КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ 

«Вспомни меня, оглянись, позови...»

«Труд безвестный» Марии Петровых

Марии Сергеевне Петровых не было еще и тридцати, когда она написала стихотворение «К жизни моей», где были такие строки:

Да, я горжусь, что могла ни на волос
Не покривить ни единой строкой,
Не напрягала глухой мой голос,
Не вымогала судьбы другой.

Но впереди было еще полвека, наполненных величайшими испытаниями, которых часто не смогли вынести люди, внешне куда более стойкие, чем эта хрупкая, тихая, скромная женщина. И все-таки она и в конце своего земного пути могла с полным правом повторить сказанное ранее, твердо веруя, что:

Один лишь труд безвестный –
За совесть, не за страх,
Лишь подвиг безвозмездный
Не обратится в прах...
(«Завещание»)

Характер ее дарования был как бы «не ко времени». Ее талант легко назвать камерным, что в годы, когда она работала, по большей части звучало явно неодобрительно (хотя, как известно, словосочетание «камерная музыка» отнюдь не значит, что это музыка второсортная, незначительная!).
Один из крупных режиссеров прошлого века в полемическом пылу воскликнул, приложив руку к сердцу: «Для художника космос – здесь!» Мария Сергеевна, вероятно, постеснялась бы выразиться столь патетически, но ее творчество порождено именно этим космосом при всей целомудренной скромности, негромкости ее манеры, как бы «неслышного» появления ее стихов на свет.
Они рождались так же естественно, органически, вроде бы случайно, непроизвольно, как чудесно видоизменяется, оживает за день снежное поле, которое поэтесса уподобила раскрытой тетради:

А под вечер предстал передо мною
Весь в перечерках черновик живой,
Написанный осыпавшейся хвоей,
И веточками, и сухой листвой,
И шишками, и гарью паровозной,
Что ветром с полустанка нанесло.
(«Какой обильный снегопад в апреле...»)

Отнюдь не ментор, она все же советует собратьям одно: «Умейте домолчаться до стихов» (и тут невольно вспоминаются строки другого современного ей поэта: «Чем продолжительней молчанье, тем удивительнее речь»).
Действительно, только «домолчавшись», можно вдруг выдохнуть такие стихи, как провозглашенное строжайшей Ахматовой шедевром стихотворение Петровых:

Назначь мне свиданье на этом свете,
Назначь мне свиданье в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!
................................................
Назначь мне свиданье у нас на Земле,
В твоем потаенном сердечном тепле.
Друг другу навстречу по-прежнему выйдем,
Пока еще слышим,
Пока еще видим,
Пока еще дышим,
И я сквозь рыданья
Тебя заклинаю: назначь мне свиданье!
Назначь мне свиданье, хотя б на мгновенье,
На площади людной, под бурей осенней...

Не стихи – музыка! Музыка души, охваченной пожаром огромного, бесстрашно искреннего чувства.
Петровых разделила судьбу таких своих собратьев, как Семен Липкин и Арсений Тарковский, долгие десятилетия известных читателю лишь как великолепные переводчики, но не как оригинальные, самобытные поэты. При жизни у нее вышла одна-единственная книга – «Дальнее дерево». К сожалению, она и доныне остается для многих таким дальним, плохо различимым за бурно разрастающимся осинником многочисленных стихотворных сборников деревом.
Слава Богу еще, что благодарная ей за прекрасные переводы своих поэтов Армения через несколько лет после смерти Петровых издала книгу, куда вошли не только ее стихи и переводы, но и воспоминания о ней, в которых возникает человек редкостного обаяния. По выражению одного из мемуаристов, «всюду она привлекала всеобщее внимание своим нежеланием привлекать его. О себе говорила с неохотой, иногда уничижительно, как о лентяйке, постоянно не поспевающей со взятыми на себя обязательствами».
Такая благородная «самокритика» свойственна лишь истинным поэтам. «Мастерицей виноватых взоров» назвал Петровых Мандельштам в пору своей безответной влюбленности. Оказалось, что эта «виноватость» вообще присуща ее совестливой натуре, равно как и другое отмеченное им свойство: «Ты, Мария, – гибнущим опора». «Беда приводила ее в действие. Она брала на себя чужое горе», – пишут знавшие Петровых.
И в то же время при всей своей доброте и мягкости она была беспощадна к недобросовестной работе, к небрежности, к лености ума. «Зверь», – отзывались о «тихой» поэтессе испытавшие на себе ее требовательность.
Среди многих посвященных ей стихов – строки Давида Самойлова:

Этот нежный, чистый голос,
Голос ясный, как родник...
Не стремилась, не боролась,
А сияла, как ночник.

Трудно сказать лучше. Когда-то человека, недавно познакомившегося с Петровых, лукаво спросили: «Вы еще не влюбились в Марию Сергеевну?»
Подобный вопрос хочется задать и тем читателям, которые открывают для себя ее стихи.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"