ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ 
ПО ОБЕ СТОРОНЫ ОБЛОЖКИ 

Завтрак в раю

“Завтрак на траве” – блюдо для самых маленьких. Поэт Михаил Погарский и художник Андрей Снегирев изготовили для них книжку-игрушку, каждая страница которой разрезана на три. Таким образом, книжка состоит из трех частей, каждую можно перелистывать автономно, независимо друг от друга. В результате возникают произвольные сочетания страниц как бы трех параллельных книжек. Однако, как ни листай, все равно во всех сочетаниях воспроизводится один и тот же сюжет: кто-то кого-то кормит на травке.
Первая книжка содержит образы кормителей, вторая – кормящих, третья – фоновых персонажей.
Пример с первого разворота:

Как-то рыжая горилла *** Бегемотика кормила. *** А вокруг чижи сидели
И без умолку галдели.
В это время пес Сигнал *** Лягушонка угощал. *** И росли кругом цветы
Небывалой красоты.

Тремя звездочками я обозначаю линии разрезов. Зафиксируем первую книжку, полистаем вторую и третью:

Как-то рыжая горилла *** Поросеночка кормила *** Ну а рядом с ними мышки
Воевали из-за шишки.
В это время пес Сигнал *** Вороненка угощал *** А прозрачные стрекозы
Пили сок из красной розы.

Зафиксируем вторую книжку, полистаем первую и третью:

Как-то мудрая Тортилла *** Поросеночка кормила *** А вокруг летали птички –
Дятлы, ласточки, синички.
А заботливый шакал *** Вороненка угощал *** А две бабочки-белянки
Танцевали на полянке.

Механизм понятен? Листаем картонные странички в разные стороны и получаем картинки разнообразных кормлений с непременными уменьшительно-ласкательными суффиксами во второй книжке. Маленькие детки, в жизни которых процесс еды еще значительнее, чем у взрослых, должны быть довольны. Они идентифицируют себя с животными-малышами, а маму, папу и няню – с рыжей гориллой и прочими заботливыми шакалами.
Картинки книжки, по существу, картинки рая, где звери проводят время жизни в общей любви, невинных забавах и постоянном питании. Очевидным образом, приятным и полезным. Здесь нет места вражде и взаимному истреблению, а единственная война в райском пространстве – война мышек из-за шишек – конечно же только игра, война понарошку. “Цветы небывалой красоты” – хорошо всем известный и очевидный атрибут рая.
Один из эпизодов третьей книжки:

И сидели рядом с ними
Волки, кролики и свиньи

– перифраз знаменитого пророчества Исайи о совместном возлежании волка с ягненком. С точки зрения семантики образа зайчик и поросенок (на рисунке) вполне равносильны ягненку, но зато благодаря им открываются новые возможности в конструировании интертекста.
Помимо Исайи рисунок апеллирует к “Ну, заяц, погоди!” и “Волку и трем поросятам”. Не увидеть этого невозможно. Конфликт, разрешимый в условиях наличного бытия либо съедением зайца и поросят, либо унижением и посрамлением волка (а если особенно повезет, то и нанесением ему ощутимых физических увечий), снимается в раю полностью. Отныне волк будет есть только простоквашу и гречневую кашу, а больше ничего. Отвязный заяц перестанет глумиться над волком (в райском саду в этом занятии нет ни малейшего удовольствия) – заяц внутренне полностью полиформировался: смотрите, как нежно, как любовно гладит он красивую нежную шерстку на груди своего, казалось бы, природного (а у нас в садике иная природа!) гонителя.
Поросятам больше нет нужды заботиться о доме-крепости – они могут бесконечно кувыркаться на травке, зима никогда не наступит; что же касается волка, он (к вящему удовольствию поросят) готов принять участие в их милых играх. Если примут, а они, несомненно, примут: иди, серый, будем кувыркаться вместе. Забота о доме – это забота о завтрашнем дне. Но райское место, обустроенное совместными усилиями Погарского и Снегирева, в принципе не предполагает ни завтра, ни вчера: здесь длится бесконечное сегодня. Более того, здесь длится бесконечное утро с бесконечным завтраком, совершенно не предполагающим наступление обеда и ужина.
Любопытная деталь: на картинках в книжке нет ни солнца, ни (соответственно) тени. Ровный свет разлит везде, тень же смотрелась бы здесь какой-то неуместной бестактностью, реальностью иного мира. Кстати, теней ведь (по той же причине) нет и на иконах. Подвиг упорного прозорливца Наф-Нафа совершенно обесценивается: рай не то место, где его домостроительные таланты могут быть востребованы. Его готовность к труду и обороне, его аскетический отказ от невинных удовольствий не для этих кущей. Остается только болтать коротенькими ножками и кушать с ложечки:

