УЧЕБНИКИ N74 
 

Сергей Козленко: «Общество не может оставаться равнодушным к своей истории»

– Почему, несмотря на все разнообразие учебной литературы, одни учебники используются больше и чаще других? Можно ли вывести какую-то общую формулу успеха?
– Назову три фактора, которые определяют выбор учителя: содержание, методическое оформление, доступность. Современный учебник должен быть более лаконичным и хорошо иллюстрированным: ведь нынешнее поколение школьников неразлучно со СМИ, в том числе с Интернетом, поэтому они ориентированы на восприятие комплексной информации, значительную долю которой они воспринимают через зрительный ряд. Был период, когда учебники для старшей школы вообще не иллюстрировались. Теперь требования к оформлению возрастают. Но иллюстрации должны подкреплять содержание. При этом следует помнить, что толстый учебник отпугивает, хотя авторов вполне можно понять: им все кажется важным. Как правило, авторам все готовы объяснить, чего в учебниках не хватает, и никто не готов сказать, чего в них в избытке.
По-моему, неосвоенное пространство нынешних учебников – анализ переломных эпох. Важно показать, как Россия выходила из кризисов.
И рассказывать надо не только о военных победах, но и о достижениях нашей страны в дипломатии, спорте, науке, художественной культуре... Важно дать представление о конкретных личностях, которые вершили историю.
Еще одно требование – научить детей работать с документами, анализировать их. Мне кажется, это очень перспективное направление для старших классов с углубленным изучением истории.
Кроме того, задания в школьных учебниках должны ориентировать ребят на подготовку к ЕГЭ: это и тесты с выбором ответов, и вопросы, требующие развернутого ответа в форме сочинений или эссе.

– Многие считают, что позиция автора учебника по истории должна быть максимально отстраненной?
– Существует большая разница между монографией и учебником. В монографии можно и нужно заявить свою политическую и личностную позицию, а в учебнике целесообразнее дать панораму различных точек зрения по той или иной проблеме.
В то же время надо отдавать себе отчет в том, что историку не избежать субъективизма. Его личностная позиция будет выражаться не только в отборе фактов, но даже в применяемых словах.
Как-то в одном из своих выступлений я употребил слово партизаны в отношении бандеровцев, чем вызвал возмущение ветеранов, для которых партизаны – это герои. На самом деле партизанами принято называть тех, кто действует скрыто, нелегально, пользуется поддержкой населения, что было характерно и для упомянутых бандеровцев. А вот герои они или нет – это зависит от позиции того, кто оценивает их действия.
Другой пример: я могу назвать милицию, разогнавшую митинг, репрессивными силами, а могу назвать силами порядка.
Митингующих могу назвать хулиганствующими массами. А могу людьми, выражающими народный протест.
Банальный пример: у них – шпион, у нас – разведчик.
История – это оценочный предмет, причем предмет неоднозначных оценок. В отличие от математики, где трижды три – это девять и не надо оценивать, хорошо это или плохо.
Сегодня многие предпочитают учебник истории, построенный на взвешенных, спокойных позициях.
Это не означает, что на страницах учебника история должна быть представлена только в позитивном свете.
Я не согласен с теми, кто утверждает, что необязательно упоминать о количестве жертв сталинских репрессий и Холокоста.
Хорошо, что в нынешних стандартах по истории эти темы отражены.

– В последнее время учебники истории стали объектом политических разногласий. Ветераны во главе с генералом Варенниковым пишут письма президенту, выражая недовольство школьными учебниками по истории. В ответ президент дал указание провести повторную экспертизу учебников по истории. Многие ваши коллеги восприняли все происходящее (в совокупности с отменой грифа на учебник по отечественной истории ХХ века И.Долуцкого) как отказ от демократических ценностей.
Согласны ли вы с академиком Андреем Сахаровым в том, что история не пишется под диктовку генералов?
– Все происходящее носит объективный характер. Можно тосковать по этому поводу или радоваться, но общество не может оставаться равнодушным по отношению к истории. Даже во Франции по прошествии веков продолжаются споры о Великой буржуазной революции, несмотря на то, что все свидетели тех событий давно умерли.
Историей начинают особенно интересоваться в самые трудные периоды общественно-политической жизни.
При этом некоторые забывают о том, что историк лишь отражает события, но не несет за них ответственности. Отношение к армии ухудшилось не потому, что так написал историк, а потому, что в обществе шли объективные и субъективные процессы, которые привели к такому результату.
В преддверии 60-летия Победы письмо ветеранов вызывает особый интерес, и надо внимательно относиться к такого рода сигналам, но в то же время понимать, что есть и другие точки зрения в рамках патриотического восприятия российской истории, которые выражают другие категории населения, и это их право.
На историю многонациональной, многоконфессиональной страны нельзя взглянуть одними глазами.
Поэтому в учебнике должны быть представлены различные точки зрения по тем или иным проблемам.

