КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД
 27 марта,
в День театра, начинается Х юбилейный фестиваль
“Золотой маски”. Мы уже писали о некоторых
претендентах на премию – “Дяде Ване” Л.Додина,
“Вишневом саде” Э.Някрошюса, о спектакле
С.Женовача “Правда – хорошо, а счастье лучше”,
беседовали и с Н.Чусовой, режиссером спектакля
“Мамапапасынсобака”, который тоже борется за
“Маску”. В следующих номерах мы расскажем о том,
о чем еще не писали: о московском спектакле
“Пленные духи”, о спектаклях провинциальных
театров, которые приедут на фестиваль, – это
горьковские “Дачники” Омского театра драмы в
постановке Е.Марчелли и “Наваждение Катерины”
(“Леди Макбет Мценского уезда” Н.Лескова)
Минусинского театра в постановке А.Песегова,
кстати, уже получавшего “Золотую маску”.
Пленники причудливых игр
Режиссер В.Агеев вызвал на сцену духов
Блока и Белого
Сцена и спектакля "Пленные духи"
В прошлом сезоне “Пленные духи” наделали шуму.
Споры вокруг были яростные! Кто-то спектакль не
принял категорически. Кто-то полюбил страстно.
После чего “Духи” получили несколько призов (на
фестивалях “Новая драма” и “Чайка”), а сегодня
уже претендуют на главную театральную премию
страны.
Поставлен спектакль в Центре драматургии и
режиссуры А.Казанцева и М.Рощина, который уже
пять лет с успехом опекает молодых актеров и
режиссеров и на практике пытается понять, что же
такое “новая драма”. Она есть, но в других
театрах ставить ее не торопятся.
Поставил спектакль Владимир Агеев, ученик
А.Васильева, – человек в высшей степени
вдумчивый. Любит сложное. Например, Ибсена,
Гауптмана. Любит копаться в психологии,
выстраивать и проверять логические ходы, считает
себя мастером “действенного анализа” (и это,
правда, у него получается). Совмещает в своих
спектаклях “переживание” и “представление”,
изящную психологическую игру и грубоватую
зрелищность. Иногда это выходит. Иногда кажется,
будто режиссер боится сосредоточиться на
человеке и украшает спектакли “штучками”, чтоб
не прослыть старомодным. У нас сегодня могут
припечатать этим словечком. “Старомоден” Вайда
с его “Бесами”. Фоменко с Пушкиным. Даже Гинкас с
Чеховым. Давно пора, говорят, все это ухнуть с
“парохода современности”. И почему всегда так
тесно на нашем пароходе? И почему мы, как
второгодники, постоянно возвращаемся к
повторению пройденного? Что делать, если живем во
время, которое, как сказал бы Достоевский, не
знает добра и зла – один лишь предрассудок.
Написали “Пленных духов” братья Пресняковы,
филолог и психолог по первой профессии. Как
“двое из ларца, одинаковы с лица”, они вдруг
выскочили в Москву из Сибири несколько лет назад
и стали модными после спектакля К.Серебренникова
“Терроризм” (МХАТ имени А.П.Чехова).
“Терроризм” был сделан в ритме и эстетике клипа:
большая история, как гармошка, складывалась из
коротких самостоятельных эпизодов. “Обманка”
состояла в том, что речь в пьесе шла не о
политическом терроризме, а о бытовом – о среде,
что людей заела. “Пленные духи” – другая
история, другой режиссер. Хотя “обманка” есть и
тут. Герои – Андрей Белый и Александр Блок,
знаковые фигуры Серебряного века. Сюжет вертится
вокруг их дружбы, которая уже на излете, вокруг
рокового любовного треугольника, соединившего
обоих с Любочкой Менделеевой. В разговорах
упоминаются Брюсов, Прекрасная Дама, которой
увлечен Блок, кентавры и космогонизм, которые
занимают воображение Белого… В разговоры
вмешиваются маменька Блока и папенька Любочки, а
также шахматовские слуги, Сеня и Федя. Можно было
бы сделать из этого драму, но кто ж из уважающих
себя литераторов сегодня всерьез пишет о
литературе? И братья Пресняковы сочинили фарс –
серию анекдотов о Блоке и Белом – в духе Хармса о
Пушкине. Помните? “Пушкин любил кидаться
камнями. Как увидит камни, так и начнет ими
кидаться. Иногда так разойдется, что стоит весь
красный, руками машет, камнями кидается, просто
ужас!”
