательно должны быть два водителя! Где их взять? Да по нашей-то распутице им нужен сотовый телефон, чтобы вызвать трактор, когда автобус где-то забуксует или что-то в нем сломается. Кто его оплатит? Аварии у нас на дорогах то и дело – родители вряд ли захотят каждый день рисковать, отправляя ребенка в школу. Почему-то их мнения никто не спрашивает. Наверное, со временем, когда мы разбогатеем, отремонтируем дороги, обзаведемся непьющими водителями, так и будет, но при нынешнем положении дел целесообразно проводить политику сохранения любых существующих школ. Это мое мнение. Наши учителя учат не хуже, чем городские, было бы у детей желание учиться. У нас один-два человека из выпуска поступают в вузы, даже московские. Но если большинство сельских детей из-за бедности своих семей не видят никакой перспективы своего развития, то это не та проблема, которую можно решить путем закрытия малочисленных сельских школ”.
Эта тема оказывается самой болезненной, самой актуальной для учителей Смольянской школы. Лучше не будет: в ближайшее время школе придется переместиться в здание детского сада, она станет девятилеткой, а это сокращение, обиды, травмы... Кого сократят? Куда пойти? Люди чувствуют нестабильность, боятся потерять работу. А каково детям? На душе тяжело, и мы выходим во двор.
По контрасту все радует глаз: яркое солнце, темные зубцы дальнего леса, зеленеющие холмы, ровное зеркало озера и даже свежевыкрашенное железо гимнастического городка: турники, шесты, лестницы разной конфигурации. А это что? Очень длинная и очень широкая бетонная труба, немного вкопанная в землю, пролегает вдоль всего школьного двора. Директор объясняет: “Это стрелковый тир. Можно стрелять из мелкокалиберной винтовки. Тир в рабочем состоянии. И уже у самой калитки: – А вы правда из самой Москвы... ко мне вот так прямо?.. Не могу поверить. Жаль, что не предупредили, я бы принес вам стихи моей жены, она учительница русского языка. Очень хорошие стихи...”
Прощаемся.

Под сенью государственного флага

Бяковская малокомплектная средняя школа Навлинского района выглядит великолепно: чистые окна, ухоженные палисадники с цветниками, разработанный пришкольный участок, теплицы, асфальтированные дорожки и настоящий шелковый государственный флаг на высокой мачте перед входом! Это школа, которой помогают: СПК “Искра”, хозяйства из райцентра Навля, депутат Акулова... Это школа, которая зарабатывает сама: дети выращивают и продают рассаду и сельхозпродукцию, заготавливают овощи на зиму к школьному столу, сеют в поле овес. И тем не менее это школа, которую тоже терзает неуверенность в завтрашнем дне.
Татьяна Сорокина, директор школы, говорит: “Общерайонная карта профилей пока еще только разрабатывается, но и без нее понятно, что выиграют от перемен поселковые школы, а наши сельские – нет. Надо учитывать и то, что ребенок должен иметь огромное желание учиться, чтобы ехать куда-то за лучшим образованием. Таких детей единицы. Остальные если и поедут куда-то, то разве из любопытства. Наконец, самый очевидный факт: у нас сейчас девять выпускников, в следующем году будет только три. До сих пор мы могли заниматься с человеком, который решил куда-то поступать, по индивидуальному плану. Но перспектива перехода ради профиля в другую школу насмерть отпугивает детей от получения среднего образования в школе. В этом году все девятиклассники хотят уходить сейчас и не ждать этого ЕГЭ! А это 13 человек. В таком случае уже со следующего года мы перестанем давать среднее образование”.
Вот так. Дети бегут от профилизации и от ЕГЭ как от чумы. Завучи перегружены: на их плечах огромная дополнительная работа по обеспечению перехода на профили и ЕГЭ. Она не только не оплачивается дополнительно, но и, как оказывается, в условиях деревни теряет смысл. В глазах директора глубокая грусть: “Может быть, еще как-то откорректируют, уж очень эти перемены с жизнью не вяжутся”.
Больше всего Татьяне Васильевне хочется, чтобы школа жила: столько в нее вложено любви, человеческого тепла и труда! В кабинете физики потолок – мини-планетарий. Гипсовый макет карты звездного неба элементарно механизирован. Дело рук учителя-энтузиаста. Кабинет механизации (единственный в области) обставлен не только отдельными работающими агрегатами сельхозмашин – в нем стоит настоящий трактор. Опять инициатива педагога. А в школьном музее военной истории края мы немало удивлялись: впервые увидели фляжку “фронтовые сто грамм”, немецкое оружие, “морзянку”... прочитали вслух очень хорошие стихи фронтового поэта Александра Макарова, уроженца этих мест и друга детства Аксеновой Галины Григорьевны, основателя музея. Краеведческие исследования под ее началом ведутся здесь с размахом. Например, дети восстановили историю поселка Заколы, которого в 1936 году не стало. Нарисовали план поселка, в каждый “дом” вписали имена и фамилии жителей. Чтобы сделать это, они ходили к старикам в близлежащие деревни, расспрашивали, потом составляли списки, выверяли их. Благодаря этой экспедиции люди из Закол не сгинули бесследно – они вошли в историю России.
Детей приучают хранить память, думать о людях, которых давно уже нет на свете. Хорошо. Только вот о них, таких живых, кто подумает? Разговариваем с семиклассниками на уроке граждановедения:
– А кто такой гражданин? (Молчание.) Ты гражданин?
– Нет, я с Украины.
– А кто гражданин?
– У кого есть паспорт... Нет, все люди граждане.
– А ты?
– Я еще нет, вот когда вырасту, буду гражданин.
Неосведомленность детей об их гражданском статусе как-то не вяжется с тем, что руководство области проводит патриотические акции: “Я – гражданин России”, “Сыны Отечества”, “Юные патриоты”, в смотрах строя, в развитии Российского союза молодежи... Детские организации создаются в каждой школе на Брянщине – и в обязательном порядке. Везде висят “уголки”, как в старое советское время. “А как же, с нас спрашивают”, – комментирует Татьяна Васильевна наше удивление. А сама ведет нас в цветник, один из лучших в районе, где выращивают лекарственные травы. Мы впервые видим, как цветет эхинацея, растет лимонник китайский... “Так хочется все это сохранить!” – говорит она почти без надежды.
На школьном крыльце, куда мы выходим прощаться, стоят ученики Бяковской средней школы: сдержанные улыбки, строгие испытующие глаза. Над ними гордо реет российский шелковый триколор. Точно такой, как в Москве над Домом правительства и зданием Государственной думы. Но разве одному Богу молятся под его сенью люди здесь и там?

