ЛЮБИМЫЙ ГОРОД N33
ПРОГУЛКА 

От Ростральных колонн

Ростральные колонны – своего рода центр Васильевского острова. Точнее говоря, точка отсчета. Где бы ни находился путешественник, он станет ориентироваться именно на них.
С них, собственно говоря, и начинается остров.

маршрут 1 – “Университетская набережная”, маршрут 2 – “Большой проспект” и маршрут 3 – “Средний проспект”.

Ростральная колонна Меншиковский дворец Академия художеств Университетская набережная Ресторан “Бернар” Памятник Крузенштерну

Университетская набережная

Ростральные колонны – вещь загадочная. Что они изображают, что символизируют – никто не знает. Принято считать, что непонятные фигуры у подножия колонн обозначают четыре крупнейшие российские реки – Волгу, Неву, Днепр и Волхов. Но это только принято считать.
Впрочем, версия с реками считается почти непогрешимой. Всеволод Рождественский писал:

Перед тобой столпов Ростральных очертанья –
Наследье прошлого, пришедшее в наш век –
И у подножья их два светлых изваянья,
Два строгих символа могучих русских рек.

Колонны появились в 1810 году, и автор этих статуй, камнетес Самсон Суханов, расстарался не на шутку. Даже добыча камня под его началом выглядела впечатляюще. Один из современников писал: “Для добывания Суханов ищет слои камня, привычного длине и толщине требуемой колонны, проводит по оному прямую борозду, означающую черту, по коей камню должно расколоться, буравит по сей черте дыры, аршина по полтора расстоянием одну от другой, глубиною во всю толщину слоя, и столь широкие, чтобы могли войти в оные два железных желобка, между которыми вкладываются железные клинья. Таким образом, поставя по обе стороны сто или полтораста человек с молотками, заставляют вбивать клинья в один взмах, и после нескольких повторенных ударов откалывается предназначенная масса”.
В результате всех этих стараний вышло нечто выдающееся. Александр Дюма писал о Стрелке: “Я не знаю, есть ли в мире какой-нибудь вид, который мог бы сравниться с развернувшейся перед моими глазами панорамой”.
Особенно же впечатляюще Ростральные колонны смотрятся по праздникам, когда над ними зажигаются два ярких факела. Подобная традиция существовала издавна, разве что источник освещения несколько раз менялся. Поначалу тут жгли конопляное масло, но это не понравилось обычным горожанам – горячие брызги падали сверху на головы, – и в 1868 году традицию прервали. В 1896 году сюда провели электричество, но эта практика также не прижилась – “по причине великого расхода” электрической энергии. Лишь в 1957 году установили всех устраивающие газовые горелки.
Даже эти самые горелки вошли в российскую поэзию. Поэтесса Е.Рывина их воспевала:

Огни на Ростральных колоннах,
Как факелы мира, горят.
Для граждан, в свой город влюбленных,
Их пламя прекрасней в сто крат.

Впрочем, стихов Васильевскому острову посвящено немало.
Прямо за Ростральными колоннами высится Биржа. А слева от нее – Кунсткамера и Зоологический музей. Вообще говоря, место для музея было выбрано не самое удачное – Нева чревата наводнениями. От одного из них, случившегося в 1924 году, музей довольно ощутимо пострадал. Один из современников писал: “В Зоологическом музее вода доходила до 2 арш. 12 верш. В главном зале в воде оказались приборы, станки и т.п. Пострадали и квартиры академиков: Истрина, Ольденбурга, Щербацкого и Бартольда.
Богатая библиотека академика Ольденбурга, различные редкостные коллекции очутились под водой на высоте 1 арш. 4 вершка.
Собачник зоологической лаборатории также быстро наполнился водой. Испуганные голодные животные подняли невообразимые рев. Служащие начали наскоро сколачивать плоты и спасать собак. Утонула только одна. Остальные животные от голода загрызли одну собаку”.
От Зоологического музея отходит один из самых знаменитых питерских мостов – Дворцовый. Он был построен в 1897 году и сразу же снабжен рельсами конной железной дороги.
Впрочем, этот мост мог выглядеть совсем иначе. Дело в том, что еще в 1776 году механик И.Кулибин сконструировал модель моста, который должен был соединить Васильевский и Адмиралтейский острова. Главной особенностью этого моста было отсутствие опор – он представлял из себя всего лишь один пролет длиною 298 метров и выгнутый вверх настолько, что под мостом могли проходить весьма высокие парусные суда.
Испытания моста прошли блестяще. “Санкт-Петербургские ведомости” сообщали: “Сия модель… к неожиданному удовольствию Академии была найдена совершенно и доказательно верною для произведения оной в настоящем размере… Удивительная сия модель делает зрелище всего города по великому множеству любопытных, попеременно оную осматривающих. Искусный ея изобретатель, отменный своим остроумием, не менее тем достохвален, что все его умозрения обращены к пользе общества”.
Увы, дальше модели дело не пошло. Она сначала была выставлена во дворе при Академии наук, а после установлена в Таврическом саду в качестве заурядного мостка через канал.
А в начале следующего столетия еще один изобретатель, мещанин Торгованов предложил проложить под Невою тоннель. “Осуществление сего будет делом достойным России и приумножит ее славу”, – уверял он Милорадовича, тогдашнего генерал-губернатора Санкт-Петербурга.
Милорадович решил доложить самому императору. И получил незамедлительный ответ: “Выдать Торгованову из кабинета 200 рублей и обязать его подпискою, чтобы он впредь прожектами не занимался, а упражнялся в промыслах, состоянию его свойственных”.
Так не увидел свет один из самых фантастических для того времени проектов.
В доме № 5 по Университетской набережной расположилась Академия наук. Это одна из многочисленных придумок Петра Первого. Именно по его указу в 1724 году она была учреждена. Царь говорил:
– Академия должна приобресть нам в Европе доверие и честь, доказав на деле, что у нас работают для науки и что пора перестать считать нас за варваров, пренебрегающих наукой.
Одним из самых неуживчивых сотрудников той академии был Ломоносов. Мало того что русское светило был большим любителем крепких напитков (говорят, что Ломоносов как-то раз пропил в ближайшем кабаке академический хронометр), он еще и пользовался репутацией отчаянного скандалиста. Однажды обер-камергер Шувалов заявил ученому:
– Мы отставим тебя от академии.
На что Ломоносов ответствовал:
– Нет. Разве что академию отставите от меня.
Что ж, в наши дни рядышком с академией стоит памятник Ломоносову. А о положительном со всех сторон Шувалове мало кто помнит.
Рядышком с академией (дом № 7) находится Санкт-Петербургский университет, а в следующем доме (№ 9) родился Александр Блок. Здесь провел он первые три года своей жизни. Маленький Блок любил смотреть в окно, “следя за яликами, барками, пароходами”. Впоследствии Блок вспоминал “кабинет деда, где вечером и ночью совещаются общественные деятели, конспирируют, разрешают самые общие вопросы… а утром маленький внук, будущий индивидуалист, пачкает и рвет “Жизнь животных” Брема, и няня читает с ним долго-долго, внимательно, изо дня в день:

Гроб качается хрустальный…
Спит царевна мертвым сном…

Церковь Екатерины Участок Рихмана Андреевский собор Андреевский рынок Патриотический институт

Внук читает с няней в дедушкином кабинете… а на другом конце квартиры веселится молодежь. Молодая мать, тройки, разношерстные молодые люди – и кудлатые студенты, и молодые военные”.
А в поэме “Возмездие” Блок походя упомянул домик своего детства:

В семействе принят, как родной,
Красивый юноша. Вначале
В старинном доме над Невой
Его, как гостя, привечали.