Пародийный сюжет вызывает у зрителей хохот. Из
него мы узнаем, что автор “Балаганчика” в жизни
был похож на недоросля и идиота, а друг его
“Боренька” – на безумца или сексуального
маньяка; что известный химик Менделеев любил
мастерить чемоданы, а поэт Брюсов ненавидел
зеркала; что маменька Блока была истеричкой,
обожала сына и боялась “химер”; что несчастная
Любовь Дмитриевна Блок скорее всего была
фригидна, а Прекрасную Даму Сан Саныч “списал”
не с нее; что великие писатели на отдыхе купаются
в пруду и, как известно из другой пьесы, удят
рыбу… А в это время, само собою, ломаются их
жизни.
Агеев явно увлекся пьесой и сделал стильный
спектакль. Эдак в духе Мейерхольда времен
петербургского “Балаганчика”. Одел сцену в
белое (художник М.Филатова), пол выложил Таблицей
Менделеева, главных героев представил
традиционными итальянскими масками: вечно
печальный Блок (А.Смола) – это Пьеро, энергичный и
устремленный в будущее Белый (А.Белый) – Арлекин,
спящая красавица Любочка (А.Невская) – Коломбина.
А О.Лапшину (мать Блока), А.Багдасарова (Менделеев)
и Г.Данцигера (Сеня и Федя) заставил играть как
комиков-эксцентриков.
Текст позволил Агееву сочинить зрелищный и
забавный спектакль, но реальных Блока и Белого
было жаль бросить. Они тянули его окунуться в
атмосферу Серебряного века с его
интеллектуальными играми всерьез. Фарс
Пресняковых этим материалом режиссера явно не
обеспечил, но… за неимением гербовой пишут и на
простой. Агеев попытался пьесу “облагородить”:
текстом статьи А.Белого “Апокалипсис в русской
поэзии”, серьезной музыкой (от Баха до Билла
Эванса), своим отношением к реальным Блоку и
Белому, которое ощутимо в спектакле. В итоге
“Пленные духи” вышли созданием двойственным,
кентаврическим. С одной стороны (пресняковской)
– снобическая и довольно охальная игра,
утверждающая, что “нет границы меж здравостью и
меж психозом” (А.Белый). С другой стороны
(агеевской) – нечто в духе символистов: про
вечную драму поэта, которого не понимает мир, про
то, из какого сора растут стихи, про тоску о Слове.
Но один вопрос все же меня смущает: когда мы шутим
с гениями, нужны ли рамки нашей свободе? Если речь
идет, скажем, о Хармсе или Андрее Синявском
(“Прогулки с Пушкиным”), я лично пожимаю плечами:
художник сам разберется, его ведет замысел, вкус,
интуиция. В случае с Пресняковыми хочется
сказать что-нибудь категоричное и от прогулки
отказаться. И дело не в таланте, хотя и в нем, а в
отношении к герою и в выборе героя. Синявский
выбирал Пушкина “по любви”, обожал и
“вскрывал” с помощью своей игры. Пресняковых
занимают не столько Белый и Блок, с которыми они
расправляются достаточно зло, сколько сама игра,
мистификация. К тому же Пушкин – “предмет”,
масштаб которого хорошо известен каждому. Когда
кривое зеркало ставят перед Блоком или Белым, чьи
биографии, стихи и муки – для широкой публики,
боюсь, что звук пустой, публика может не понять
условий игры. Если “предмет” иронии неизвестен,
будет ли толк в иронии? И какой тогда истинный
смысл в этой игре? Мне, например, будет жаль, если
кто-то уйдет со спектакля в уверенности, что Блок
был всего лишь маменькиным сынком, а Белый –
пошляком. Мне вообще “жаль, что мы утратили
возможность всегда, во всех случаях, все слова
принимать в их настоящем смысле” (В.Брюсов).
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|