Как-то мама крокодила *** Поросеночка кормила. *** А вокруг играли белки
В догонялки и горелки.

Честно говоря, я позабыл, что такое “горелки” (если вообще когда-нибудь знал) и не смог бы этого объяснить доверчивому дитяти. А догонялки, как я понимаю, – это просто салочки. Но “догонялки” подходят фонетически, кроме того, это веселое слово с понятной этимологией, так что я его одобряю.
Никогда не страдающего отсутствием аппетита поросеночка кормит вся номенклатура первой книги. Там много разнообразных персонажей, нет только свиньи. То есть нашего опростившегося Наф-Нафа кормит кто ни попадя – только не мама. То же (за немногими исключениями) относится и к прочим парам окормителей и окормляемых. Но и эти исключения не могут не порождать вопросов: почему бы доброй кобыле не кормить только жеребеночка? С какой стати она должна покидать своего младенца ради крокодильчика и вороненка? Куда делись их мамы? Куда делась мама-свинья?
Нет ответа! Остается предположить, что большинство маленьких персонажей райской страны либо сироты, либо их родителям вход в кущи заказан – должно быть, по множеству грехов. Однако осиротевшие младенцы не испытывают ни малейшего ущерба: они веселы и не страдают отсутствием аппетита. Кто бы ни кормил серого зайку – тетя лошадь или тетя крокодилиха, – он знай себе пританцовывает с тарелкой, совершенно позабыв о маме-зайчихе. Райская сторона обладает свойством амнезии: в вечно длящемся завтраке на траве нет места для прошлого с его привязанностями и воспоминаниями. При хорошем питании мама становится вовсе не обязательной и за ненадобностью совершенно стирается из памяти.
Рай был бы неполон без Адама. Пожалуйста, предъявляется и Адам. Он появляется на самой последней (завершающей) странице, как ему хронологически и положено:

Кот по прозвищу Нахал *** Олененка угощал *** Я увидел вместе их –
Сочинил про это стих.

Поэт – он и есть Адам. Он дает имена животным (Быт 2:19) и всему сущему. Художник Снегирев придал своему персонажу сходство с бидструповским Адамом. Что как бы и просилось. Наличествует в книжке и Ева. Она в номенклатуре кормящих. Зовут ее девочка Камилла. Удивительное на Восточно-Европейской равнине имя легко объяснить деткам: в раю так часто называют девочек. Однако оно обусловлено исключительно рифмой: Камилла – кормила. “Как-то девочка Камилла крокодильчика кормила”. Вообще удобное для версификации имя. Вот как раз слушаю по радио страстный шансон и не могу не подпеть – уж больно хорош:

Камилла, ты мне новое небо открыла,
Камилла, в твоем имени светлая сила,
Камилла, ты мне крылья любви подарила
И былую судьбу заслонила –
Камилла!

Наверное, это песня Адама. Кстати, и Адам, и Ева одеты. Стало быть, грехопадение уже совершилось. Но это отнюдь не привело к изгнанию из рая. Подарив крылья любви и открыв новое небо (Ис. 65:18; Откр. 21:1), добрая нимфетка Камилла возвращается кормить оставшихся без мам вороненка и крокодильчика. И грозный ангел, вращающий огненным мечом, не омрачает общей идиллии. Так что вроде бы ничего не случилось. Ну разве что дети позабыли своих родителей.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"