Большое неподключение

Тамара Михайловна Сазонова встречает нас радушно, но с трудом скрывает удивление: “Почему пожаловали к нам, в Дубровскую? Тут всего 48 детей, и с каждым днем их все меньше: люди уезжают из разорившегося совхоза. Поблизости тоже перспективы никакой: раньше был в Погребах керамзитный завод, был асфальтный, был комбинат ЖБИ, люди имели стабильную зарплату, жили в благоустроенных домах, растили детей. А теперь все брошено и разбито. И школа вымирает. Ничего интересного показать не можем, все у нас по старинке, разве вот компьютер, да и то без принтера. Мне что надо, я сняла на дискету, поехала в район, там распечатала”. – “Далеко ли до района?” – “Двадцать километров. А что делать?”
Уроки информатики ведет Лилия Александровна Иванова. Эта с виду хрупкая девушка, еще студентка, преподает также русский язык и литературу, биологию и химию, сельскохозяйственную практику. Она же организатор. “И где она сейчас?” – “На сельхозтруде”.
Во дворе мы не сразу отличили Лилию в группе восьмиклассников, занятых посадкой саженцев. Ветровка, платок, руки в земле, голос негромкий: “Захотели сделать рябиновую аллейку вдоль дорожки. Принесли из леса кустики... Подожди, Саша, что ты делаешь!” – “Вы по образованию биолог?” – “Нет, словесник”. – “А откуда у вас познания в столь различных областях?” – “Училась много. И в экономическом техникуме, и на курсах программистов, и в институте – где только не училась!” – “И все для того, чтобы работать учителем в неперспективной сельской школе?” – “Так получилась. Отсюда уехала учительница, а мне была нужна работа. Езжу сюда за пять километров каждый день на чем придется. Но знаете, я так привыкла, что вот эти дети мне как родные. Мы с ними вместе создали на компьютере сайт по нашей школе”. – “Его можно найти в Интернете?” – “Нет, мы не подключены к Интернету”. – “А смысл сайта?” – “Сайт на дискете”... Вот как. Учитель готов положить сайт в Интернет, но не имеет возможности. А как же президентская программа? Бесплатный хостинг для каждой школы или организация специального сервера, обслуживающего школьные сайты, разрабатывающего стандарты на школьный сайт?
И чего стоит программа компьютеризации сельских школ, если компьютер какой-никакой есть почти везде, а выхода в Интернет нет? В наиболее продвинутой Бяковской школе, например, мы увидели на компьютерном столике два модема. Оказалось, второй купили, думая, что первый неисправен. Наивные люди! Помеха для подключения – старенькая релейная АТС: сигнал слабый. Разумеется, модернизация сельских АТС в президентскую программу не входит, но без нормальной телефонной связи дорогостоящая спутниковая антенна для приема информации превращается в пустую игрушку.
Вспоминаются слова сотрудника Министерства образования господина Власова, которые я записала буквально накануне отъезда в Брянск на серьезном совещании в Академии наук, в Институте социологии: “Тарелки установлены повсеместно, и абонентская плата за Интернет государством регулярно проплачивается. Мы добились того, что теперь на десять российских школьников у нас приходится один компьютер”. Эх! Взять бы господина Власова в нашу поездку, чтобы он увидел школу, где компьютера нет и в помине, и школы, где компьютером никто не пользуется, и школы, в которых на компьютере ведется отчетная документация… Но он не увидел бы в нашем путешествии ни одной сельской школы, которая использует проплаченные государством образовательные интернет-ресурсы!
Этот факт проясняет всеобщее беспокойство сельских педагогов, “не подключенных” к государственному мышлению. В Министерстве образования, видимо, полагают, что через Интернет сельские школы скачивают себе разнообразную информацию о ЕГЭ, а не покупают втридорога у перекупщиков и не передают друг другу, как святыню, брошюру с тестами. Там уверены, что любознательные дети через поисковые системы быстро находят учебную информацию по интересующей их теме, а не обходятся учебником и учителем. Люди “там” решили, что на основе уже трехлетнего опыта интернет-самообразования переход на профили и к единому экзамену будет закономерен и органичен. И значит, маленькие школы, в которых “ничего, кроме стен, нет”, больше не нужны.
Но реальность-то совсем, совсем другая!

Школа-призрак

Ничто не говорило нам о существовании школы на этой абсолютно пустой бесконечной дороге. Хоть бы деревня какая или стайка детей с ранцами. Брошенные фермы, разрушенные коровники тянулись цепью и наводили уныние. Мы уже решили разворачиваться, как вдруг внизу, в чистом поле, увидели двухэтажное здание из силикатного кирпича. “Школа!” – “Какая школа, ни одного дома возле. Стоит, как церковь Покрова на Нерли. Кто там учится?”
Но там учились! Двое мальчишек вели в гору велосипеды с привязанными к ним лопатами: “У нас был сельхозтруд, а копать в школе нечем”. На осыпающемся крыльце Дятьковичской школы Жуковского района стояла девочка с золотыми косами и смотрела на еще крепкого гипсового Александра Матросова, а в учительской хохотали учителя. Это мы их так рассмешили, спросив без умысла, работает ли телевизор. “Работает?! Ну вы экстремалы! 31 канал берет! У нас котельная-то только недавно заработала, сколько лет без тепла учились, паста в ручках замерзала!”
В школе нет компьютера, только кем-то принесенный сломанный монитор: “Чтобы хоть представляли, как он выглядит...” Нет и пишущей машинки: все пишется от руки. Герб и флаг перерисованы тоже от руки, через копирку... В основном в глаза бьет настенная роспись времен пятидесятых: мужественные девушки-комсомолки, идейные юноши на фоне индустриального пейзажа. Спортзалом тут давно не пользуются: плафоны качаются на вывалившихся проводах, грозя оборваться.
Хорошо выглядит только стена, посвященная Эрнестине Тютчевой, когда-то основавшей эту школу. Большой ее портрет, написанный художником Быковым по заказу школы, – главное и единственное здесь украшение.
Дети, как и учителя, приезжают в школу на рейсовом автобусе из деревень или приходят пешком – в основном из Задубровья. “Это совсем недалеко, минут сорок, от силы час. Расписание у нас такое: как соберемся, так и начнем. А что? На нас все рукой махнули, а детей очень жалко. Они у нас никуда не ездят, ничего не видят. Мы спасаем их художественной самодеятельностью, у нас такие концерты здесь бывают!” – рассказывает Алла Михайловна Лупик, завуч школы. Она ведет нас по классам. Действительно, все доброе в школе произрастает из рук учителей, а не от щедрот государства. На полу в классах нарисованы масляной краской трафаретные цветные коврики, шторы на окнах сшиты из разнородных кусочков ткани, перед фотообоями – композиции из живых цветов... Но как ни стараются учителя, глобальную заброшенность и затерянность школы им не поправить. “В районе нас не слышат, как будто мы не существуем. У них есть любимые школы. Вот бы и вам в Овстуг съездить. Там такая школа!” – продолжает Алла Михайловна.
Но вряд ли есть другая школа, кроме Дятьковичской, которая могла бы нас так поразить. Мы подвозим группу учителей до Задубровья, напоследок спрашиваем: “И давно это со школой?” – “Давно, с тех пор как совхоз “Мичуринский” развалился, как не стало здесь центральной усадьбы. Время идет, а ничего не меняется. Школа есть, а деревни нет, как-то ненормально”. – “И что с вами дальше будет?” – “Говорят, закроют школу. Но так уже давно говорят. Видно, руки не доходят даже до того, чтобы нас закрыть. Да мы свыклись”.
...Пятьдесят четыре российских ученика и девять учителей оказались в мертвой зоне, образовавшейся после “часа икс” экономических реформ. И уже давно блуждают там как могут.

Педагогические узоры

Хотя Ирина Петровна Недодел, молодой завуч Шамординской школы Жуковского района, и говорит, что образование – оно везде образование, эта школа на образовательное учреждение ни капли не похожа. Скорее на уютный светлый дом в курортной зоне. В отношениях всех со всеми – теплая родственность и доверительность. Двенадцать симпатичных женщин ведут здесь педагогический процесс, интуитивно выбирая подходящие для себя и для своих детей цели и дорожки к ним. Тот же громкий областной проект “Я – гражданин России” они воплощают в добровольческой (по-старому – тимуровской) работе: дети помогают одиноким старикам близлежащих деревень; записывают их рассказы о жизни, фотографируют свои маршруты. Здесь живут переселенцы из разных мест, поэтому дети заодно диалектные слова собирают – в школе есть интерес к этнографии. Мы видим чудесные ландшафтные фотографии, снимки домашних животных, портреты людей.
Как-то мило и органично выводят свой педагогический узор шамординские учительницы. Например, они позволили жителям села приводить в школу детей пяти-шести лет, так как в селе нет детского сада. Изыскали средства, чтобы оплатить труд педагога, и сожалеют, что не в их власти наладить сон и питание детей. Они празднуют День птиц, много внимания уделяют рисованию и лепке, устраивают кулинарные конкурсы. Учительница русского языка Елена Борисовна Петрова – большая фантазерка по части изобретения дидактических карточек. Вот она заполнила карточку простым карандашом и без всякого компьютера добилась интерактивности: дети стирают, заменяют, обводят, дописывают. Но зачем так много карточек? Оказывается, все учителя ведут постоянные индивидуальные занятия с учениками: “Главное – чувствовать ребенка, тогда его можно учить”. И в этом тезисе они снова поразительно единодушны, как во всем остальном. Одна на ходу подхватывает мысль другой, третья начинает что-то искать, чтобы эту мысль проиллюстрировать, четвертая согласно кивает, а вместе они как одна душа.
Чисто настроенная и хорошо артикулированная педагогика каким-то чудесным образом поселилась именно здесь.

…И чтобы не забыть

…В Жуковке, в помещении ресторана, и вправду есть компьютерный зал, частное предприятие. Здесь многолюдно. Все десять компьютеров заняты подростками, а за их спинами ребята, наблюдающие за игрой. “А пользуетесь ли Интернетом?” – “Нет… Да… Иногда” – “А что ищете?” – “Вам правду сказать? Ищу книгу Адольфа Гитлера “Main Kampf”, пока не нашел”.
…В придорожном кафе, куда мы зашли перекусить, услышали сводку новостей: в Колумбии с эстакады упала строительная машина и раздавила школьный автобус. Там были 23 человека.
…В каждой школе неизменно возникал разговор о нехватке средств: “Нам бы спонсора!” И всякий раз, когда мы спрашивали, что бы тогда было, звучал один ответ: “Отремонтировали бы школу как следует”. Верхом мечтаний была мысль о покупке принтера.
…В одной из школ на уроке литературы в пятом классе дети изучали рассказ Федора Абрамова “О чем плачут лошади?”. И они говорили так: “О трудной жизни своей… О том, что люди относятся к ним безжалостно… О большой непосильной работе”. Правильный ответ был такой: “Плачут, потому что в колхозе у них не стало хозяина, который заботится о них, холит и бережет. Нельзя лошади без хозяина”.
…Спрашиваем девятиклассников, выпускников отдаленной сельской школы: “Помечтайте без преград, чего бы вы хотели?” Ответы: “Чтобы моя семья жила хорошо”… “Чтобы я мог выучиться на хорошего инженера”… “Повидать Москву”… “Все время смотреть хорошие фильмы, слушать хорошую музыку”… “Подольше не заканчивать школу”… “Чтобы не надо было мне уезжать из этих мест”.
…Сильная земля брянская. Красивая. Добрая. Доверчивая. Удостоверения редакции газеты пригодились нам один только раз, когда постовой остановил нас на трассе за превышение скорости и, посмотрев на них, не оштрафовал, отпустил с миром.
Недолгое, но такое значимое путешествие! Оно и потрясло нас, и обновило. Мы молчали почти всю обратную дорогу.

Фото Дмитрия ШМАРКОВСКОГО

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"