Неподалеку высится Меншиковский дворец, один из величайших и древнейших памятников острова. Он был построен в 1714 году для легендарного “Данилыча”, правой руки Петра Великого. Как водится, на деньги, “сэкономленные”, а по сути говоря, украденные из государственной казны. Говорят, что когда Петр в очередной раз обвинил Меншикова в казнокрадстве и велел заплатить 200 тысяч рублей штрафа, тот сразу продал все роскошное убранство своего дворца. Когда царь в очередной раз пришел к “Данилычу” и обнаружил во дворце голые стены, Меншиков пожаловался:
– Я вынужден был продать все свои гобелены и штофы, чтобы хотя несколько удовлетворить казенные взыскания.
Но приемчик не сработал. Петр ответствовал:
– Прощай, в первый твой приемный день я приду, и если найду здесь такую же бедность, не соответствующую твоему званию, то заставлю тебя заплатить еще двести тысяч рублей.
Естественно, Меншиков быстренько восстановил обстановку.
В доме № 17 находится известнейшая Академия художеств, а в доме № 23 жил адмирал Рикорд, бывший губернатор Дальнего Востока. А.Ф.Кони вспоминал: “Рикорд, живший летом обыкновенно на своей даче в Полюстрове, ворота которой состояли из двух громадных челюстей кита, вывезенных с Камчатки, был человек очень оригинальный. Его величавая наружность, густая серебряная седина, привычка постоянно вставлять в свою речь слова “выходит – вылазит” и интересные рассказы из прошлого невольно привлекали к нему особое внимание слушателей. Он любил вспоминать первые годы XIX века, когда ему пришлось служить под начальством первого морского министра маркиза де Траверсе, в память которого моряки долгое время называли ближайшую к Петербургу часть Финского залива Маркизовой Лужей”.
Напротив дома Рикорда – мост Лейтенанта Шмидта, бывший Николаевский, а еще раньше – Благовещенский (именно у него в 1917 году дал свой известный залп крейсер “Аврора”). Это был первый мост через Неву. Он был открыт в 1850 году и (до этого все мосты были временными, наплавными) воспринимался истиной сенсацией. Один из современников писал: “Любимая прогулка теперь – Благовещенский мост, дивное ожерелье красавицы Невы, верх искусства во всех отношениях! Мост прельщает в двойном виде. Днем он кажется прозрачным, будто филигранный, легкий, как волны, а при полночном освещении является громадною массою, спаивающей между собой два города”.
Естественно, что свой нынешний вид мост приобрел гораздо позже – в 1938 году.
После этого моста набережная меняет свое имя – она уже не Университетская, а набережная Лейтенанта Шмидта. Но здания, которые здесь расположены, не имеют никакого отношения к этому военнослужащему. В частности, дом № 3 выполнен еще в 1730-е годы по так называемому типовому проекту “для именитых”. Первым “именитым”, жившим здесь, был капитан Конон Зотов. Впоследствии же здание сменило нескольких хозяев, а в 1832 году здесь поселился американский посол Джеймс Бьюкенен, будущий 15-й президент США. Он писал: “Я занял очень хороший дом на берегу Невы с прекрасным видом на эту величественную реку и корабли, входящие в этот изумительный город”.
Что ж, Бьюкенену многие могли бы позавидовать.
Рядышком же, в доме № 9, расположен был известный ресторан “Бернар”. Там свои досуги проводили знаменитые художники – А.И.Куинджи, Н.К.Рерих, А.А.Рылов. Последний вспоминал: “В этом дешевеньком немецком ресторанчике, насквозь прокуренном сигарами, любили сидеть с кружками пива василеостровские немцы, а во время навигации – капитаны и шкиперы иностранных пароходов. Мы, куинджисты, часто заглядывали сюда закусить, выпить пива, поиграть на биллиарде”.
А несколько дальше, в бывшем дворце Миниха (набережная Лейтенанта Шмидта, дом № 17), в наши дни располагается Высшее военно-морское училище имени Фрунзе. До революции же здесь был Морской кадетский корпус, в котором обучались мореплаватели Ушаков, Нахимов, Крузенштерн, Лисянский, Беллинсгаузен и другие знаменитости.
Среди преподавателей же Корпуса особой славой пользовался иеромонах Иов из Александро-Невской лавры. Естественно, преподавал он Закон Божий, и один из воспитанников вспоминал об иеромонахе: “Да, это было самое сладостное для наших душ время! И какое влияние оно имело на всех! Как улучшились нравы в большей части воспитанников, какое бодрствование и наблюдение за собою, какая кротость и скромность заступили место бесстыдных выражений и привычек, какой мир! Словом, это было эпохой возрождения, которого плоды не погибли ни для одного из тех, которые пробуждены были от греховного усыпления, и если бы продолжалось постоянно такое духовное возделывание, то, думаю, корпусное воспитание было бы истинным плодотворным воспитанием”.
Напротив же Морского корпуса в 1873 году поставили довольно симпатичный памятник Ивану Крузен-
штерну. А неподалеку (дом № 13 по 10-й линии) располагалось одно из престижнейших учебных заведений Петербурга – гимназия К.Мая.