– Должно ли государство сформулировать некий социальный заказ авторам учебников по истории?
– Власть формулирует социальный приказ, а социальный заказ созревает в недрах самого общества. Государство должно уловить социальный заказ и дать социальный приказ. Пусть слово “приказ” никого не пугает, но оно должно устанавливать правила игры, общие нравственные нормативы, которые необходимы так же, как санитарные нормы учебнику. Почему? Если после прочтения учебника напрашивается вывод о том, что у нас в стране существует только одна конфессия или что есть плохие народы, вы понимаете, что это угрожает политической стабильности и национальной безопасности. Поэтому я в стане государственников, которые выступают за контроль над учебниками по истории со стороны властей.
В этом случае все зависит от мудрости руководства и от границ контроля, потому что есть опасность перегнуть палку и дойти до “Краткого курса ВКП(б)”. Чтобы предотвратить подобные перекосы и найти золотую середину, важно сбалансировать интересы государства и гражданского общества. Мы пока от такого равновесия далеки.

– Надо ли лимитировать количество учебников по истории? Как вы оцениваете намерение Минобразования установить лишь три обязательных учебника по истории?
– Количество учебников не должно и не может быть бесконечным. Должен быть рейтинговый, конкурсный механизм отбора учебной литературы, основанный на опросах среди учителей и учеников. Замкнутый круг проблемы связан с новыми учебниками, еще не имеющими грифа, – чтобы их оценить, по ним надо поработать, но для апробации необходим гриф.
В чем проблема автора? Зачастую он не видит ученика, не предугадывает его реакции. Преподаватель в более выгодной позиции: он видит, как ученик прочел слова учебника, он отвечает на его вопросы и комментирует непонятые места.
Недаром говорится, что 90% успеха учебника зависит от учителя, но и учителю не обойтись без хорошего учебника. А для этого необходим выбор.
Совершенно очевидно, что должен быть веер учебников по истории для профильной школы с учетом специфики каждого профиля.
Нельзя забывать и о коррекционных классах основной школы, для которых также требуется издание особой литературы.

– В последнее время появились учебники “Россия и мир”, построенные на интегративном подходе к освещению отечественной и зарубежной истории. Некоторые считают такой подход методически неверным, приводящим к мешанине и путанице в умах учащихся.
– Мешанина, прежде всего хронологическая, чаще всего возникает от раздельного изучения, когда одни и те же исторические периоды дети проходят в разные учебные периоды одного класса.
На мой взгляд, именно интегративный подход имеет перспективу в изучении истории ХХ века (древние и средние века целесообразнее изучать раздельно), и вот почему.
Современные нормативные документы предусматривают увеличение часов на изучение отечественной истории за счет сокращения часов на всеобщую. Поэтому создать полноценный учебник по всеобщей истории в этих условиях проблематично. Другое дело, что надо найти разумное сочетание, памятуя о том, что история Отечества первостепенна, но не в ущерб зарубежной. Может быть, следует уйти от излишней детализации в зарубежной истории. Например, ученику не обязательно знать, как менялись правительства в Италии после войны. Гораздо важнее сфокусировать внимание на тенденциях, факторах и наиболее известных личностях.

– Учителя и методисты по истории с тревогой говорят о том, что за два часа невозможно глубоко изучить предмет. Из-за дефицита времени наши школьники вырастают невеждами, не знающими истории своей страны.
– Это действительно центральная проблема, которая возникла вследствие столкновения трех разных подходов: фундаментального, компетентностного и разгрузочного.
Парадокс в том, что все три парадигмы правильные, но в сумме они мешают друг другу, и значит, необходимо чем-то жертвовать, но делать это следует обдуманно, не забывая о том, что фундаментальность очень важна. Может быть, надо сократить количество фактов, понятий, персоналий, изучаемых на уроке, ориентируя детей на прочтение дополнительной литературы по той или иной теме. Важно выстраивать уроки так, чтобы оставлять учащимся право самим делать выводы. Вся система школьного обучения должна настроить детей на интерес к предмету, к истории своей страны, стимулировать желание и умение изучать ее самостоятельно за пределами уроков. По-моему, и в этом проявляется патриотизм.

– Как вы представляете учебник будущего?
– Учебник будущего – это костяк, некий стержень, от которого не надо ждать стопроцентного отражения всех событий и персоналий. А в дополнение к нему должна издаваться целая серия книг для чтения, видеоматериалов, CD-romoв.
Может быть, учебник будущего будет издаваться в электронном виде наравне с бумажным, что позволит расширить объем информации, в том числе и через исторические документы.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"