Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №24/2004

Вторая тетрадь. Школьное дело

КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
МОНТАЖ 

Инна БОРИСОВА

Когда точка станет галактикой

В прозе Розы Хуснутдиновой душа – это сегодня птица, а завтра – бабочка, цветок, снежинка

“Где-то совершаются героические действия: люди работают под землей, добывая уголь днем и ночью, в жестокий шторм вытягивают из ледяной воды сети с рыбой, не боясь гриппа и простуды, спасают людей, терпящих авиа-, авто- и железнодорожные катастрофы, тушат пожары в небоскребах, рискуя заживо сгореть в бушующем пламени, взламывают ледоколами льды, спасая китов, попавших в ловушку. Будни Раузы и Заужян были далеки от подобных масштабных действий”.
Этот перепад величин и состояний, масштабов и пространств – от малых к великим, от сжатых и съежившихся к вольным и беспредельным – для Розы Хуснутдиновой привычен и красноречив. Ни в том, ни в другом она не прописывается насовсем. А лишь поджидает, когда точка обратится в галактику, а галактика ухнет в дыру диаметром с крапинку. Ее авторская позиция, ее место повествователя – в поджидании этих перебросов, когда – либо исчезновение, либо все нараспашку.
В маленькой квартирке среди бетонных многоэтажек цветущая Рауза сторожит и лелеет мать, а избалованная мать, боясь не проснуться, держит дочь в напряжении постовой дисциплины, сама уже блуждая в вольных просторах иных миров.
Два рассказа “Рауза и Заужян в Москве” и “Птицы” – это маленькая дилогия, в которой свобода обретается лишь за пределами здешнего мира, когда душа Заужян, освободившись от телесных оков и обратившись в пичужку, похожую на лесную перепелку, “встряхнула головкой, взъерошила перышки и вдруг взлетела” и понеслась, радостно созывая души, ушедшие ранее.
Автор неуверенно сокрушается: может, эта история “не совсем соответствует канонам мусульманской религии. Может также возникнуть вопрос: почему Заужян – перепелка, а не какая-нибудь другая, более заметная птица, ведь Заужян была такая яркая, красивая? Ну, во-первых, яркие красивые птицы зимой кочуют в теплых чужих краях… А во-вторых, так ли уж важен внешний облик птицы? Ведь он недолговечен. Сегодня ты птица, а завтра – бабочка, цветок, снежинка или легкое облачко, пролетающее по небу над дивной планетой по имени Земля”.
Неустойчивость обликов, как и неустойчивость пространств, завораживает Розу Хуснутдинову, но и пленяет в ней, в ее письме и сюжетах, если можно назвать сюжетами те состояния, в которых случается пребывать ее героям. Это состояние миража, которое в рассказе “Анна Сергеевна” определено наиболее адекватно, когда в струях света от шара солнца, опускающегося за дальний холм, на горизонте песков и пустыни несутся одна за другой фигуры людей, вызванные памятью из давнего и недавнего времени.
Эти пространства, переплавляющиеся, преображающиеся друг в друга, замечательно сталкиваются лбами в рассказе “Восемь узбекских халатов”, когда вы, уже утомившись от перечисления неизвестных, малоизвестных и очень громких имен, которым посчастливилось получить в дар один из восьми халатов, “сияющий, как небо Средней Азии”, столбенеете в последнем абзаце перед словами матери, которая говорит своей безмерно расточительной дочери: “…больше халатов никому не дари, хватит, женщины нашего рода во всем знали меру и когда влюблялись, и когда ссорились, и когда дарили что-нибудь на память. Так что не преувеличивай щедрость своего сердца, позволь и другим проявить ее…”
Во встречных потоках, на рубеже давлений, когда один напор вмешивается в другой и невозможно предвидеть, как они обойдутся друг с другом и куда устремятся в дальнейшем, – место повествователя, поле его наблюдения и его участия в жизни. Было бы поверхностным утверждать, что сценарист (Роза Хуснутдинова – известный кинодраматург) формирует в авторе прозаика, скорее напротив: тонкой самобытности прозаик сформировал в ней сценариста, профессию, давшую ей судьбу и хлеб. И вот заключительный рассказ цикла, который опубликован в журнале “Знамя”, 2003, № 12.


