КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД 

В отсутствие канона и правил

В Москве прошел Международный фестиваль современного танца

ОБРАЗ СОВРЕМЕННОГО БАЛЕТА

Как было бы удобно, если бы современный танец отвечал лапидарной мольеровской формуле: что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза. Но нет. Аллергическая реакция на многовековой диктат канона в классической хореографии и в искусстве в целом привела к тому, что современный танец с трудом поддается классификации. Его жанровое, стилистическое разнообразие неисчерпаемо. С одной стороны, это дает безграничные возможности для самовыражения, а с другой – обманчивое впечатление, будто современный танец – прибежище дилетантов. Многократно замечено: contemporary сегодня – это практически все, что движется. Или не движется. До полусмерти напуганное в ХХ веке тоталитаризмом, к новому тысячелетию человечество не то чтобы выработало принцип, а скорее заработало синдром – синдром плюрализма. Разнообразие взглядов, право любого на самовыражение превыше всего. В индустрии современного танца, во всякого рода акциях и культурных проектах это стало неписаным законом. Однако отсутствие единого канона, жесткого свода правил отнюдь не извиняет непрофессионализма. И это непреложный закон contemporary как искусства. В чем еще раз убедили лучшие спектакли прошедшего в Москве Международного фестиваля современного танца «DanceInversion».
Вот уж где в полной мере реализовался постулат: человек – это стиль. У каждого из участников он свой. Что же касается жанра, то здесь, на мой взгляд, возможна некая условная классификация. «Амелия» канадского хореографа Эдуарда Лока – триумф чистого движения (что не исключает формообразующей эстетической идеи). «Во имя всего святого» Итцика Галили (Нидерланды) – спектакль-лозунг, спектакль-призыв (что не упраздняет художественной ценности и образности, пусть и плакатного свойства). «Дикие маки» француза Клода Брюмашона и миниатюры американца Стивена Петронио – своего рода экзистенциалистские штудии.
Несмотря на то что Канада не входит в число ведущих танцевальных стран, в мировой табели о рангах Эдуард Лок занимает заметное место. Компанию «La La La Human Steps» он создал в 1980 году. С тех пор получил около двух десятков престижных премий, неизменно вызывая вихрь восторга и в прессе, и в зале. «Амелию» Лок поставил в 2002-м, вспомнив о двух некогда знакомых ему трансвеститах. В сознании художника эта травестия сместилась в область сугубо эстетическую. Мы увидели вдруг, какие феноменальные результаты дают взаимопроникновение, взаимообогащение классики и других техник танца, возникших некогда и развивавшихся на протяжении столетия как ее альтернатива. В отзывах о постановках Лока чаще всего встречается слово «головокружительно». Его танцовщиков сравнивали с ураганом и пушечным ядром, с пилотами-камикадзе или человеком-ракетой. Поражает невероятная при таких темпах микронная проработка мелкой техники. Сказать о мастерстве, виртуозности, совершенстве значило бы не сказать ничего. Это принципиально новое качество танца, новый уровень техники, то самое родство механического с идеальным, о котором размышлял некогда Аким Волынский.
Знакомый уже москвичам Итцик Галили показал премьеру 2001 года. Нидерландский танец сегодня – это не единая школа и уж никак не единый национальный стиль, а режим наибольшего благоприятствования с девизом «Пусть цветут все цветы!». Те, кто представляет contemporary Голландии, – одновременно свидетели и свидетельства успешности ее культурной политики. Феномен современного голландского танца в интеграции. Не просто охотно принимать иностранцев, поощряя их эксперименты, но создавать особое культурное поле, укоренившись на котором, вчерашние иммигранты врастают в среду, не ассимилируясь, не теряя лица, но придавая объем современному нидерландскому танцу, привнося в него все новые и новые краски. И в этом смысле нидерландское значит состоявшееся. Состоялся здесь и выходец из Израиля Галили. Приехав в 1991 году, в 1997-м он был назначен художественным директором Танцевального фонда Северных Нидерландов, что и положило начало истории труппы Galili Dance, базирующейся в Гронингене. Галили не примкнул к той традиции собственно голландского танца, которая тяготеет к исследованию отвлеченных форм, но еще дальше он от иллюстративной сюжетности. Скорее занимает некое пограничное положение.
Создавая спектакль «Во имя всего святого», Галили, по его собственному признанию, выполнял долг перед самим собой, чтобы помнить то место, откуда он родом, где есть люди, которые, кажется, находят удовольствие в насилии, где людям приходится жить с потерями и ранами, которые никогда не залечить. Словно опоенные, движутся персонажи в ритуально-наркотическом танце. Но вот уже их молодые сильные тела обезображены – носилки, протезы, корсеты. Деревянные ноги, пластиковые руки, жуткие металлические болты впиваются в кожу. И, кажется, в сознание. Диссонанс между очевидной мобильностью танцовщиков и вынужденной «протезированной» недвижимостью становится лейтмотивом бесконечного хоровода. «Во имя всего святого» – крик благополучного человека, испытывающего неловкость за то, что он сыт.
Лексические эксперименты руководителя Национального хореографического центра Нанта Клода Брюмашона вызваны к жизни стремлением наиболее тонко, точно, осязаемо и чувственно передать разнообразие и эмоциональную напряженность внутренних состояний современного человека. Кисть руки, полуоборот, выразительный наклон головы. Абстрагированные бытовые движения, составившие новый кодекс, алфавит новой танцующей цивилизации. В «Диких маках» Брюмашон создает свое нервно-эмоционально-интонационное пространство, столь же неуютное, сколь и единственно пригодное для существования. Движения и звуки, вызывающие порой почти физиологическое отвращение. Ярко-красное платье из-под черного пиджака – точно крик. И великий Бетховен – надежда, опора, заступник и гарант: человек остается человеком.
Еще один вопль умученной урбанизмом души – миниатюры Стивена Петронио «Город поехавших крыш», «Сломанный человек», «Прелюдия» и «Остров негодных игрушек». Родившийся некогда как опровержение классики, современный танец до сих пор ведет с ней свой непростой диалог. Для Петронио душевный и духовный слом – экспрессивно изломанные классические па как недостижимый идеал. Тоска по идеалу и в то же время его ненужность. Опустошенность. И все же тоска.
Тоской совсем иного рода пугала подчас российская программа фестиваля. Развиваясь опережающими темпами в течение полутора десятков лет, современный танец России сегодня оказался едва ли не в застое. Достойных упоминания спектаклей в программе фестиваля, строго говоря, всего два. Оба из Екатеринбурга. Получивший «Золотую маску» аж в 2001 году «Голос» Эксцентрик-балета Сергея Смирнова и прошлогодняя премьера «Провинциальных танцев» Татьяны Багановой «Полеты во время чаепития».
«Голос», впервые представленный на фестивале «Лиса-2000» в Саранске, уже тогда показал, что труппа заслуживает внимания. Единый организм, пластический конгломерат. Единая волна танца. Однако премьера 2002 года «Выход», вариация на темы всех и всяческих антиутопий, слабее отвлеченной пластики «Голоса».
Лауреат «Золотой маски» и множества международных премий, Татьяна Баганова – концептуалист-самородок и человек, отлично понимающий, на что может, а на что не должна рассчитывать в работе со своими артистами. А потому добивается подчас потрясающих результатов. Сам по себе и этот опыт Багановой удачен, но в ряду ее прошлых постановок не нов.
Остальные участники российской программы заставили задуматься: есть ли потенциал у нашего современного танца, или все, что мог, он уже совершил?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"