КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ВЫСТАВКЕ
Колорит равен любви
Взрослые, конечно, знают о литературе
больше.
Но порой стоит доверить выбор детям...
ВЕСНА. 1980 г.
Было такое понятие в отечественной
живописи полувековой давности, как “суровый
стиль”. Несмотря на условность, эта формула
достаточно полно характеризует направление
советского изобразительного искусства конца 50-х
– начала 60-х годов ХХ века. По контрасту со
сталинской эпохой помпезного украшательства в
нашу художественную жизнь вошли мастера,
искусство которых было обращено к будничной
жизни людей. Кроме того, на выставках появилась
череда так называемых производственных картин,
герои которых отличались друг от друга только
профессиональной принадлежностью –
“Плотогоны”, “Геологи”, “Нефтяники”,
“Строители Братской ГЭС”, “Полярники”.
Художники обращали наше внимание на силу и
мужество, на обветренные лица, широкие плечи и
крепкие руки, спокойную уверенность и твердый
взор – перед нами возникало лицо поколения.
Николай Иванович Андронов (1929–1998), чья
персональная выставка открыта в марте–апреле в
Государственной Третьяковской галерее, был
одним из самых ярких представителей нового
поколения. Его “Плотогоны” вместе с работами
некоторых друзей-единомышленников и соседей по
выставке “30 лет МОСХ” (1962) вызвали гнев
Н.С.Хрущева, искусно спровоцированный тогдашними
руководителями академии и Союза художников.
После бурных событий начала 60-х, когда Андронов
был исключен из Московского Союза художников,
Николай Иванович совершил первую поездку в
Ферапонтово Вологодской области, ставшее вскоре
одним из любимых мест работы и отдыха. Российский
север был для него питательной средой,
позволившей уйти от злободневных, но преходящих
проблем столичной художественной жизни. Во
второй половине шестидесятых начался поиск
собственного монументального стиля и новых,
более глубоких ориентиров.
«НЕЧА НА ЗЕРКАЛО ПЕНЯТЬ...». 1970 г.
Любителей занимательных сюжетов,
натуралистической гладкописи или пестрых
красочных зрелищ выставка Андронова наверняка
разочарует. Колорит большинства его полотен и
акварелей напоминает тихие деревенские сумерки
или туманные рассветы. Часто повторяется мотив
окна и смутно различимого заоконного
пространства, где видны то сельская церковь, то
пасущиеся лошади или бегущие собаки, а то и
просто ночная тьма. Интерьеры избы и нехитрое
внутреннее убранство, игра теней, портретные
образы друзей и близких – все объединено покоем
созерцания. “Колорит равен любви”, – говорил
Василий Суриков. Но иногда общее пластическое
напряжение свидетельствует о тревоге и
драматических переживаниях, неотделимых от
истории и судьбы русской деревни.
Кто-то может предположить, что художник совершил
определенное насилие над собой, замкнулся, стал
“почвенником” или “деревенщиком”,
отрешившимся от более общих забот современности.
На самом деле это не так. Андронов на протяжении
всей жизни был человеком широких взглядов. Его
станковое творчество практически неотделимо от
монументального. Он был одинаково целен, работая
в городской архитектуре (фрески, мозаика) и
компонуя свои камерные или эпические полотна.
Однажды в своей московской мастерской на Чистых
прудах художник показал мне старинную
французскую краскотерку. Это был не только
антикварный предмет, предназначенный для
праздного созерцания. Николай Иванович
собственноручно готовил краски, перетирая
навсегда полюбившиеся ферапонтовские земли. “В
лесу, в полях, на озере, в пространстве русской
природы – всюду меня тревожат и интересуют следы
истории, геологические судьбы ландшафта,
свидетельства событий, легендарность земли…
Валуны в полях, цветные камни на берегах озер,
красные, зеленые глины в оврагах – в них так
много содержания, так много накоплено, может
быть, трудно переводимого на речевой язык, но тем
более волнующего. И все это, лежащее в земле, в
обрывах, на дне и в берегах озер, в ручьях
тысячелетиями, было основой материала, во
внутренние законы которого проникали художники,
послушно следуя пластике самой природы”.
Помимо многочисленных пейзажей и более редких
жанровых сцен на выставке можно увидеть
разнообразные автопортреты художника. Многие из
них органично соотнесены с текстами (“На зеркало
неча пенять, коли рожа крива”, “Хорошо живем!..)
или с ликами святых (“Автопортрет с Николой”,
“Автопортрет в музее”). В небольшой статье к
каталогу художник Илларион Голицын пишет: «Через
себя он идет в жизнь… Нет здесь ни малейшего
“ячества”, любования собой. Все по-андроновски
скроено, выверено, устроено. Его удивительно
светлый юмор (вспомним автопортреты с надписями),
его серьезность отношения к профессии (это тоже
видишь сквозь автопортреты), любовь к фреске, к
древней иконе позволили ему так смело смотреть в
себя. В памяти ярко вижу его автопортрет с
Николаем Угодником, с Николой. Рискованное
сопоставление, но как это получилось серьезно,
как значительна эта связь!»
Николай Андронов не был художником, ограниченным
только своим временем. Он без натуги покинул
узкие рамки “сурового стиля” и успешно работал
многие годы как художник-универсал, исповедуя
веру в высокое профессиональное ремесло и
отрицая дилетантизм. В каталоге к одной из
последних своих групповых выставок
“Шестидесятники в девяностые” он писал:
“Ремесло наше чутко ко всякой неправде,
нравственной фальши. В подчинении дисциплине,
равно профессиональной и духовной, заключена
внутренняя свобода, без которой правды нет”.
Выставка Андронова предназначена для
неторопливых зрителей и в высшей степени полезна
для художников всех возрастов как прививка от
дилетантизма.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|