Большой проспект

Большой проспект (или Большая Перспектива) по большому счету представляет собой бульвар. И.И.Панаев в середине девятнадцатого века замечал: “Вы идете как будто по большой аллее сада, потому что домов не видать за кустами и деревьями. За 7-й линией появляются уже деревянные мостки вместо плитных тротуаров; экипажи все реже и реже; за 12-й линией вам попадаются только извозчичьи дрожки, и то изредка. Здесь и пешеходов-то немного”.
Впрочем, и в наши дни по мере удаления от Стрелки проспект делается все более и более провинциальным.
А журнал “Отечественные записки” в первой половине девятнадцатого века замечал: “Летом каждый вечер множество туземных жителей выходило на бульвар Большого проспекта, и с семи до десяти часов бывало гуляние чрезвычайно многолюдное. Здесь были статские и военные, студенты и педагогисты, дочки и маменьки. Многие были знакомы между собою, все непременно знали в лицо друг друга… Бульварные прогулки были описаны местными стихотворцами в нескольких сатирических поэмах. Поэмы эти, нигде не напечатанные, ходили по рукам между островитянами”.
Что ж, и сегодня в соответствующую погоду множество “туземцев” принимаются фланировать по этому проспекту.
Начинается проспект с церкви Святой Екатерины, внешне очень смахивающей на православную, но в действительности лютеранской. На противоположной стороне проспекта, в доме № 6, в тридцатые – сороковые годы прошлого столетия жил забытый в наши дни поэт Струговщиков. Тогда же он был человек известный, и у него устраивались модные художественные вечера. На одном из них, к примеру, присутствовали Карл и Александр Брюлловы, Одоевский, Шевченко, Глинка и Белинский. Сам Струговщиков писал об этом вечере: “Заговорили о новой опере Глинки, он не выдержал, встал из-за стола и сел к роялю. Глинка был неистощим. Сначала он исполнил некоторые оконченные номера из “Руслана и Людмилы”, потом знакомил нас, все более и более одушевляясь, с рисунками подготовленных номеров – и тут-то исполнение заговорило об руку с творчеством. Взошло теплое утро; окна были отворены, и было семь, когда кто-то заметил, что прохожие останавливаются”.
Что ж, история вполне в духе Васильевского острова.
Но прошло столетие, и в этом доме произошла иная, увы, также характерная история. Именно здесь в войну жила девочка Таня Савичева, оставившая краткий и трагический дневник:

“Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 г.
Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.
Лека умер 17 марта в 5 час. утр. 1942 г.
Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч. ночь 1942 г.
Дядя Леша 10 мая в 4 ч. дня 1942.
Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942.
Савичевы умерли.
Умерли все.
Осталась одна Таня”.

Дом Ахматовой Средний проспект Екатерининский собор Римско-католическая академия Дом Серова Кирха

Впрочем, и сама Таня вскоре умерла.
Домовладение под номером 17 тоже овеяно трагической славой. Здесь стоял дом ученого Г.Рихмана, и как-то раз, во время одного из опытов, которые неоднократно проходили в этом здании, к отошедшему в другую комнату Михайле Ломоносову вбежал слуга и выпалил:
– Рихмана молнией убило!
Неподалеку стоит величавый Андреевский собор (на сей раз все же православный), а напротив собора – Андреевский рынок, естественно, названный так в честь собора. Этот рынок – один из старейших, он возник еще в 1748 году и сразу сделался одним из популярнейших в Санкт-Петербурге. Один из иностранцев, некто И.Г.Георги, писал о нем: “А как сей рынок есть единственный в сей части города, то и товары в оном различны, и сия пестрота несколько поразительна. Тут можно найти муку, крупу, всякие съестные припасы, масло, деготь, смолу, материи, табакерки, ленты, веревки, лошадиную сбрую, старый и новый домашний скарб, свечи, фаянсовую посуду, простые горшки и прочее. На пустом же месте подле лавок продаются сено и дрова”.
Словом, как историческая досто-
примечательность рынок нисколечко не уступает храму.
В здании по адресу 7-я линия, дом № 20, перед революцией располагалось Александровское училище. Его инспектором был знаменитый Федор Сологуб, который тут же и жил на казенной квартире. Один из современников писал: “Дом был двухэтажный; визжавшая входная дверь на лестницу захлопывалась при помощи блока; в конце веревки ездила вверх и вниз бутылка с песком”.
А писательница Тэффи вспоминала о жилище Сологуба: “В маленьком темном его кабинете на простом столе лежали грудой рукописи, и смотрело из темной рамки женское лицо, красивое и умное, – портрет Зинаиды Гиппиус.
Вечера в казенной квартире, когда собирались близкие литературные друзья, бывали очень интересны”.
А в доме № 24 располагался знаменитый трактир “Золотой олень”, в котором одно время проживал художник Илья Репин. Этот трактир вошел в фольклор – о нем сложили песенку:

На углу стоит “Олень”,
Заходи кому не лень –
Выпьем кружечку пивца,
Ламца-дрица, гоп-ца-ца!

В доме № 28 находилась типография Российской академии наук, а по соседству, в доме № 30, располагался Петербургский Патриотический институт, в котором сам писатель Гоголь преподавал историю.
В доме № 40 проживал известный композитор А.Серов. Сам он был человеком колоритным, и его приятели были ему подстать. В мемуарах В.Серовой, тоже композитора и вместе с тем супруги А.Серова, то и дело попадаются довольно характерные истории:
“– Александр Николаевич! Кто это у вас сидит у печки – молодой человек, закутанный весь в шалях?
– Вы желаете познакомиться? Это Миклухо-Маклай.
Мы подошли к молодому человеку, медику, в то время как он, вздрагивая от холода, рассказывал о своем первом путешествии к папуасам, как ему за первую его практику заплатили двумя обезьянками…
Раз, помню, скромно сидел в углу Достоевский и внимательно окидывал своими вдумчивыми глазами всю занятную картину, состоявшую из молодых, седых, пылких, солидных голов”.

Средний проспект

Средний проспект меньше, скромнее и в чем-то даже уютнее Большого. Он менее парадный и притом более обывательский. Вадим Шефнер вспоминал: “В двадцатые… по Среднему проспекту от Пятой до Шестой линии тянулся бульвар; помню, перед Рождеством на нем елки продавали. Он много места занимал, из-за него трамваи шли у самой панели. Наверное, по той причине, чтобы опасности для пешеходов не было, его и срыли”.
Написано, как будто бы о своей собственной квартире.
В самом начале Среднего проспекта, в домике № 17 по Тучкову переулку, снимала скромную квартирку молодая пара – Ахматова и Гумилев. Основным местом их жизни было Царское Село, а этот “запасной вариант” существовал для того, чтобы не возвращаться поздней ночью за город. Квартиру называли ласковым прозвищем “Тучка”.
На Съездовской линии располагается Екатерининский собор, напротив же, в доме № 52 по 1-й линии, была так называемая Римско-католическая академия.
В доме № 18 по проспекту в конце позапрошлого столетия проживал художник Валентин Серов. Он хвастался в одном из писем: “Комнатка у меня совсем как у немецкого композитора. Небольшая, но в три окна, светлая, чистенькая. Одно окно меня приводит всегда в восторги, оно все почти сплошь заполнено готической киркой очень милой архитектуры – стрельчатые окна, контрфорсы, флораны, шпиль. Одним словом, готика, и я чувствую себя в Германии. Хозяйка у меня вдобавок чистая немка. Часто с ней говорю по-немецки. К тому же Бетховен правильно каждое утро проигрывает у меня в мозгу – что тоже очень приятно”.
Сама же “кирка”, то есть лютеранский храм святого Михаила, по сей день возвышается над Средним проспектом.
Дом № 35 по 4-й линии вошел в историю довольно странным образом – 9 января 1905 года перед ним была выстроена первая в городе баррикада. Неподалеку расположена станция “Василеостровская” – единственная на весь остров станция метро.
А в доме № 44 жил художник А.Венецианов. Он радовался здешнему укладу жизни: “В Питере лучше, нежели в деревне: конечно, хлопотливее, заботнее, да есть из чего хлопотать: здесь можно жить все 12 месяцев”.
Художник сравнивал Санкт-Петербург с “ретортой, где плавится мысль человеческая”. А путешественник здесь может завершить свою прогулку и с головою окунуться в эту самую реторту.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"