Роза ХУСНУТДИНОВА

Чаепитие по-восточному в Москве 2000-го

На одной из московских квартир в районе Садового кольца собрались как-то вечером бывший хивинец, бывший согдиец, бывший кипчак, маргианец и кыргыз.
Как обычно, расстелили дастархан, уселись на курпачах, разломили лепешки, поели плов руками, выпили зеленого чаю, закусили изюмом с курагой.
Вспомнили великих поэтов прошлого.
Маргианец прочел четверостишие из Махтумкули.
Согдиец – из Навои.
Хивинец – из аль-Хорезми.
Кипчак – отрывок из романа о великом Абае.
Кыргыз пропел речитативом отрывок из эпоса “Манас”.
Потом вспомнили древние пословицы и поговорки.
– Жирный похудеет, худой поправится! – произнес один из сидящих.
– И на навозной куче расцветает цветок, – произнес второй.
– У того, кто пришел, есть и обратный путь, – сказал третий.
– Есть три вещи на свете, которые нельзя скрыть: любовь, беременность и езду на верблюдах, – сказал четвертый.
– Устал – отдохни! – изрек пятый.
Потом перешли на текущие новости.
– Плохие новости! – сказал маргианец. – Оказывается, у нашего баши – миллиардные счета в швейцарских банках! А народ вымирает.
– И у нашего счета! – вздохнул согдиец. – Только в Эмиратах! В кишлаках опять трахома – как в двадцатые годы!
– Зато наш баши выдал свою дочь за сына соседа! – сказал кипчак. – Вся страна праздновала, как в сказке. Свадьба обошлась в половину годового бюджета!
– Нашего бюджета, не вашего! – поправил кыргыз.
– Оппозиции нет! – пожаловался согдиец. – Боишься во сне шепнуть что-нибудь – как бы не арестовали!
– У вас еще арестовывают? – удивился маргианец. – У нас давно без суда и следствия.
– У нас выходит оппозиционная газета, всего с листок, – сказал хивинец, – но ее надо везти из Прибалтики через всю Россию. Пока довезешь – главного редактора уж в живых нет.
– У нас – степь, в ней затеряться можно. И кричать все что захочешь. Жаль только – никто не услышит! – засмеялся кипчак. – Можно, конечно, перейти границу, которую никто не охраняет, и оказаться в России! Но разве мы этого добивались? Рухнули наши надежды, обман, обман!
– Мы должны МВФ десять миллиардов долларов, – сказал кыргыз. – А где их взять? У нас и диаспора-то раз, два и обчелся, ни одного Сороса!
– У нас нашли месторождение золота, – сказал хивинец, – одна надежда на золото!
– У нас в Нью-Йорке есть представительство, собирают деньги, но пока собрали только на артель по изготовлению носков из высокогорной шерсти с местным орнаментом! – сказал согдиец. – А через горы везут гашиш тоннами! И никакой московский погранотряд его не остановит.
В дверь резко позвонили.
– Кто бы это мог быть? – Хозяин встал и пошел открывать дверь. В коридоре стоял московский ОМОН.
– Проверка паспортного режима! – сказал главный из них, без маски на лице, остальные были в масках.
ОМОН в полном составе вошел в квартиру, стал проверять паспорта у присутствующих.
Прописка у всех оказалась московская. У некоторых по два паспорта, один – заграничный.
– У вас что, жены русские? – подозрительно спросил главный омоновец.
– Есть и русские, – мягко ответил хивинец, самый дипломатичный из всех. – Может, вам связаться с нашим посольством? С консульством? С представительством?
– Ладно, дуйте свой зеленый чай! – процедил сквозь зубы омоновец и вышел вон.
– Грубый какой! – сказал кипчак. – Пусть попробует приехать к нам в степь! Я покажу ему степное гостеприимство!
– Но ведь не дрался, не угрожал пистолетом-автоматом! Все-таки Лужков проводит с ними воспитательную работу! – защитил правоохранительные органы столицы маргианец.
Вдруг заскрипело окно, в комнату с улицы просунулась голова верблюда. Он нараспев произнес что-то по-арабски.
– Молится. Наверное, суннит, – сказал один из гостей.
– А может, шиит, – сказал второй.
– А вдруг вахаббит? – испуганно сказал третий.
– Тогда пусть лучше проваливает! – сказал четвертый и поскорей закрыл окно.
– А как он там оказался? – удивился пятый. – Ведь мы на восьмом этаже!
– Э-э, давайте лучше включим телевизор, будем в курсе международных событий! – сказал хозяин и включил телевизор.
На экране показывали кандидатов в президенты России. Камера задержалась на одном из них.
– Интересно, о чем он думает? – спросил согдиец.
– Собака лает, а караван идет! Вот что он думает!
– Или: ворон ворону глаз не выклюет!
– Или: вчера ты был тигр, я шакал, сегодня ты шакал, я тигр!
– За что боролись, на то и напоролись!
В комнате повисла пауза.
– Что будет, то будет! На все воля аллаха! – вздохнул первый из гостей.
– Огнепоклонники верят огню! – сказал второй.
– Сердце женщины стремится к покою, сердце мужчины – в степь! – гордо сказал кипчак.
– Не в степь стремится сердце этого кандидата, не в степь! – возразил четвертый.
– Из пыли мы пришли, и в пыль уйдем! – философски заметил пятый.
– Да будет вам! И так редко собираемся! Давайте лучше я угощу вас ташкентской дыней, вчера только привезли, – сказал хозяин дома.
И вынес великолепную зимнюю дыню в плетенке. Чаепитие по-восточному в Москве двухтысячного года продолжалось.


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru